Серые будни

Леорио не было. Он безбожно опаздывал. И с одной стороны это было хорошо: Курапика не знал, как бы стал смотреть ему в глаза и тем более разговаривать с ним. Он думал об этом полночи, скурив почти всю пачку сигарет, но так ни к чему и не пришел. Как себя вести? Что говорить? И надо ли что-то говорить? Ведь вчерашнее признание Леорио вполне могло быть вызвано больше алкоголем, чем настоящими чувствами. И к тому же Леорио вообще мог и не придавать этому какого-либо значения — мало ли, что язык смолол, подумаешь. Но для Курапики сказанные им слова имели значение. Поэтому-то множество мыслей и вариантов развития событий мучили, шебуршились в голове роем маленьких растревоженных насекомых, совершенно не давая работать. Стул скрипнул и спружинил, когда Курапика откинулся на спинку. Парень позволил ему свободно прокрутиться и тормознул ногой, когда оказался повернут параллельно столу, чтобы пустое рабочее место напротив не маячило перед глазами. Эта пустота раздражала. Пустота и тишина — Курапика оказывается привык к постоянному шуму Леорио, к его покашливаниям, бросаемым им вскользь фразочкам, к тому, как шуршат колесики его стула по полу, и к его навязчивым попыткам завязать разговор о том о сём. Наверное, в обычное время ему было бы скучно сидеть здесь одному, слушая, как щелкает готовая перегореть люминесцентная лампа над головой. Сейчас же эта пустота являлась отличной возможностью подумать: обдумать все происходящее, взвесить и прийти к какому-то решению, но чем дольше Курапика думал, тем хуже все становилось. Ведь Леорио ему ничего не обещал и не предлагал. Просто выразил симпатию. Даже не факт, что в романтическом смысле. О чем речь, если они даже не могут быть вместе! Наверное. Это противное «наверное» выжигало все здравые мысли в мозгу. Не должно быть никакой вероятности, но почему-то есть. Почему-то этого хочется больше всего и сколько бы он себе ни говорил — нет, нельзя, не вздумай! — каждый раз возвращался в исходную точку, в которой при мысли о Леорио губы будто сама собой трогала улыбка, а где-то на краю сознания снова мелькало это неуверенное предположение о возможном невозможном. Он задумчиво постучал пальцами по подлокотнику. От подобных мыслей хотелось курить, но для этого нужно было вставать и спускаться вниз, чего в свою очередь делать как раз таки не хотелось. Курапика уныло запрокинул голову, гипнотизируя взглядом мигающую лампу. Ее бы заменить. Вот только, кто этим заниматься будет, ведь местный специалист по техническому оснащению почти такая же полумифическая личность, как Джин Фрикс — никто его не видел, но он точно должен быть. Какая организация, такие и работники, что тут еще сказать. Самые обязательные здесь, пожалуй, только председательница Чидль, ее секретарь мистер Бинс и — вынужденно — сам Курапика. А ведь скоро и он уедет. Необходимо будет встретиться с теми, кого он хотел нанять телохранителями некоторым принцам, обсудить план действий, встретиться с самими принцами… и в этой кутерьме места для Леорио совсем не останется. Курапика цыкнул и встал. Подошел к окну. Оттуда на него уставилась кирпичная стена старого здания напротив. Вообще-то у Курапики была идея, как выяснить, что же Леорио имел в виду во вчерашнем разговоре. Идея была надежная и ее было легко осуществить, даже не прибегая к сложным разговорам. Но эта противная мысль о том, что у них с Леорио совсем не будет времени друг на друга и возможности общения, даже если все окажется так, как хотел бы Курапика, все портила. Как было бы проще, если бы они были самыми обычными людьми с самыми обычными заботами! Курапика прикрыл глаза, прислонившись виском к раскрытой оконной створке. С улицы тянуло душным, по-летнему горячим городским воздухом: пахло раскаленным асфальтом, машинными выхлопами и пылью. Все большие города летом чем-то похожи друг на друга — шумные и жаркие они словно переполнялись жизнью. Сейчас бы пойти в парк, чтобы привести мысли в порядок, ведь там есть хотя бы подобие тихого и прохладного умиротворения в тени деревьев… а еще они с Леорио ели там мороженое. Курапика вздохнул и посмотрел на свой рабочий стол. Ободок с мягкими мышиными ушками все еще стоял, зацепленный за канцелярский органайзер. Это тоже подарок Леорио. И привычка распахивать окна, когда жарко, вместо того чтобы включить кондиционер, также перешла к нему от Леорио. Все вокруг — Леорио. Интересно, если сказать своим чувствам «нет», объяснить Паладинайту, что между ними ничего нет и быть не может — это пройдет? Ну да, конечно. Да кого он обманывает. Разрешить все это нужно решительно и быстро — как сдернуть лейкопластырь. Вот только… положительно или отрицательно? Раздумывать об этом Курапика мог еще долго. Ему не дали. Он почувствовал присутствие Леорио на этаже до того, как услышал звякнувший лифт. Вот и все. Доктор идет сдирать лейкопластырь. Он уперся ягодицами в подоконник, почти присев на него, и уставился на дверь. Первое, что сделал Леорио, когда зашел в кабинет — вздрогнул. — Привет? — неуверенно сказал он, остановившись возле двери. — Все хорошо? Курапика молча кивнул. — Э. Ну, ладно? — он нервно хихикнул. — Выглядишь так, будто собираешься меня съесть. Курапика снова промолчал. Надо было что-то говорить, но он решил подождать — вдруг Леорио сам начнет разговор? Да и понаблюдать будет не лишним. Он отметил, что выглядел Леорио сегодня не очень: под глазами синее, кожа лица, напротив, слишком бледная, а еще Паладинайт все время морщился. Голова, наверное, болит. — Голова болит? — не сдержался и с каким-то затаенным злорадством спросил он. Леорио поморщился с особым страданием. — Ужасно, — пожаловался он. И посмотрел на Курапику. Прямо в глаза. Курапика тут же отвел взгляд — играть в гляделки с Леорио совсем не хотелось. К тому же это было опасно — он ведь так и не пришел ни к какому определенному решению, так что легко мог поддаться эмоциям и своим желаниям лишь под влиянием переглядок с Леорио. — Пить меньше надо, — ехидно заметил Курапика, смотря на торчащие над его столом мышиные уши. Они словно прислушивались к их разговору. Леорио в ответ вздохнул. Подошел к своему столу. Его присутствие ощущалось теперь совсем близко и сбивало с толку не хуже взглядов. У него теперь хорошая аура, сильная. — Слушай, Курапика… Курапика замер, слушая. Леорио все-таки сам решил завести разговор? — Ты злишься? Он не знал, что ему делать и как поступать со своей влюбленностью в лучшего друга, но нет он не злился. — Просто я тебе вчера наговорил лишнего, — торопливо, словно боялся, что его остановят, начал объяснять Леорио, — ты не слушал бы меня и не думай ничего. Все совсем не так, все, что я тебе вчера говорил, ничего не значит, я был пьян… — Правда? — резко перебил его Курапика. Он оттолкнулся от подоконника и выпрямился, смотря прямо на Леорио. Все его долгие размышления и опасения вылетели из головы, уступив место чему-то совершенно неконтролируемому. Паладинайт с каждой секундой выглядел менее уверенным. — Да, — кивнул он, но как-то неубедительно. Кажется, пришло время для претворения в жизнь его идеи по вытряхиванию из Леорио правды о том, что же именно он имел в виду во вчерашнем разговоре. И будь что будет. Курапика в несколько широких шагов оказался рядом. Одной рукой он толкнул Леорио в грудь, так что тому невольно пришлось отступить назад и упереться спиной в стену, а другой — хлопнул рядом с его плечом, отрезая ему путь к двери, путь к отступлению. Леорио покосился на его руку. — Ты абсолютно уверен? — снова спросил Курапика, медленно наматывая галстук Леорио на кулак. — Э-э, — растерянно и жалко протянул тот. Курапика дернул галстук на себя, из-за чего Леорио пришлось наклониться. Его лицо было совсем близко, как и его губы. — Ну, так что? — Нет? Я вообще-то ни в чем сейчас не уверен, Курапика, ты… Курапика не дал ему договорить. Взял и поцеловал. Смял его губы, в надежде, что Леорио ответит, и Леорио, потупив лишь самую малость, ответил. Этот поцелуй сложно было назвать романтичным — колючим из-за щетины Леорио, жарким, мокрым, даже драчливым из-за желания их обоих доказать друг другу что-то, но никак не романтичным. Курапика понял, что перестал зажимать Леорио у стены, а лишь беспомощно цеплялся за его плечо и галстук и отстранился. Леорио смотрел на него восторженными и удивленными глазами, тяжело дыша. — Пиздец, — выдохнул он. — Пиздец, — согласился Курапика. Иного слова, чтобы описать все происходящее, наверное, и нет. — Все правда не так, как ты вчера говорил? Леорио сглотнул. Курапика почувствовал его руку на своей пояснице. Как она там оказалась? — Все так, — сказал Леорио. — И даже лучше. У них осталось всего полтора месяца. А может меньше. Это то время, которое им отведено, которое нужно провести с пользой. Которое нельзя тратить на вопросы «что будет после» или дилеммы «нельзя-можно». Курапика улыбнулся и, привстав на цыпочки, снова вовлек Леорио в поцелуй.