Min far

— Филипп? — в голосе Маргарет слышатся вопросительные нотки, и она со свойственной себе выверенной изящностью вскидывает бровь, одаривая брата острым взглядом ржаво-карих глаз.       Филипп в ответ неловко улыбается и чешет затылок, на второй руке держа маленький свёрток, в котором без особого труда узнаётся ребёнок. Аккуратно прижимает его к себе, и Маргарет переводит взгляд с младенца на брата. — Понимаешь, сестра, тут такое дело... — он вздыхает и втягивает голову в плечи. — Ты не будешь в восторге, но мне нужна твоя помощь.       Маргарет скрестила руки на груди и посмотрела на брата тяжёлым требовательным взглядом. Весь её вид так и говорил «ну уж потрудись объясниться», и Филипп снова вздохнул, взъерошив волосы на затылке. — Мне нужна твоя помощь, — он повторился. — Это моя дочь. Не спрашивай, кто её мать — я не знаю... не помню... Это получилось случайно! — всё такой же тяжёлый, даже тяжелее, чем когда-то был у отца, взгляд по-прежнему пригвождал Филиппа к месту, заставляя нервничать и оправдываться. — Но как бы то ни было, это моя дочь, и я не намерен сбрасывать с себя эту ответственность! — он упрямо и решительно посмотрел на сестру, на что та фыркнула. — Хорошо, что тебе хватает мозгов и совести признать это, — резко и несколько грубо, абсолютно точно недовольно произнесла она. Покачала головой, одарив брата осуждающим взглядом, и вздохнула, немного смягчившись. — И какую помощь ты хочешь попросить у меня? — спросила, на что Филипп слабо улыбнулся. — Я законник, — он опустил глаза на дитя, и взгляд его потеплел. — Без дома и без места, где можно осесть и вырастить ребёнка. Но я нашёл одно перспективное дельце — за него очень хорошо заплатят. Но пока я буду расследовать его, я хотел попросить тебя присмотреть за Каталиной, — Филипп снова посмотрел на сестру, и во взгляде его появилась мольба. — Мне не к кому больше обратиться. — Не думаю, что из меня получится хорошая нянька, — Маргарет поморщилась, кончиками пальцев потерев глаза. — Работы сейчас как-то особенно невпроворот. Но ладно, я что-нибудь придумаю, — она многозначительно глянула на брата, видя, как тут же просияло его лицо. — Надеюсь, твоё дело не затянется, — ворчливо пробормотала она, принимая из рук Филиппа ребёнка.       Брат в искреннем порыве крепко сжал её руки чуть ниже плеч, благодаря взглядом и бодро ответив: — Если я отправлюсь прямо сейчас — точно не затянется! — Ты уверен? — Маргарет скептично приподняла бровь. — Ты только приехал. Может, хоть переночуй, отдохни, а утром отправишься? — Спасибо, — Филипп мягко улыбнулся и покачал головой. — Меня ждут — я в Гостигаль заскочил только с тобой повидаться и отдать тебе Каталину. Времени оставаться у меня нет. — Ладно, — Маргарет кивнула и нахмурилась, провожая брата до двери. — Будь осторожен и береги себя! — напоследок сказала она, на что Филипп широко солнечно улыбнулся так, как умел делать только он.       Маргарет провожала его в ночь, следя, как растворилась во тьме улицы худая братская спина. Что ж, это был последний раз, когда она видела брата живым.       Как это ни странно, но жизнь с маленьким ребёнком оказалась не такой уж и страшной. Дочь Филиппа, похоже, характер унаследовала не от своего отца, а потому оказалась очень спокойной и тихой девочкой. Маргарет, которая никогда не планировала своих детей и с очень большим трудом представляла, что с ними делать, тем не менее, вроде бы даже как-то справлялась. Впрочем, ей помогал Джереми, прекрасно помнивший дни их с Филиппом детства, так что в часы работы именно на него Маргарет оставляла маленькую племянницу.       Жизнь достаточно быстро и относительно безболезненно влилась в привычное русло, и Каталина жила бок о бок с Маргарет уже чуть больше месяца. Женщина даже успела немного привязаться к неожиданной и случайной племяннице, да и возмущения по поводу легкомыслия брата внутри неё заметно поутихли. Возможно, оно было и к лучшему, и ребёнок наконец-то сможет заставить Филиппа остепениться, поумнеть и стать хоть чуточку серьёзней.       День с самого утра был скверный. Небо затянуло, и к полудню пошёл дождь. Бросая взгляды за окно, Маргарет искренне порадовалась, что сегодня у неё был один из немногих выходных, который она, поддавшись порыву, решила целиком посвятить племяннице.       Каталина сидела напротив тётушки, с интересом перебирая вместе с ней деревянные кубики ещё её собственного детства, которые, не иначе как с помощью магии, откуда-то достал Джереми. Спокойное мгновение умиротворения — Маргарет с, казалось, вовсе не свойственной ей мягкой улыбкой наблюдала за довольным заинтересованным личиком девочки — и оно было нарушено настойчивым и громким стуком в окно.       Маргарет подняла взгляд на неожиданный звук. В этот момент за окном блеснула молния, и в её свете женщина отчётливо рассмотрела силуэт чёрной птицы, сидящей на подоконнике. То был Белкет — фамильяр её матери — Маргарет безошибочно узнала его, и внутри неё всё напряглось.       Из Туманных Земель родители редко писали им с Филиппом, а если и писали, то по каким-то очень нетривиальным поводам. А потому прилёт Белкета сейчас явно не сулил ничего хорошего.       Бросив тревожный взгляд на племянницу, Маргарет поднялась на ноги, подходя к окну, открывая его и впуская Белкета внутрь. Тот залетел в комнату, описав круг под потолком, а после опустился на спинку стула, глядя на женщину внимательным взглядом умных чёрных глаз и протягивая к ней лапку с привязанным к ней письмом. И стоило Маргарет подойти и забрать его, как птица с шорохом сорвалась с места. Описав ещё один круг под потолком и издав длинное «угу», Белкет вылетел обратно, не дожидаясь ответ.       Озадаченная произошедшим, Маргарет закрыла окно, не впуская в комнату холодный уличный воздух и дождь, а после развернула письмо, опустив глаза и медленно вчитываясь в строчки, совершенно точно написанные рукой Филиппа... с печальной констатацией факта, сообщающего о собственной смерти.       «Я был убит» и «прошу, позаботься о Каталине» выжигаются где-то на самой подкорке сознания Маргарет, и она крепко жмурит глаза, скрипя зубами и сминая в руке пергаментный лист. — Боги, брат, какой же ты идиот! — она прошептала себе под нос, чувствуя, как горечь и печаль отравляющим ядом проникают в каждую клетку её тела.       Сначала умер отец. Потом мать сама ушла к нему. А теперь Неотвратимый призвал и брата. Но Маргарет не осталась одна — она должна была быть сильной ради другого существа.       Судорожно и глубоко вдохнув, она открыла глаза. Отложила на стол скомканное письмо и подошла к Каталине. Взяла её на руки, крепко прижав к себе, чувствуя, как слёзы начали жечь глаза. — Я знаю, что ты не понимаешь, — тихо-тихо прошептала она, обращаясь к ребёнку. — Папа больше никогда не вернётся к тебе. Но я обещаю, Каталина, что ты никогда о нём не забудешь, — Маргарет закусила губу, но слёзы всё-таки потекли по её щекам.       Глупый старший брат опять вляпался в историю — и на этот раз он не смог с ней справиться. А Маргарет... Что ж, как обычно ей некогда было быть слабой. И вытирая ладонью влажные щёки, она печально улыбается, глядя на растерянное личико маленькой племянницы. Мягко проводит по её щёчке — из этой девочки она вырастит и воспитает достойную преемницу их семьи.