Min far

      Грохот сражения затихает. Эхо лязга оружия рассеивается чёрным дымом. Гарь оседает на взбитую ногами, вспенившуюся от крови землю. Нет стонов раненых и лихого клича валькирий, забирающих убитых. Тишина повисает над полем брани, и немногие выжившие тенями ходят между павшими. Мир разрушен, но надежда ещё не утрачена, ведь Бальдр возвращается из чертога смерти, и печаль отражается на его прекрасном лице.       За близнецом возвращается и Хёд-слепец. Его веки закрыты, но ему не нужны глаза, чтобы видеть безрадостную картину уныния и тоски. Наваленные друг на друга тела великанов и мертвецов, асов и различных монстров. И где-то среди них лежат его отец и братья, но Хёд не испытывает ни скорби, ни злости, ни радости. И равнодушие души волнует судьба совсем других асов.       Улля он находит не сразу. К счастью, возлюбленный любовник остался среди выживших, и теперь, когда мир умер и возродился вновь, у них снова был шанс быть вместе. Построить тихое счастье друг с другом в каком-нибудь уединённом месте подальше от всех. Наконец-то стать настоящей семьёй, вот только…       Сгорбленная фигура Улля напряжена, и Хёд не сразу понимает, что произошло. Он подходит со стороны и сзади, не видит, но ощущает ауру гнетущей скорби и невыносимого горя, и тревога отражается на его бледном лице. Прежде чем он вспоминает, и его сердце пропускает удар, следом за этим сжимаясь так невыносимо больно.       Неистовая Фрейя, упивающаяся битвой, шла в бой в первых рядах, и её валькирии не отставали от неё. Лив, давно примкнувшая к их числу, конечно, была среди них. Сражалась неистово, ничуть не позоря честь всех своих многочисленных родичей. Не одного сына Муспелля она отправила в забвение к праотцам, сдерживая натиск огненных великанов. И отцы могли гордиться ею, своей храброй воительницей, о да.       Фрейя пала одной из первых, беря на себя слишком много. Одна за одной, не отступив ни на шаг, пали и все валькирии. Лив была в их числе, и едва угар боя пошёл на спад, Улль разыскал её тело. Искалеченное, иссечённое ударами меча — сложно было сказать, какая из ран в итоге оказалась смертельной. Но Лив стояла до последнего, оправдывая своё звание богини стойкости, и даже упав, крепко сжимала в руках рукоять верного меча. Серые глаза, застыв, смотрели куда-то ввысь, а на окровавленном лице застыла исключительная решимость.       Сидя на коленях, Улль склонился над дочерью, закрыв ладонью глаза. Его напряжённые плечи едва заметно подрагивали — каким бы стойким воином он ни был, утрата единственного ребёнка была тяжелейшим ударом. И боль разрывала его изнутри одновременно гордостью и сожалениями. Ведь Лив сражалась достойно и оставила по себе добрую память, и это заслуживало большого уважения. Но она ушла, и в новом мире ей не суждено было быть рядом с семьёй.       Судьба их семьи была разбита. Они испытали столько боли и горя, и утрат — и новая надежда не принесла им радости, но стала очередной утратой, не менее невыносимой чем предыдущие. И восполнить её, возродить на этот раз было невозможно.       Хёд сжал в жесте поддержки плечо Улля и опустился на колени рядом с ним. Радость от долгожданного воссоединения была разрушена болью и горем потерявших единственного ребёнка родителей. Жестокий рок был безжалостен к ним, и мечты о светлом покое в тихом доме где-нибудь в уединении так и остались мечтами. Теперь им придётся учиться жить в новом мире, и в этом мире не будет их бойкой и жизнерадостной воительницы Лив.       Вторую руку слепец протянул к дочери, закрывая ей глаза. Она замечательно потрудилась и покрыла своё имя бессмертной славой. Теперь она заслужила покой, и её отцы сохранят память о ней. Она всегда будет жить в их сердцах так долго, как им самим сплели нити норны.