Min far

— Откуда у вас этот ребёнок?!       Воинственный резкий голос Ирнэла, одного из сильванов, живущих в эльфийском квартале Морской Гавани, звучит определённо громче, чем следует. Менан морщится и недовольно хмурит брови, прижимая к своей груди хрупкий маленький свёрток; за его спиной бесшумно, словно из тени, возникает Соршан, одаривая чужака настороженным взглядом.       Местная община сильванов невзлюбила их с первого же дня, как они появились в Морской Гавани. Очевидно, для неприязни было много причин, и Менан с Соршаном вынуждено отвечали такой же неприязнью. Сильваны косо поглядывали на них в первую очередь потому, что они были тёмными эльфами — предателями и отступниками. Но также их возмущало то, что, будучи мужчинами, они неприкрыто жили вместе. Ещё и растили ребёнка, наверняка, случайно нагуляного одним из них — как только их семейство появилось в городе, сильваны были менее наглыми и не позволяли себе так открыто лезть в чужую личную жизнь.       Они косо смотрели на тёмноэльфийских аптекарей и бросали презрительные взгляды на любопытную Илайю, которая любила бродить по городу и познавать его. И Менану, и Соршану не было до них никакого дела, и бывших собратьев они просто игнорировали. Неприязнь их была обоюдной, и этот расклад вполне устраивал обе стороны. До тех пор пока сильваны не решили вмешаться туда, куда их никто не звал.       О том, что Менан способен выносить и родить ребёнка, знало лишь три живые души, и то, знание это они получили из-за случайности и собственного упрямства. Для всех остальных — первоначально только Илайя — дети в семье тёмноэльфийских травников — приёмыши. Илайя, возможно, и приходится то ли Менану, то ли Соршану родной дочерью — что же случилось с матерью девочки, не суть важно. Никому и в голову не приходит, что она одновременно дочь и Менана, и Соршана, и это, пожалуй, к лучшему.       Собственно, поэтому, когда Менан понимает, что ждёт второго ребёнка, когда срок становится совсем большим и простыми иллюзиями его не скрыть, он просто запирается в доме и практически не выходит из него. Однако когда ребёнок всё же рождается, они вынужденно лгут всем о том, что дитя дивным образом подбросили им на порог. Мало кого не устраивает такое оправдание, кроме вездесущих сильванов. — Ни одна даже павшая так низко, чтобы бросить своё дитя, женщина не принесёт его под дверь предателей! — голос Ирнэла звенит праведным негодованием. — Тем более двух... мужеложцев, делящих друг с другом дом и постель, словно супруги! — во взгляде его сквозит презрение, и Менан предупреждающе щурится. — Откуда у вас этот ребёнок?! — сильван ещё больше повышает голос, отчего дитя на руках отца тихо хныкает. — Во-первых, не кричи — ты пугаешь нашего сына, — негромко, пугающе хладнокровно произнёс Менан, ближе прижимая к себе мальчика. — А во-вторых, мы не обязаны перед тобой отчитываться. В магистрате знают о случившемся — нужны подробности — иди туда разбираться! — Ирнэл в ответ лишь задохнулся от возмущения.       Он заметно помрачнел, сверля невозмутимого Менана тяжёлым, полным тёмной ярости взглядом. В конце концов сделал шаг к бывшему принцу и обвинительно выставил указательный палец. — Мы докопаемся до истины, — прошипел он. — Бедное дитя не будет жить с тёмноэльфийскими уродами, трахающими друг друга. Я сделаю всё, чтобы забрать его у вас, и даже Маласса не поможет вам укрыть его от моего взора, — глаза Менана полыхнули ответной яростью, и тёмная опасная аура разошлась от его фигуры, вынудив Ирнэла в страхе отшатнуться и попятиться. — Пошёл вон, — процедил Менан, наоборот наступая. — И я советую тебе забыть дорогу к этому дому, если ты не хочешь неприятностей больших, чем получил уже.       Сильван скрипнул зубами, но покорно ушёл, оставляя хозяев дома одних. Менан ещё какое-то время смотрел ему вслед тяжёлым взглядом, пока в себя его не привела рука Соршана, что легла ему на плечо, и разразившийся громкий плач сына. Бывший принц вздрогнул, опустив глаза на кричащего ребёнка, и улыбнулся ему, покачивая на руках. — Не бойся, мой хороший, — он поцеловал мальчика в лоб. — Папа никому не позволит обидеть тебя. — И тем не менее нам нужно что-то сделать с этими сильванами, — тревожно нахмурившись, тихо произнёс Соршан, положив ладонь на спину Менана и поглаживая его между лопаток. — Они не оставят нас в покое. — Мы не можем убить их, — Менан вздохнул, и сам понимая правоту Соршана, покачав головой. — Иначе у нас будет слишком много проблем. Запугать их тоже вряд ли получится — эти придурки только ищут повод, чтобы напасть на нас. Маласса, почему они просто не могут оставить нас в покое?! — он недовольно рыкнул, а после ещё раз вздохнул, опустившись на лавку, баюкая на руках затихающего сына.       У Соршана не было ответа на этот вопрос. Как и не было решения возникшей проблемы. И тогда помощь пришла оттуда, откуда её совершенно не ждали.       Гисли, Стейнар и Ари — три гнома, много лет живущих в Морской Гавани. Их знакомство и дружба со странной тёмноэльфийской семьёй началось совершенно спонтанно и внезапно, и с подачи Илайи, слишком непосредственной и общительной. В итоге, несмотря на историческую вражду и свежие воспоминания о бесконечной войне, Менан и Соршан смогли сблизиться с этими гномами и действительно назвать их друзьями.       Собственно, именно эта троица и стала невольной хранительницей правды о происхождении Илайи и маленького Шадгила. И вопреки опасениям в первую очередь Менана, это знание не оттолкнуло, а, кажется, лишь сблизило друзей.       О проблемах с местными сильванами с гномами поделилась Илайя. Не потому, впрочем, что была слишком болтливой, но потому, что уже в столь юном возрасте она была достаточно проницательна и мудра для того, чтобы понять, что друзья нужны в том числе и для того, чтобы помогать решать проблемы. Поэтому как только Гисли узнал о том, что проблема есть в наличии, он со Стейнаром и Ари без лишних слов принялся её решать проверенным методом.       Сильваны были не первыми, кому было дело до двух тёмных эльфов с ребёнком. Ещё до рождения Шадгила повышенный интерес к ним пытались проявлять инквизиторы, но крепкий гномий эль и устойчивость гномов к алкоголю помогли легко решить этот вопрос: пока вусмерть пьяные инквизиторы буйствовали, предприимчивый Ари собирал на них компромат, который без малейших проблем решил все претензии жрецов Эльрата к последователям Малассы. Собственно, то же самое гномы нынче намеревались проделать с несносными сильванами. — Серьёзно, вы... споили их? — довольные собой, закадычные друзья наведались к Менану и Соршану следующим днём, и выслушав их, бывший принц с трудом мог подавить смех.       Его супруг, впрочем, и не пытался сделать это. Его плечи подрагивали, а сам он скрыл рукой лицо, сотрясаясь от беззвучного хохота. Как, на самом деле, просто всё решалось... — Да как два пальца!.. — горячно воскликнул Стейнар, но осёкся, поймав на себе полный любопытства взгляд Илайи. — Эти остроухие оказались совсем хиленькими, — хмыкнул Гисли. — Тянут своё вино, а что оно да против гримхеймского эля! — Ари и Стейнар довольно прогудели в ответ. — В общем, если они опять к вам полезут (если они вообще очухаются от такой гулянки), можете смело намекнуть им, что компромата на них у нас столько, что и в следующей жизни не отмыться от такого позора, — со знанием дела пропыхтел Ари, и его друзья важно покивали, соглашаясь.       Соршан одарил троицу гномов полным признательности взглядом, а Менан благодарно улыбнулся. Возможно где-то когда-то их народы и были заклятыми врагами, но сейчас оба тёмных эльфа благодарили Малассу и Арката, что послали им таких хороших и верных друзей.