Min far

      Адар тяжело вздохнул, подперев голову рукой и со вселенской скорбью глядя куда-то впереди себя. Водил из стороны в сторону хвостом, слыша за спиной радостный писк и довольный заливистый смех, заглушающие топот маленьких ножек. Бенедикт встал на них не так давно, но уже держался довольно уверенно, бегая за родителями и активно познавая мир. И любимой забавой по-прежнему оставалось ловить и хватать хвост папы-тифлинга.       Первый раз это случилось совершенно внезапно несколько месяцев назад. Малыш играл со своими игрушками, и Адар был рядом с ним, помогая строить пирамидки из кубиков и складывая друг с другом части фигурного деревянного пазла. Отвлёкся всего лишь на мгновение, когда услышал, как домой вернулся Ренат, и хвост радостно дрогнул, реагируя на эмоции хозяина. Переключая всё внимание ребёнка на себя, и цепкие пальчики удивительно крепко схватились за конечность, ощутимо дёрнув и потянув на себя так, что у всегда чувствительного Адара прострелило, казалось, весь позвоночник, и от неожиданности он выпрямился, словно проглотил древко бердыша, и издал высокий звук боли.       Бенедикт на это довольно рассмеялся, снова потянув хвост, и укоризненный взгляд родителя явно не имел никакого влияния на детский интерес. Оставалось только отобрать конечность силой, но как только Адар разогнул цепкие пальчики и ловко увёл хвост в сторону, малыш разразился громогласным расстроенным плачем. Успокоить который удалось, лишь когда кончик ласково провёл по щёчке, привлекая внимание, и Бенедикт, всхлипывая, обижено и ревниво схватил хвост обратно.       С тех пор родительская конечность стала любимой игрушкой, которую не могло перекрыть даже светящееся гало ангела, какое иногда Ренат проявлял, привлекая внимание ребёнка. Блестящий ободок над головой светлого папы вызывал любопытство, но познавать его было куда интереснее, держа в ладошке хвост папы-тифлинга. И Адар даже почти с этим смирился, ловя полные умиления смешки и взгляды Рената, отдавая конечность ребёнку на растерзание. И совершенно неважно, что у малыша, в общем-то, есть свой хвост, с которым тоже можно играть — но, похоже, это ведь совсем не то. Да и зачем Бенедикту мучить себя, если для этого есть папа, правда?       На новый уровень отношения с хвостом вышли, когда в чисто детском любопытстве со всей своей непосредственностью Бенедикт потянул его в рот. Прорезавшиеся к тому моменту зубы довольно ощутимо укусили чувствительную кожу, снова застигнув Адара врасплох, как раз когда он готовил поесть. По итогу подскочил на месте от такого коварного удара ниже пояса, — буквально, между прочим! — просыпав соль и испортив заправку к будущему рагу.       С сыном пришлось провести очень серьёзный разговор о том, что нельзя кусать хвост, иначе папа обидится и не станет разрешать с ним играть. Бенедикт был смышлёным мальчиком, так что верно растолковал серьёзный и грустный тон родителя, что вовсе не означало, что такие предательские налёты прекратятся совсем. Периодически хвост по-прежнему оказывался у малыша во рту — зубы всё ещё продолжали резаться, и гладкая тёплая кожа и гибкий хрящ папиной конечности как нельзя лучше подходили для того, чтобы успокаивать зуд и неприятные ощущения. Но теперь хотя бы Бенедикт не кусался от души и со всей силы, а как кот делал лёгкий кусь, грызя хвост мягкими дёснами.       Многофункциональности своей конечности Адар не переставал поражаться. Ренат с мягким умилением наблюдал за супругом и сыном, удивляясь детскому упорству и изобретательности. Бенедикт же продолжал таскать хвост в разные стороны и с разной силой, дёргать и виснуть на нём. Бегать за ним и ловить, когда папа, как сейчас, водил им из стороны в сторону. Всё это сопровождалось счастливыми воплями и смехом — куда там собственному хвосту малыша, ещё такому же маленькому и короткому!       Адар скорбно вздохнул, покачав головой, но в следующее мгновение улыбнулся. Бенедикт радостно пискнул, цепко поймав папину конечность, и резко дёрнув, снова вызвав уже ставшую привычной дрожь вдоль позвоночника, шлёпнулся на пол, в довершение потащив хвост в рот. Картина маслом.       Адар снова вздохнул, развернувшись и с мягким укором глядя в большие тёмные глаза ребёнка. Тот смотрел совершенно невинно, издав довольный глухой звук, и папа тихо посмеялся, нагнувшись и протянув к малышу руки. Тот охотно протянул короткую ручку в ответ, позволяя подхватить себя и усадить на коленки, даже не думая выпускать хвост, продолжая его самозабвенно жамкать и грызть. И вот что Адар мог с этим сделать?!       Он погладил малыша по тёмной макушке, заботливо прижав к себе. Бенедикт в ответ рассмеялся, ненадолго выпустив хвост из своего внимания, но потянув ручки, требуя объятия. И Адар позволил, обнимая сына, разрешая ему потянуться к своим рогам, в любопытстве хватаясь за них. Родителем быть было не просто, но он определённо ни о чём не жалел.