—Безумие Зонта

      Зонт очнулся в своей комнате.По всей видимости, Пиковый король его перенёс обратно. Почему же? Паренек вспомнил, как к чему-то прижимался перед тем, как оказаться здесь. «Так на самом деле это был Пик!» —он носился по всей комнате, то и дело хлопая дверцами ящика от давящего на него стыда: Они даже не друзья, а Зонтик уже многое себе позволил! Застенчиво дернув носом, вкушая запах крепких мужских духов с приятным уверенным ароматом на руках, он понял, что на мокрых ладошках остался запах того, к кому он ощущает нежное чувство, называемое любовью.       Никогда больше в жизни Трефовый Валет не будет мыть руки. Отвлекаясь от мыслей, нахлынувших на него, словно какое-то цунами, юноша сел за маленькое сломанное Вару кресло, набрасывая черты Куромаку, его короля. Голубоглазый отложил карандаш и тяжело вздохнул — он устал, ибо не отличался особой выносливостью. Этого клона можно поставить на первое место среди тех, кто не выдерживал бесконечной болтовни Габриэля.       Голубоглазый вышел из комнаты, робко придерживаясь за дверь. Мимо него пролетел Ромео, сбивший Зонтика, а за ним Куромаку, роняющий охапку бумаг, изрисованных, видимо, самим Королем Червей.       —Прости столь негалатную к молодому собрать особу. —Седьмой подхватил Шестого за подмышки, приподнимая наверх, нисколько не утруждая себя, поскольку Зонтик был легкого телосложения, из-за чего его проще поднять и отнести куда-либо. — Куромаку — особый вид дураков, не следящий за своим объектом внимания.       —К-как ты умудрился избежать этого?       —Все просто. Я спрятался за дверь.       —И все? —удивленно хлопал ресницами Зонтик. От разъяренного Второго никто не мог убежать, но почему-то в сегодняшнем случае избежать нотаций второго, на счастье романтика, получилось.       —Да.—гордо поднял вверх голову Ромео, изображая из себя рыцаря, никак не ожидая, что за ним прячется уязвленный этими словами медведь. Король Червей споткнулся об свою ногу, упав на грудь Куромаку, схватившего его за ухо, отводя в свою комнату, из которой слышались громкие причитания и нотации — Трефовый король так долго делал свою работу, которую виновный так быстро испортил!       Пик валялся на своей кровати, загружая на свой телефон бесчисленное количество новых аудио: старые надоели. Предпочтения Пика в музыке были настолько тяжелыми и мозговыносящими, что даже клоны говорили ему не предлагать свой выбор, когда они веселятся. Ему нравились все виды рока, а также песни с пронзительными криками, поющие о чем-то своём, наболевшем. Восьмой, выйдя из комнаты, отправился на улицу, в свок самое излюбенное место — лавочку под раскинувшимся дубом, под которым расстилалась охлаждающая тело тень. А солнце мягко освещало страницы книги, как лампочка.       Однако юноша не знал, что пришёл сюда не один — за деревом стоял покрасневший Зонтик, волнительно наблюдающий за Пиком, перелистывающего страницу. Так бы и продолжилось до самого вечера, когда умение читать не было нужным в летних сумерках, но Пик съел конфету, завернув ее по привычке в камень, закинув его в сторону Зонта. Он застонал, потирая ушибленное место.       —Выходи! У тебя всё в порядке? — Пик устало взглянул на Валета, рассматривая небольшую шишку на его голове.       —В-все нормально, ты не беспокойся за меня.       —Ты в последнее время часто засыпаешь в самых разнообразных местах, то бледнеешь, то краснеешь и ведёшь себя как-то странно! Не говори мне, что ты ещё влюбился в меня, ладно?       —А-а. .А-а. —смутился Зонтик, чуть ли не плача от обиды, что он воспринимает это по-другому, закрывая свое лицо ладонями.       —Я пошутил, вообще-то. Но, наверное, у меня это плохо выходит. —он выдавил растроенную улыбку, переводя взгляд куда-то сквозь книгу.       —Нет, все не так! П-просто ты в последнее время выглядишь очень подавленным.Что-то случилось?       У Пика всё сжалось внутри от того, что Зонтик смог опознать в нем ту боль и грусть, которую сейчас испытывал. Пик признался своему другу в чувствах, но тот, похоже, не испытывал к нему симпатии, отказав ему, и с тех пор Король проваливался в свой внутренний развалившийся мир, снаружи притворяясь дерзкой, серьёзной и полностью пофигичной персоной.       —Нет, всё хорошо, Зонт. Зонтик не замечал того, что нажал на больное, на ту тему, которая поднялась в голове так внезапно. Он нервно дернул плечами, оглянулся, тем самым заправляя волосы назад, в последний раз печально-влеченным взглядом окинув Пика, ушел домой, забаррикодировавшись комнате, чтобы спокойно вытащить свой дневник, записав туда несколько личных заметок, лежа на полу и думая над тем, что еще занести в его кладезь личных событий.       Как только на улице похолодало, Пик тоже возвратился домой, встречая в гостинной медитирующего Данте.       —Приветствую, друг мой.       —Привет, Данте.       —Я чувствую негативную ауру от тебя и Зонтика. Вы двое, может скажите, что с вами произошло?       —Ты просто перегрелся, сидя под солнцем. Вот что произошло. —парировал Восьмой. —Ладно, как у тебя тебя дела?       —Все хорошо. Я никогда не гоняюсь за счастьем: оно всегда находится во мне самом, и поэтому.—Из комнаты Зонтика доносился сильный кашель. —Поэтому нужно делиться им с другими. Зонтик нуждается в нашей помощи.       Зонтик начинал сильно закашливаться, прикрывая рот руками. Кашель все не прекращается, и по рукам потекли капельки свежей крови, в которой плавали нежные лепестки василька. Зонт ужаснулся, будучи ознакомленным с этой болезнью, тихо прошепча:       —Х-ханахаки?!        —Зонтик, открой! —потребовали голоса за дверью, долбившиеся в нее. Шестой распахнул ее, залезая под одеяло. Пик, не медля с этим, сорвал с его тела то, чем он укрывался от посторонних глаз.       Перед Третьим и Восьмым открылось весьма пугающее зрелище: руки Зонтика измазались в его же крови, рот перепачкан тем же, а струйки крови все вытекали с розовых губ, смешанные со слюной. Одежда покрылась кровавыми цветами, ращлетевшиеся по всей комнате, прилипая к поверхностям.       —Что случилось, Зонтик?       —Ничего.       —Отвечай! Я слышал, как ты кашляешь!       —Я-я просто подавился, Пик.       —Не ври мне!       Пик все раздражался, Валет Треф чуть ли не задыхался в своем кашле, выдыхая все большие в размерах цветы. Из его небесных глаз полились дорожки слез.        —Что это? —насторожено спросил Пиковый король.       —Х… Х-хана.       —Мы идём в больницу.       Клоны быстро доставили пострадавшего в больницу, доведя отпирающегося Зонтика прямо до кабинета. Из всех отвозивших на диване в ожидании оставался лишь Пик. После осмотра Зонтик вышел со справкой в руках и протянул ее Восьмому, мгновенно прочитавшему ее. Зрачки его уменьшились, а сам король Пик стоял в ступоре, смотря на описание болезны.       —П-Пик?..       —Идём домой, Зонтик.       Когда трефовый и пиковый были дома, остальных клонов дома не было, и, видимо, они уехали по делам, а может, ушли за лекарствами. Зонтик хотел уйти к себе, но Пик резко схватил его за запястья, притягивая к себе, крича:       —КТО ОН?!       —О-Отпусти м-меня, мне больно! —Зонтик разревелся, скрывая от него свое заплаканное и распухшее от слез лицо.       —Я СПРАШИВАЮ ТЕБЯ: КТО ОН?       —Это т-ты! —Валет вырвался, всхлипывая и убегая. В голове Пикового крутились лишь мысли о любви Голубого Зонта к нему.       Зонтик буквально сошёл с ума, думая о Пике. О Пике, о Пике, о Пике! Он так ревностно и властно схватил его за руки, так волновался насчет любви Зонтика… Это заслуживает отдельного умиления. Но одновременно в нем сидела и другая половина — сторона, пылающая от стыдного чувства, созданное после так называемого признания. Она вопила, что тот сказал ему все не вовремя, и Зонтика начинала грызть вина за самого себя.       В соц-сетях мальчик обнаружил того самого друга, который нравился Пику. Хотя кто знает, может он тоже любит Зонта?