i miss you

Волков — это серёжина жестокая кровавая юность. Это насыщенный тёмно-бирюзовый цвет, больничный запах в рюкзаке и тихое сдержанное шипение. Волков — это серёжино спокойствие и тепло. Волков — это серёжина семья. Поэтому, когда Олег внезапно показывает повестку, объявляет, что уходит в армию, и лопает все серёжины воздушные замки их будущего, Разумовский хочет выть и лезть на стены. Осознание того, что его Олежу хочет заиметь себе Родина-мать, к которой Серёжа жуть как Волкова ревновал, било с каждым днём все неприятнее и неприятнее. Поэтому Серёжа виснет на его шее дольше обычного в каких-то глупых, детских, наивных надеждах его удержать. Серёжа провожает его на поезд, даже сдерживает слезы, весело машет уходящему с Олегом вагону и чувствует себя брошенкой, таким одиноким, будто из него вырвали огромный кусок, дали этому куску автомат и отправили отдавать свой долг Родине. Так оно, в общем-то, и было. Разумовский возвращается в общагу и, наворачивая в нервном напряжении круги по комнате, то и дело спотыкается об олеговы забытые и раскиданные по всем поверхностям комнаты вещи. Серёжа берет однажды взятый у Волкова тёплый колючий свитер. Он зарывается носом в тёмную шерстяную ткань, вдыхая родной запах чересчур знакомого парфюма. Олежиного. Серёжа уже скучает. --- Олег о своём приезде не предупреждает: только звонит и говорит, чтобы Разумовский спустился из своей башни с конспектами и отвоевал у "консьержа" олегово право зайти дальше охранного поста. У Серёжи сердце бьётся быстро-быстро, он летит по лестнице так, словно собирается свернуть себе шею. Серёжа запрыгивает на друга с ногами под злобный взгляд тетки-охранницы, стягивает конечностями крепко, ещё немного и до хруста, вжимается так близко, как только может. — Серёж… — Привет. Разумовский утыкается носом в крепкое плечо. Мысли о том, что смотрят, отпустили так же внезапно и быстро, как и появились. Серёже похуй. Серёже позволительно. Серёжа скучал. Жизнь без Олега оказалась сложной, тяжёлой, одинокой и очень тоскливой. Остатков привычного волчьего тепла хватило на пару недель от силы, а потом стало окончательно и бесповоротно невыносимо. Серёжа шепчет что-то про то, как сильно рад его возвращению. Олег мокро и незаметно целует в висок. Говорить про то, что он ненадолго, совершенно не хочется. Серёжа — не дурак. Всё сам понимает.