Min far

— Мама! — звонкий детский голосок вытащил Ирину из задумчивости, в которую она погрузилась против воли, вглядываясь куда-то вперёд.       Летняя пора на Хасиме всегда была приятной. Ирина любила проводить её здесь, а не в каменных стенах городов герцогства Волка, и на целый сезон с большим удовольствием перебиралась в Омицу, где была её резиденция. И несмотря на то, что дела обоих государств, которые возглавляла Ирина, никуда от неё не девались, всё равно времяпровождение на Хасиме было сродни отпуску.       Послеобеденную пору даймё проводила в саду камней среди ухоженных кустов и ветвистых деревьев, прогуливаясь вместе с сыном или отдыхая с ним в беседке. Иногда к ней присоединялся кто-то из нагов, Кацуи или Араси, или временами она вела беседы с Чженчжуном, харизматичным монахом, приближённым к Мукао. Но чаще всего на таких прогулках она была только с сыном или же их сопровождал Мукао, как, например, сейчас.       В тени беседки, где они остановились, было достаточно прохладно, чтобы остыть от дневного зноя. Вовсю стрекотали цикады, из крытой аркады открывался живописный вид на сад. Ирина смотрела куда-то на него, позволяя мыслям унести себя далеко за пределы сада и, кажется, Хасимы в целом, пока их мерный поток не прервал Александр.       Моргнув, отгоняя задумчивость, женщина опустила взгляд на сына, обращая на него внимание. Тот, заметив это, довольно просиял и со свойственной только детям внезапностью и наивностью неожиданно выдал: — Мама, а вы можете с папой Мукао родить мне братика или сестричку?       На мгновение Ирина замерла, оказавшись застигнутой таким вопросом врасплох. Она не могла сказать точно, что больше заставило её в словах сына растеряться: то, что она всё ещё не могла привыкнуть к тому, что он называл Мукао «папой», или, собственно, сама суть вопроса. — Са-а, — протяжно и негромко вместо Ирины отозвался Мукао. — Боюсь, это невозможно. Я ведь заколдован, а значит, не могу подарить твоей маме детей, — он скосил глаза на Ирину, лукаво ухмыльнувшись, на что та смущённо фыркнула, скрестив руки на груди.       Александра подобный ответ явно удовлетворил очень слабо. Он забавно нахмурил бровки, сосредоточенно насупившись. — Вы точно не знаете, как расколдовать тебя? — посмотрев сначала на мать, после он остановил полный надежды взгляд на Мукао. — Увы, — наг качнул головой, пряча улыбку. — Чары слишком сильны — мы с твоей мамой бессильны против них, — от этих слов мальчик заметно расстроился, но почти сразу подобрался обратно, явно придумав что-то, что по его мнению, точно могло помочь расколдовать «папу».       Ирина, заметив взгляд сына, чуть нахмурилась, желая ему что-то сказать. Но поймав весёлый, лукавый взгляд Мукао, вновь качнувшего головой, передумала. В конце концов, эта ситуация была следствием её попустительства, и безликому нагу было любопытно, чем она в итоге разрешится.       Александр, надо отдать ему должное, упрямством и целеустремлённостью точно пошёл в мать. Поэтому уже этим же вечером он принялся донимать всех встреченных им нагов, начиная от слуг и заканчивая стражниками-кэнси, не знает ли кто из них какое-нибудь средство, как можно расколдовать обратно в человека его папу.       В ответ он получал только извинения, удивлённые взгляды и разведённые в стороны руки — никто не знал, что можно сделать в такой ситуации. Но Александр не отчаивался, предпринимая новую и новую попытку, пока, кажется, все в Омицу, и наги, и люди, и акулий народ, не были опрошены на сей счёт. — Знаешь, юный господин, — Александр почти отчаялся, когда за его спиной раздался вкрадчивый, но журчащий, словно ручей, голос. Мальчик резко обернулся на него, тут же сталкиваясь взглядом с тёмными лукавыми глазами человека. — Мне кажется, я знаю один способ, который может тебе помочь, — Чженчжун (а это был именно он) хитро прищурился, и его тонкие губы изогнулись в такой же хитрой улыбке. — Правда?! — Александр практически в прямом смысле просиял, глядя на монаха перед собой одновременно с восторгом и таким взглядом, будто увидел снизошедшее к нему божество. — Я не уверен, — тот тряхнул головой. — Но возможно Шаласса окажется к нам благосклонной, — он подмигнул мальчику и протянул ему руку, за которую Александр тут же охотно схватился.       «Ты что удумал?» — на задворках сознания Чженчжуна раздался ворчливый голос Дзинчена, и безликий монах с трудом скрыл ещё более хитрую усмешку.       «Небольшое развлечение. Ничего такого, за что тебе стоило бы беспокоиться или стыдиться, брат», — довольно ответил он, напрочь игнорируя дальнейшее недовольное ворчание слишком осмотрительного и недоверчивого брата.       Вместе с Александром они вышли во внутренний двор особняка, где жила даймё и приближённые к ней придворные. Мукао обнаружился именно там, упражняясь с деревянными боккенами во всех четырёх руках. Заметив вышедших к нему Чженчжуна и Александра, он повернулся к ним, опустившись на хвосте, тем самым становясь хоть немного ниже. — Папа! — мальчик помахал нагу рукой и восторженно прокричал: — Чженчжун сказал, что он знает средство, которым можно тебя расколдовать! — на этих словах Мукао многозначительно посмотрел на довольно ухмыляющегося брата. — Не переживай, — деловито отозвался тот. — Ритуал совсем не страшный и безболезненный — если всё пройдёт удачно, ты и не почувствуешь ничего! — жизнерадостно произнёс он, и отпустив руку ребёнка, бодрой походкой приблизился к Мукао, который совершенно не разделял оптимизм брата.       «Что ты задумал?» — скрестив обе пары рук, он повторил вопрос Дзинчена, но Чженчжун в ответ лишь ухмыльнулся, и его тёмные глаза сверкнули ребяческим весельем.       А говорят, все безликие одинаковые! Но вот, был как минимум один, которому очень нравилось вести себя как шкодливый ребёнок!       Игнорируя недовольство брата Мукао и возобновившееся ворчание брата Дзинчена, Чженчжун резко сложил руки в каком-то не слишком сложном пассе. Присмотревшись к нему, Мукао понял, что брат творит простенькое заклинание воды: в качестве подтверждения этой мысли на голову нагу вылился ушат воды, материализовавшийся на долю мгновения в пустом пространстве. Мукао помрачнел.       Александр же наблюдал за действиями мага, широко распахнув глаза и затаив дыхание. Всё-таки он был ещё ребёнком, и любая магия казалась ему сложным и завораживающим колдунством. Чженчжун к тому же напустил на себя загадочное сосредоточенное выражение, при этом активно жестикулируя и бормоча бессвязный набор грозных звуков, имитируя сложное заклинание и напрочь игнорируя скептичный взгляд облитого водой Мукао, в котором так и читалось что-то среднее между «ты издеваешься?» и «не хочу этого говорить, но ты идиот, брат».       Чженчжун, едва сдерживая смех, ничуть не огорчённый (а скорее наоборот) реакцией брата, сверкнул искренним весельем в глазах. Однако стоило ему отвернуться от Мукао, как он вполне правдоподобно изобразил на лице скорбное разочарование и бессильно развёл руками в стороны. — Прости, юный господин, — он покачал головой. — Мы сделали всё, что могли, но эта магия слишком сильна и даже сила Шалассы не может её очистить, — Александр заметно сник, опустив голову, и расстроено шмыгнул носом.       Мукао одними губами шепнул Чженчжуну «сгинь», и тот, довольно ухмыльнувшись, ловко скрылся. Наг же, шурша песком, подполз к расстроенному ребёнку и, наклонившись, подхватил его подмышки, усадив на согнутую в локте руку. Александр потянулся тоненькими ручками к шее нага, спрятав на её сгибе личико и ещё раз всхлипнув. Мукао терпеливо вздохнул. — Не расстраивайся, — он аккуратно погладил мальчика по спинке. — Но ты так и останешься заколдованным, — глухо и грустно отозвался Александр. — Тебя это смущает? — отстранив ребёнка от себя, Мукао заглянул ему в глаза, на что Александр качнул головой. — Нет, — он шмыгнул носом. — Я люблю тебя даже заколдованным. — Я тоже люблю тебя даже будучи заколдованным, — в ответ кивнул Мукао. — И мама любит меня заколдованным, а я люблю её. Так может, и не стоит ничего менять? — он многозначительно посмотрел на мальчика, которого всё также держал на руках. — Но вы не сможете родить братика или сестричку, — неуверенно отозвался Александр. — Но ведь у нас есть ты, — Мукао усмехнулся. — Самое главное сокровище и любимое дитя, — Александр прижался к груди нага, и тот заботливо обнял его в ответ.       Слова «папы», как и тщетная попытка расколдовать его от Чженчжуна, в конце концов убедили Александра оставить мысли о возвращении Мукао в человеческий облик. В конце концов, действительно, какая была разница, как он выглядел, если это всех более чем устраивало. А то, что у Александра не будет братика или сестрички... Что ж, быть единственным ребёнком в семье тоже было не так уж и плохо.