Белый в серую крапинку

Мягкое апрельское солнышко освещало дорогу, и нещадно слепило глаза водителю черной Audi e–tron GT. Мужчина похлопывал ладонью по рулю в такт любимой песне, и с улыбкой оглядывал проносящийся за окном пейзаж. Настроение было отличным, погода ещё лучше, потому даже предстоящая встреча с поставщиками в пригороде Нью–Йорка, не омрачала этот день, а наоборот, становилась неким мини–приключением. Обгоняя встречные на пути машины, мужчина выдавливал максимальную скорость своей ласточки, наслаждаясь сквозившим по салону ветром с запахом весны. Редкие встречающиеся по бокам дороги здания сходили на нет, выправляя машину на пустую трассу. Чуть поодаль последнего обветшалого домика, держащегося на добром слове, около кромки дороги, стоял парень, ловя попутку. Мужчина бы пронесся мимо него, даже не обратив внимания, ибо не в его правилах подбирать пассажиров, если бы юноша не привлек его образом, выбивающимся на фоне окружающего ярким белым пятном. Водитель резко надавил по тормозам, со скрипом останавливаясь аккурат ловящего попутку парня, и опустил окно: –Куда везти, невеста? — Хохотнул мужчина, окидывая взглядом точеную фигурку, облаченную в белоснежный, идеально сидящий костюм. –Куда угодно, — хмуро ответил юноша, и не заботясь о том, кто перед ним предстал, сел в машину. Парня мало волновало, куда его сейчас увезут, и что он будет делать, ведь все его мысли занимала ранее увиденная сцена на собственном торжестве. Мужчина завел двигатель, и машина тронулась с места, мягко, но уверенно набирая первоначальную скорость. Неожиданный пассажир даже не удосужился пристегнуться, полностью погруженный в свои мысли. Присмотревшись, водитель заметил торчащую из нагрудного кармана снятого пиджака бутоньерку, а на манжетах идеально выглаженной рубахи инициальные запонки. –Ты со свадьбы, что ли, сбежал? — Вновь попытался пошутить водитель, излучая радушное настроение, и даря ослепительную улыбку. –Да, — ровно отозвался юноша, а мужчина поперхнулся воздухом, с широко раскрытыми глазами уставляясь на собеседника. Он–то и не догадывался, что шутка с «невестой», оказалось настолько правдива. –Нам ожидать погони? — Выгнул идеальную бровь мужчина, отмечая слишком явное равнодушие парня. Стоило только догадываться, какие эмоции юноша испытывает при этом внутри. Хотя, водитель и не знает всех подробностей, может парню и правда плевать. –После того, что я им устроил, вряд ли, — чуть усмехнулся попутчик, и запустив пятерню в волосы, со злостью растрепал укладку. Пушистые, непослушные русые кудряхи рассыпались по плечам, моментально меняя образ отчужденного холодно парня, на мягкого романтичного юношу. Мужчина ненадолго засмотрелся на парня, ловя буквально эстетическое удовольствие. А ведь он полностью в его вкусе: с большими, словно оленьими глазами, цвета топленого шоколада; лохматыми, сведенными в негодовании бровями; слегка вздернутым носиком, присыпанном созвездиями веснушек; упрямо сжатыми в одну тонкую линию губами; лебединой шеей; и явно ладной фигуркой. И судя по всему, юноша теперь полностью свободен и не обременен отношениями, и что лучше всего, узами брака. –Может, мне поднять тебе настроение? — Предложил водитель, ослепительно улыбнувшись, давая понять, что готов буквально заделаться в личные шуты незапланированного попутчика. –Пусть валяется, — все так же равнодушно ответил юноша, но были заметны слегка приподнятые уголки губ, в намеке на улыбку. Мужчина лишь усмехнулся колкому ответу, и протянул левую руку, терпя неудобное положение: –Тони. –Питер, — ответил парень, пожимая протянутую ладонь, отмечая её грубоватость и шершавость, будто мужчина постоянно занимался физической работой. Далее поездка проходила в молчании. Тони понял, что с юношей сейчас бессмысленно заводить разговоры, раз тот и сам не в настроении для этого, и включив музыку почти на максимум, вновь с улыбкой уставился на дорогу. Мужчина то и дело бросал взгляд на напряженного парнишку, откинувшегося головой на сидение и прикрывшего глаза. Питер натужно о чем–то думал, играя выразительными бровями: то хмуря их в негодовании, вспоминая видимо какой–то неприятный момент; то сдвигая их домиком, будто предаваясь сожалениям. При этом парень постоянно норовил начать скрести ногтями предплечья сквозь рубашку, но одергивал руки, сжимая кулаки до белесых костяшек. Пиджак в его руках стал походить на белую половую тряпочку, так усердно он её неосознанно мял и сминал податливую ткань между длинных паучьих пальцев. Отчего–то Тони было любопытно узнать причину побега юноши из–под венца. Его жених передумал в последний момент? Родители оказались против свадьбы? Или парень просто понял, что не любит своего несостоявшегося будущего мужа? Как бы то ни было, но сейчас, Питер сидел в его машине, одинокий, потерянный, нервный и невероятно привлекательный. У Тони была дурная привычка: влюбляться с первого взгляда, вопреки словам о том, что такой любви не существует, и её часто путают со страстью. Но мужчина мог поклясться, что только такая любовь — внезапная, по зову сердца, в момент взгляда друг на друга, и является самой настоящей, самой правильной. Недаром говорят «доверяйте первому чувству», а если при первой встрече чувство, словно в тебя вживлен огромный магнит, который рвется к человеку со скоростью света с таким же огромным магнитом в теле, то, что это, если не любовь? Audi был бережно припаркован близь какого–то высокого серого здания, и Питер, — которого вырвала из мыслей резкая смена быстрой езды на торможение, — открыл глаза. Он осмотрелся из окна машины, в непонимании уставляясь на водителя, безмолвно спрашивая о месте пребывания. –Мы в Принстоне, — пояснил Тони, верно истолковав вопрос в хмуром взгляде, — мне нужно заверить бумаги с поставщиками, это займет около часа. Подождешь? Питер лишь согласно кивнул, и вновь удобно устроившись на сидении, прикрыл глаза. Услышав щелчок захлопнувшейся двери, и писк блокировки, юноша, наконец нервно выдохнул, и позволил пролиться мучавшим его несколько часов подряд слезам. Злые, непрошенные, отчаянные, они градом катились по порозовевшим щекам, падая на ворот и нагрудную часть рубахи, оставляя некрасивые серые пятна. Питер до крови закусил губу, обхватывая предплечья дрожащими ладонями и с силой нажимая на саднившие под легкой материей раны. День, который должен был стать для него самым счастливым в жизни, превратился в один из наихудших кошмаров, превращая и без того серую, наполненную болью жизнь в одно черное пятно. Питер на радостях принимал многочисленные поздравления родственников со стороны будущего мужа, коих было в большинстве; перекладывал всунутые ему подарки на отведенный для этого специальный стол; со светящимися глазами смотрел на возлюбленного, стоящего чуть поодаль, так же переговаривавшегося с родственниками, но теперь со стороны жениха. И все было настолько сказочно, что подкашивались от волнения коленки, рой пчел гудел где–то в области живота, сердце набатом отстукивало свадебный марш, а лучезарная улыбка не сходила с лица, будто была намертво приклеена. Последние приготовления к обряду бракосочетания. Священник, взошедший на алтарь, удобно устроенный под аркой живых цветов. Гости, рассевшиеся на свои места, все как на подбор в светлых нарядах, с переливающимися на солнце хрустальными розочками в руках, — маленькая индивидуальная фишка свадьбы, уж очень сильно юноша любил эти цветы, — которые впоследствии должны были украшать праздничные столы. Питер отправился в здание ресторана, — на террасе которого и должна была произойти помолвка, — чтобы позвать удалившегося туда десятью минутами назад возлюбленного. В практически идеальной тишине, разбавляемой отдаленными с улицы голосами и снующими туда–сюда официантами, неестественно громко, будто насмехаясь, порождая в душе подозрение и неверие, скрипел за ближайшей закрытой дверью стол. Юноша уверенно, без толики сомнений или страха, подошел к ней, чуть приоткрывая, чтобы просто убедиться в собственных догадках. Изменники не меняются. Питер был глупцом, когда позволил себе понадеяться, что тот раз, год назад, был «досадной ошибкой в пылу опьянения». Парень отошел от двери. Со стороны входа, громко и четко, выкрикнул: –Кто–нибудь видел Квентина? Официанты недоуменно переглянулись, и пожав плечами, рассыпались в стороны подобно тараканам, отводя взгляды. Не их это дело, лезть в «семейные» разборки. –Я здесь, радость моя, — лучезарно ответил мужчина, выходя из той самой комнаты, полностью опрятный и приглаженный, будто и не было этого дикого быстрого траха с чернявой девкой. –Чудно, идем, церемония вот–вот начнется, — равнодушно ответил Питер, и развернувшись на каблуках, быстрым отрывистым шагом вновь оказался на веранде. Гости заулюлюкали, из динамиков огромных напольных колонок полился свадебный марш, солнце торжественно освещало путь до алтаря. Квентин подхватил под руку своего жениха, и сверкая рядом белоснежных зубов, величественно направился в сторону своей будущей замужней жизни. На лице Питера не дрогнул ни один мускул, когда парочка остановилась друг напротив друга, переплетая пальцы рук. Мужчина смотрел в глаза юноши с особой преданностью, счастьем, неподдельной верой в то, что никто не узнает его грязных секретов. Он мягко сжимал ладони жениха, проходясь взглядом по неплохой фигуре юноши, уже мечтая о первой брачной ночи. –Добрый день, уважаемые новобрачные и гости! Сегодня, в этот замечательный день… — полилась тягучая речь священника, пробивая на сентиментальную слезу всех почтивших своим визитом. Он говорил восторженно, захватывающе, направляя на положительные эмоции, и возможно Питер даже проникся бы этими правильными, душевными словами, если бы не был внутри разбит. –Итак, Квентин Бек, согласны ли вы взять в мужья Питера Паркера? Жить с ним в болезни и здравии, горе и радости, пока смерть не разлучит вас? –Согласен, — прозвучал категоричный ответ, и гости взрывались дружными аплодисментами, и сентиментальными всхлипами. –А вы, Питер Паркер, согласны взять в законные мужья Квентина Бека? Жить с ним в болезни и здравии, горе и радости, пока смерть не разлучит вас? — «Да»… — ответил юноша, делая глубокий болезненный вдох. И пока вновь не заговорил радушный, счастливый от своей работы священник, пока не посыпались новые овации и выкрики поздравлений, пока ещё хватает смелости и отчаянно бьющейся в голове боли, продолжает, — …не позволит мне ответить моя гордость! Так что, катись ты к чертям, Квентин! Вырвав руки из стальной хватки теперь уже бывшего будущего мужа, Питер понесся со всех ног, подальше от места венчания, подальше от недоуменных переглядываний и разъяренных криков в спину. В сердце — черная дыра. Душу, словно огромное напольное зеркало, скинули с высотки, разбивая на миллиарды впивающихся под кожу осколков. Некогда зажившие раны на предплечьях, что так кровоточили, причиняя дискомфорт вперемежку с облегчением, взорвались новой болью, буквально крича о том, что пара новых порезов и станет легче. Не станет… Питер не возьмется больше за лезвие, по крайней мере, не по такой глупой причине, как несостоявшаяся супружеская жизнь. Юноша довольно быстро взял себя в руки, утирая соленые дорожки с горящих щек и упрямо смотря перед собой. Он будто бы только сейчас смог вообще понять, где находится, и вспомнить, как попал в Принстон. Уютный, милый городок, подернутый уже краснеющим заходящим солнцем, наполненный свежим умопомрачительным ветром и запахом распускающейся поздней весны. Питер попытался открыть окно, запоздало вспомнив, что дверь заблокирована, и стал сверлить взглядом вход в здание, за которым скрылся его неожиданно подобравший водитель. Тони не заставил себя долго ждать, и управившись меньше чем за обещанный час, уже спускался с крыльца с легкой счастливой улыбкой на смуглом лице. Юноша невольно залюбовался, только сейчас рассмотрев всю привлекательность своего «спасителя». Мужчина запрыгнул в машину, отправляя точным взмахом руки документы на заднее сидение, и уставился на Питера, отмечая покрасневшие глазницы, припухший нос, и серые потеки на белоснежной рубахе. Значит, плакал. –Куда движемся дальше, невеста? — Усмехнулся Тони, заводя двигатель. –Не называй меня так, — улыбнулся парень, расслабляясь. Он открыл окно, и глубоко вдохнул слегка морозного апрельского воздуха, с наслаждением ощущая, как распутываются внутри него комок нервозности. Может, он долго ещё не сможет восстановиться после такой фееричной «свадьбы», зато юноша уверен, что точно станет счастливее, приняв верное решение и отказав несостоявшемуся мужу. Тони лишь мягко рассмеялся, с теплотой замечая, что Питер расслабился, и вроде как даже немного повеселел. Выплеск эмоций пошел ему на пользу, и тронувший мягкие щечки румянец, взамен неестественной бледности, порождало в душе мужчины чувство непомерного счастья. Он уверенно вел машину, намереваясь показать доступное в этом городке только ему одному место, отпуская полностью свои инстинкты и принимая тот факт, что парень его очень сильно заинтересовал. Машина вновь остановилась, в последний за этот день раз, и Питер с Тони вышли на участок, на котором располагался маленький уютный домик, полностью обросший лианами с розами. Картина напоминала собой иллюстрацию из красочных детских книжек про волшебные королевства, и представленный взору Питера дом, был воистину похож на седьмое чудо. Невероятно уютный, на фоне полуголого с не до конца расцветшими листьями леса и прозрачной глади озера, в тонах натурального дерева и ненавязчивым ароматом цветов. –Как они?.. — Восторженно выдохнул юноша, не в состоянии сформулировать вопрос. Ведь на дворе только апрель, природа лишь начала оживать, покрывая города зеленым ковром, а розы уже важно раскрывали свои лепестки, источая грацию и перенося сознание в лето. –Специальный сорт, — не без тени гордости ответил Тони, проходя по тропинке ко входу в дом, и с благоговением поглаживая мозолистыми пальцами нежные алые лепестки, — цветут и пахнут даже в лютые холода. Обожаю розы. Что ж, прошу в мою обитель, — шутливо раскланялся мужчина, пропуская вперед себя Питера. Юноша с любопытством осмотрел убранство, сунул вздернутый носик буквально в каждую комнату, и обосновался на кухне, чувствуя себя на удивление умиротворенно, как дома. Он с восторгом отзывался Тони об обстановке, об ухоженном и явно не лишенном любви саде, о невероятном пейзаже за окном. А мужчина варил вручную кофе, и с улыбкой слушал щебетание гостя, будто они уже давно живущая вместе парочка, разговаривающая обо всем подряд. –Ты прости, что я вообще свалился тебе так внезапно на голову, и тебе пришлось тащить меня в свой дом, — со вздохом произнес парень, принимая из горячих рук не менее горячую чашку с ароматным напитком. –Ты меня не стесняешь, — с улыбкой ответил Тони, усаживаясь напротив парня, и более к этой теме они не возвращались. Общаясь обо всем важном и неважном, разумно не затрагивая тему отношений и произошедшего инцидента, — ещё не время для таких откровений, — парочка перекочевала на мягкий диван гостиной, наслаждаясь уютным вечером и прекрасной компанией. Оказалось, что у Тони и Питера довольно много общего: любовь к науке во всех её проявлениях; постоянное чесание рук, стоит только подумать о разборе какой–либо технологичной штукенции; тяга к приключениям и азарту; чувство юмора; в некотором роде нелюдимость. Они без зазрения совести нарушали личное пространство друг друга, неосознанно придвигаясь ближе и касаясь то руками, то коленями и в упор не замечая этого. Ненавязчивые разговоры, зашедшее полностью за горизонт солнце и окрашенное в синие тона небо, разморило уставшего Питера. Он уложил лохматую голову на плечо Тони, смотря нечитаемым взглядом в окно, на открывающийся вид озера, и думал о том, что день, который казался невозвратно испорченным, стал, словно трамплином в новую счастливую жизнь. Сорванная свадьба, произошедшая буквально днем, казалось такой далекой и неважной, что юноша аж устрашился собственных мыслей. Разве возможно расслабиться в компании абсолютно чужого человека настолько, что, казалось бы, такая трагедия, боль от которой до сих пор иногда прошивает позвоночник, так быстро запамятовалась? Питер повернул голову в сторону лица Тони, и вгляделся в ровные, утонченные черты. Мужчина так же смотрел вдаль за окном, слегка улыбаясь, и заметив взгляд парня, обращенный на него, задорно тому подмигнул. Юноша, ведомый какими–то внутренними демонами, резко подорвался с места, навалился на тело Тони своим и прижался к его губам в отчаянном, сладком, доводящем до сумасшествия поцелуе. Питера тут же притянули на колени, и ответили на поцелуй не менее жарко, с чувством, вплетая пальцы в русые завитки, чуть оттягивая голову, и оглаживая второй рукой тонкую молочного цвета шею. –Ты уверен, что хочешь этого именно сейчас? — Загнанно дыша, спросил мужчина, стискивая точеную талию юноши в объятьях, намекая на дневной инцидент. –Я уже настроился на первую брачную ночь, — хихикнул Питер, и обвив руками шею Тони, склонился над чувственным ушком мужчины, шепча с придыханием, — и я буду рад, если ты подаришь мне её. Пусть это выглядело как последняя соломинка утопающего человека. Пусть Питер просто нырял в неизвестный ему омут, пытаясь заглушить воспоминания и мысли пьянящими поцелуями, грубыми руками и уверенными движениями. Пусть он будет по итогу вновь горько плакать, словит не одну депрессию, станет накручиваться мыслями о несчастливом будущем. Но ему, как воздух необходимы были, эти пухлые теплые губы; проворный, уже в наглую исследовавший рот юноши язык; забравшиеся под расстёгнутую рубашку пальцы; и упирающееся пульсирующее в свою собственную промежность, достоинство. Питер не заботился о растяжке, впуская мужчину в жаркий плен своего тела, крича и царапаясь от боли, ловя крышесносные оргазмы. Он с упоением отпускал себя, даря тело незнакомцу, который с жадностью пользовался им, хоть и намерен был далее оберегать как зеницу ока. И юноша ни разу не пожалел о том, что именно Тони, оказался его неожиданным попутчиком, в новую жизнь. И они еще обязательно вернутся к теме несостоявшейся свадьбы. Питер долго будет плакать на плече Тони, пересказывая долгую и нелегкую страницу жизни с Квентином, постоянные скандалы, измены и свернутую на корню психику. Мужчина же в ответ расскажет, как расстался со своей невестой из–за незнания того, что у неё аллергия на клубнику. Юноша будет долго привыкать быть любимым. А Тони будет долго залечивать все душевные раны парня, вылившиеся в осязаемые шрамы на предплечьях. А пока… Поодаль дивана, на котором устало обнимались загнанно дышащий Питер словно после марафона и довольный как Чеширский кот Тони, находилась неаккуратная кучка вещей. Поверх неё, словно провожающий прошлое платок, валялась белоснежная рубаха с серыми крапинками недавно пролитых слез.