Подозреваемая

Колёса минивэна тормозят напротив роскошного, арочного здания, вымощенного белым кирпичом. Позолоченная табличка с надписью «оздоровительно-рекреационный центр» незатейливо свисает с цепей, сталкиваясь со стеной при каждом дуновении ветра. От очередного стука Чимин вздрагивает, с трудом отрывает голову от заднего сидения, улавливая едкий запах очистителя. Потирает переносицу. Он замечает, как рука Чонгука по-свойски ложится на оголённое колено Лисы, а во взгляде теплится нескрываемое обожание. Адвокат Пак ничего не говорит насчёт очевидной влюблённости адвоката Чона, только приподнимает уголки губ и пододвигается на кресле. Счастлив ли он за друга? Неимоверно. Будет ли подкалывать его по этому поводу? Разумеется. — Думаю, будет лучше, если ты подождёшь в машине. Если мы правы, и девушкой из видения является Мин Сунан, то именно она тебе и угрожает- — Но я не боюсь, — отважно перебивает собеседника Манобан, впрочем, тут же тушуется из-за возникших знаков вопроса в горящих аметистах Чонгука, — точнее, боюсь, но… В криминальной хронике говорится, что «нельзя показывать слабость перед лицом врага». — Криминальной хронике? — недоверчиво переспрашивает адвокат Чон, из-за чего усерднее сжимает колено подозреваемой. Лиса повинно улыбается, прикусывая кромку нижней губы. — Ну, в «Винченцо» там или в «Мыши». В общем, в любом детективном сериале. Я уяснила — главный герой никогда не поддаётся на провокацию убийц. — Зато об угрозах сообщает заблаговременно, — парирует Чонгук, разыгрывая одну из обличительных карт. Отчасти адвокат Чон понимает, почему Лиса временит с рассказом о посылке. Однако он до сих считает поступок подозреваемой верхом безрассудства; неизвестно, что ещё могли бы выкинуть убийцы в попытке перекрыть сострадательность Манобан и её рвение лезть «куда не следует», пока правозащитники находились бы в неведении. — Если кого-то интересует моё мнение, то я согласен с Чонгуком, — вклинивается в диалог Чимин, сталкиваясь с групповой растерянностью. Парочка вздрагивает, оборачивается на насмехающегося юриста, что — в свою очередь — в наслаждении облокачивается на спинку водительского сидения. — Да-да, вообще-то я тоже здесь. — Оу, привет, хён. А мы… Думали, ты ещё спишь. Лисе становится неловко от того, что адвокат Чон продолжает проявлять тактильность. Продвигается выше по бедру, одёргивая задравшийся подол коктейльного платья. Неужели Чонгук собирается и дальше прикасаться к ней публично? При адвокате Паке? У того же могут возникнуть вопросы! Или адвокат Чон готов ответить на них, рассказав об отношениях? Если так, то это очень серьёзный шаг для нас обоих… — Не волнуйся, тебе не придётся долго сидеть в одиночестве. Не думаю, что Сунан будет вести светские дискуссии, и вообще, возможно, мы её не найдём, — проговаривает Чонгук, не в силах оторваться от тела Лисы. Он нервничает, но позволить разворошить хорошо уложенные волосы не может. Поэтому беззастенчиво пользуется одеянием Манобан в качестве игрушки-антистресс — разглаживает складки в районе рёбер, поправляет множественные слои ткани на рукавах, симпатичный медальон на оголённых ключицах и отводит женские локоны назад, не забывая дотронуться ледяными подушечками пальцев до шеи. Подозреваемая шумно сглатывает, потуже сводит ноги, прогоняя из мыслей красочные картины вчерашнего времяпрепровождения. — Н-но я хочу помочь! — решительно заявляет Лиса, приспуская окно со своей стороны, а то в салоне становится неимоверно жарко… В том же салоне, где Чонгук берёт её вчера… — Ты поможешь, если последишь из машины. Вдруг высмотришь что-нибудь интересное? Адвокат Чон остаётся непреклонным, укладывает ладонь на щёку Манобан и вынуждает заглянуть в глаза, полные решимости. Он, конечно, предпочёл бы подержать стремительно вспыхнувший роман в секрете, однако Чимин уже догадывается, уже думает про друга беззлобное «ну ты и кролик ебливый», запечатанное в задорной усмешке. К тому же, Чонгук больше часа находится в непосредственной близи к губам Лисы, но так и не пробует их на вкус. Это смахивает на преступление; и как представитель закона, юрист просто обязан исправить правонарушение в кратчайший срок. Когда адвокат Чон прилюдно целует Манобан, она абсолютно забывает, что на чём-то настаивала. Да даже о том, зачем они оказались в сорока километрах от Сеула; у неё в голове блуждает флёр от влюблённости, по венам растекается жуткое желание, а на устах хозяйничают губы Чонгука, сминающие её собственные. Господи, Лиса — возможно, вновь — подозревается в убийстве и является целью мстительных маньяков, но всё равно поддаётся искушению момента. Отвечает. Ладонью проскальзывает под воротник белой рубашки. — Будем считать, что на этом наш спор исчерпан, — дьявольски выдает адвокат Чон, резво отстраняясь, и щёлкает ремнём безопасности, умудряясь незаметно пристегнуть подозреваемую. Он нажимает на кнопку блокировки салона, выскальзывая наружу; мечтает остудить пыл и успокоить сердечную череду, бьющуюся явно учащеннее положенного. Лиса громко сипит от возмущения, мол, ею так хитро манипулируют — вообще-то, потому что перестают целовать, но она ни разу не готова пожертвовать прикрытием. И пока Манобан воюет с ремнём безопасности, адвокат Пак юрко вылезает из машины. Тс-тс. Ты, что, только что запер меня в минивэне, Чон Чонгук?!

~

— Выглядишь потрёпанным. — Выглядишь счастливым, — парирует Чимин, когда они с Чонгуком практически настигают молодую девушку, без устали работающую за мраморным ресепшеном. — А ещё я точно знаю, что у тебя был секс. Сияешь как начищенный медный пятак. — Я никак не собираюсь комментировать данное заявление, — отмахивается адвокат Чон, заранее доставая удостоверение из внутреннего кармана пиджака. От мыслей о Лисе у него во рту пересыхает, так что он стремительно проходится языком по нижней губе. — Даже если вчера у меня и был лучший секс в жизни, я бы тебе не сказал. — И это после стольких лет друж- — Извините, я могу вам как-нибудь помочь? — работница, на чьём бейдже латунью выгравировано «Наён», приветливо кланяется; прерывает заинтригованного Чимина, вынуждая абстрагироваться от веселья и выкрутить профессионализм на максимум. — Вы впервые у нас или, возможно, у вас уже имеется номер брони? Юристы возвращают работнице, одетой в приталенное голубое платье с объёмными буквами «Весна», учтивость в ответ. — Вообще-то, мы здесь по поводу одного дела, — прямолинейничает Чонгук, бегло сверкая удостоверением, — я — адвокат Чон, а это адвокат Пак, и мы бы хотели задать Вам пару вопросов. О постояльце Мин Сунан, у Вас же такая пребывает? — К сожалению, ничем не могу помочь, — заученно издаёт Наён, смывая притворную улыбку с уст. Точно с пониманием, что перед ней стоят не потенциальные клиенты, сходит на «нет» и дружелюбие. — Конфиденциальность посетителей — одно из главных преимуществ нашего центра. Они платят огромные деньги за секретность, так что не в моей компетенции разглашать их личные данные. — Да, но какую репутацию Вашему заведению может нанести слух о том, что здесь находится убийца? Думаете, кому-нибудь будет приятно находиться под одной крышей с человеком, прикончившим троих, покусившимся на жизнь важного министра и планирующего ещё парочку убийств? Наён играет желваками, а затем ударяет замком из пальцев по столешнице; да так, что конфеты, лежащие в расположенной подле пиале, дрожат. Работница впаивает в самонадеянного Чонгука взгляд, полный ярости, отводит плечи и вздёргивает подбородок, пытаясь казаться гораздо презентабельнее. Гук, не ту стратегию ты выбрал, ох, не ту… — Простите, господа, но я уже сказала, что ничем не могу помочь. А если вы попробуете распустить грязные сплетни, то я без зазрения совести попрошу охрану выпроводить вас за дверь, — учтиво угрожает Наён, надеясь, что звучит вразумляюще. И что в скором времени сумеет торжественно лицезреть адвокатов, отправившихся восвояси. Вот только у Чимина на этот счёт другие планы: он выуживает из кармана сотовый телефон и без промедления выводит на экран фотографии с мест преступления (любезно полученные при помощи доверенных людей в полиции). Работница обомлевает, наблюдая за сменяющимися картинками — здесь и зарезанное тело Чон Хосока, и серый, как сама Смерть, прокурор Мин, лежащий на дне бассейна, и даже останки сгоревшего Ким Чунмёна. Наён заметно бледнеет; она явно ни разу в жизни не встречалась со зверствами и, честно говоря, предпочла бы и дальше. — Если мы правы, то эта женщина в ответе за всё, что Вы только что увидели. Понимаю, политика Вашей компании не позволяет делиться данными, но, может быть, существует возможность её обойти? Семьи этих людей были бы очень признательны, если бы Вы помогли пролить свет на происходящее. Так сказать, помочь справедливости восторжествовать. Даже если не все жертвы того и заслуживают. Чонгук и Чимин обмениваются понятливыми взорами, когда Наён безмолвно отстраняется от стойки и притрагивается к компьютеру. Проворно скользит пальцами по клавиатуре. Адвокат Чон уверен, что примечательная речь друга и его заранее подготовленный фоторяд работают безотказно, но одобряет ли он подобный подход? Нет. Гражданские не должны видеть ужасы с мест преступлений, не говоря уже о том, что сами сведения добыты не совсем легальным способом. — У Мин Сунан закончится акваэробика через пять минут. Боюсь, это всё, чем я могу вам помочь, — сдавшись, сообщает Наён, выхватывая из подставки брошюру и именной карандаш отеля. Она целенаправленно обводит одну из процедур, что, по времени, вот-вот начнётся. — Без абонемента нашего центра я не могу вас впустить, однако вы можете приобрести два первичных похода на водное поло, которое будет проходить как раз в центральном бассейне. Тогда я никак не смогу вам препятствовать. Кроме того случая, если… Адвокат Чон, — правильно я запомнила? — решит распространить странные конспирологические теории на территории нашего заведения. Если бы сердце Чимина не принадлежало Чеён безвозвратно и навечно, он бы определённо присмотрелся к Наён. И расследованию помогла, и прибыль получила — такие смышлёные девушки были на вес золота. Их определённо стоит ценить. На Чонгука же столь хитрое поведение производит контр-впечатление. Он языком толкается в щёку, хмурится и ещё раз претенциозно осматривает работницу сверху донизу. С кем-с кем, а вот с ней адвокат Чон точно бы не захотел пойти на свидание.

~

По правде говоря, Чонгуку совестно, что он налаживает личную жизнь, в то время как Чимин продолжает вести расследование. Например, вчера адвокат Пак ездит в «Атласную ленту», в надежде застать там Хан Киёна и убедиться в подлинности сведений о татуировке. Однако, как выясняется позже, — при помощи сговорчивого Марка Ли, взымающего две пятидесятитысячные банкноты в качестве платы — мужчина уже несколько месяцев не появляется в клубе. О его местоположении неизвестно, ровно как и о том, куда он мог подеваться. Зато известно, где сейчас отдыхает Мин Сунан. Её отпуск оплачивает «Атласная лента», поэтому отследить местоположение девушки оказывается проще простого. — Так-так, это же известные адвокаты Сеула. И сегодня без своей очаровательной компаньонки, — бестактно паясничает эскортница, как только юристы огибают бассейн. Она ловко снимает прозрачную шапочку для купания, распуская рыжие кудри, целомудренно прикрывшие грудь. Её купальник напоминает две переплетённые бретельки с клочками ткани; жаль, что в таких местах не водится аджума, а то «бесстыднице» непременно бы пришлось одеться поскромнее. — Ого, мальчики, неужели я вас смутила? В таком случае, адвокат Чон… Не поможете? Сунан кокетливо хлопает глазками, всучая в ладони озадаченного Чонгука белоснежный халат. С мисс Мин стоит держать ухо востро и взглядом не опускаться ниже подбородка. Мало того, что она потенциальная убийца и профессиональная лгунья, так ещё и владеет весьма деликатной специализацией. Обольщением мужчин. Сунан лихо закутывает тело в махровую вещицу, завязывая симпатичный бантик на поясе, и присаживается обратно на шезлонг. Её икры блестят от недавно втёртого масла; она перекидывает часть волос набок, оголяя ключицы с левой стороны и идеальный изгиб плеча. Кто бы что ни говорил, стоит отдать должное — выигрышно подавать себя Мин Сунан умеет. Неудивительно что, по словам вышеупомянутого господина Ли, кандидатура эскортницы пользуется диким спросом. — Расстроена, что Вы не пришли ко мне раньше. Всё же я была подругой принцессы Ди, пока она работала в «Атласной ленте», — равнодушно бросает девушка, вытаскивая из кармана зажигалку, и поджигает тонкую сигарету, облачённую в мундштук, — жаль, бедняжку. Нас с девочками шокировали новости о её самоубийстве. — Бросьте, мы знаем и о Вашем романе, и о том, что Вы были осведомлены о смерти Джан Ди. Чонгук морщится от приторного запаха женских сигарет, динамично разгоняя клубы дыма ладонью. Чимин же украдкой втягивает нотки вожделенного табака, обволакивающие носоглотку и опускающиеся ниже по гортани. Никотиновый пластырь, сжимающий кожу в районе плеча, нисколько не усмиряет тягу к вредной привычке. Наоборот, за последние сутки адвокату Паку хочется курить пуще прежнего; о, если бы не годовщина родителей и важные предписания для Чеён, он бы с удовольствием решил затянуться. — Понятия не имею, о чём вы, — безукоризненно играет Сунан, выдувая кольца дыма на сердитого адвоката Чона. — Её брат подтвердил этот факт. — Чой Субин лежал в психиатрической больнице, когда ему было семнадцать. У него не всё в порядке с головой. Не думаю, что показания душевнобольного примут в суде. — Значит, Вы всё-таки рассчитываете, что Вас вызовут в суд? — Чонгук не покупается на откровенную угрозу, собираясь гнуть линию до конца. Чимин же не решается вступить в диалог, предоставляя прокурорским замашкам друга руководить неофициальным допросом. — А разве Ваша судебная система не так работает? Виновных за решетку, убийцам — свободу. И в зелёных очах девушки на миг вспыхивает необузданное пламя ненависти. Впрочем, оно торопливо гаснет под тем, как профессионально Сунан приструняет эмоции. — Если слухи, которые я слышала в «Атласной ленте», правдивы, то, может быть, вам стоит отступиться от своих происков? Если — повторюсь, опять же «если» — кто-то мстит за происшествие с принцессой Ди, то стоит ли его останавливать? Чонгук перекрещивает руки на груди, не утаивая личной неприязни. — Считаете, самосуд это выход? — придирчиво хмыкает адвокат Чон, делая шаг ближе и распрямляя плечи. Он каждым движением, каждой морщинкой на недовольном лице выказывает истинное отношение к самодовольной Сунан, считающей себя идеальной преступницей. Проблема в том, что недооценивание соперника — главная причина краха злодея. А надменная мисс Мин нескромно считает, что уже сумела избежать наказания; значит, она совершенно расслаблена и совсем скоро допустит ошибку. — Когда обыкновенного наказания недостаточно, то да. Такие люди, как клиенты «Атласной ленты», легко могут провести весь тюремный срок в хороших апартаментах с личным поваром, совершенно не осознав, что натворили. Да и мне ли об этом говорить? — Сунан хищно улыбается, стряхивая истлевшую кромку в пепельницу в форме лепестка. — Разве, не убийцу вашего отца осудили всего лишь на двадцать лет? И не подозрительно ли, что на третий день своего заключения, человек, потративший миллион вон на смягчение приговора, покончил с собой? От упоминания почившего прокурора Чона у Чонгука пальцы невольно сжимаются в кулаки. Кровь в венах закипает, отчётливо приливая к щекам и шее. Внутри его штормит — он осознает, что вестись на уловку убийцы недостойно, глупо и непрофессионально, но, чёрт возьми, эта рыжая дрянь дотрагивается до самого сокровенного! Буквально очерняет светлую память Сокджина. — Хорошо Вам живётся с осознанием, что убийца Вашего отца мёртв? И жили бы Вы также спокойно, зная, что этот человек вышел на свободу. Бродит по улицам. Смеется. Не захотелось бы зарядить ружьё и самому отправить патронную дробь прямиком в сердце? — Всё, довольно, — обеспокоенно вклинивается Чимин, понимая, насколько болезненно звучит поднятая тема для друга; да если бы Сунан была мужчиной, адвокат Пак без раздумий бы зарядил ей кулаком по переносице. А здесь… Рука не поднимется ударить слабый пол, даже если девушка перед ним бесспорно заслуживает хорошей встряски. — Ich denke, es ist Zeit für uns zu gehen, Miss Min. Aber zuerst… können Sie mir bitte eine Zigarette geben? Сунан усмехается. Потягивается к абсолютно розовой пачке, лежащей на маленьком столике подле шезлонга, и вручает вещицу юристу. — Alles Gute, meine Herren Anwälte, — на примечательно-чистом немецком отвечает мисс Мин, скрывая искрящиеся злорадством радужки за линзами солнцезащитных очков.

~

Руки, сомкнутые до дрожи, врезаются в белую стену со стороны мягковины ладони и мизинца. Чонгук ощущает, как с каждым новым вздохом из лёгких вырывается ядовитая агрессия. Он лбом упирается в костяшки на больших пальцах, пачкает в меле пиджак, от кисти до локтя; перед закрытыми глазами проносятся болезненные воспоминания. Тело отца, лежащее у кухонного стола с простреленной грудью, и испуганный мальчик в отражении шифоньерного шкафа, чьи ноги увязают в растекающейся по полу крови. Чонгук дёргается, макушкой соприкасается с холодной поверхностью. Нервно зарывается в волосы, напрочь забывая про установку «беречь причёску». — Гук, ты как? — обеспокоенно уточняет Чимин, укладывая ладонь на позвоночник, меж напряженных лопаток друга. — Послушай, эта сука- — Прости, хён… — И в перебивающем голосе адвоката Чона сквозит отчаянье. Он крепко впивается в корни, дергая за них. Жаждет свести моральный дискомфорт к физическому. — Мне не стоило поддаваться эмоциям. Я всё загубил. — Шутишь? У нас теперь полно информации. Плюс важная улика. Ты провёл хороший допрос. Чонгук тяжело дышит, распахивает глаза, щиплющие от скопившейся влаги. Чимин догадывается, что это не укор Мин Сунан катком проходится по юристу; здесь гремящая совокупность факторов наслаивается друг на друга. Адвокат Чон часто мотает головой, отстраняясь от своеобразной опоры, и издает громкое «фу-ух». Из-за шума испуганные птицы взмывают в небо. — Она права. Я не знаю, смог ли бы спокойно существовать, если бы убийца отца вышел на свободу, — пугающе, даже для самого себя, сознаётся Чонгук, семеня слева-направо и пробуя усмирить нервы. — И я не знаю… Вдруг я решился бы убить урода? Наверное, забавно слышать подобное от адвоката. От бывшего прокурора. От человека, уважающего закон, но не верящего в справедливость нашей системы… Не стоило мне идти в правоохранительную сферу. Лишь опорочил его имя. — Брось! Ты же действительно так не думаешь, — настойчиво рыкает адвокат Пак, тормозя друга за плечи. Он хорошенько встряхивает адвоката Чона, вынуждая заглянуть в миндалевидные глаза с вздёрнутыми уголками. Горящие бесконечной поддержкой и уверенностью. — Если бы убийца твоего отца был жив и собирался выйти из тюрьмы, мы бы нашли способы оставить его за решёткой. Ты бы нашёл. Потому что ты — самый лучший законный червь, которого я знаю. И, чёрт возьми, ты был самым лучшим прокурором из всех. Поверь, мне есть с кем сравнивать, я вообще-то живу с одним. Чимин выставляет указательный палец вперёд, впечатывая в накаченную грудь друга, постепенно выходящего из состояния эмоциональной эскалации. — Не позволяй неуверенности и влезшей в мозг провокаторше разрушить всё, к чему ты так долго стремился. Хочешь узнать, что дал нам диалог с ней, а? — адвокат Пак напористее тычет в фигуру адвоката Чона, завидно поражаясь, насколько накаченным оказывается отшатывающееся тело. — Когда Сунан попросила помочь с халатом, на её шее можно было разглядеть незагоревший след от цепочки. Готов поспорить, это и есть вторая половина медальона Джан Ди. Чонгук растерянно кивает. У него слова немеют на кончике языка и губы крепко сжимаются, не позволяя прервать монолог друга. Впрочем, происходящее не мешает сознанию тихо согласиться: «я тоже это отметил». — Во-вторых, сигареты, которые она курит, лимитированная коллекция Мальборо «Розовый», доступная только в немецком регионе. Сегодня, когда я получил материалы и снимки с третьего места преступления, я тщательно изучил опись вещей, спасшихся от пожара. В стальном мусорном бачке у порога, чьё содержимое не пострадало, нашлась точно такая же пачка с двумя наборами отпечатков. Убитого и неизвестного. Кого-то, кто не пробивается по базе полиции. Никогда бы не подумал, что моя вредная привычка поможет заключить под стражу подозреваемого. — Поэтому ты попросил у неё сигарету, чтобы получить отпечатки и доказать, что она курит ту же марку. Это чертовски умно, хён, — мысли адвоката Чона постепенно возвращаются к порядку, пока сам он успокаивается. Давление на диафрагму ослабляется вместе с отступающим ощущением собственной никчёмности — Чимин прав, Чонгук не должен подаваться на провокацию. Его отец никогда бы такого не сделал. — И зная, что в видении Лисы девушка говорила по-немецки, ты попрощался на нём. — Именно, — не без скрываемого самодовольства отвечает Чимин. — Даже если полученной улики не хватит, чтобы надолго задержать Сунан под стражей, она в любом случае проведёт какое-то время в наручниках. И судя по самоуверенности мисс Мин, не думаю, что они с напарником просчитали подобный исход событий. — Они — дилетанты. Значит, будут нервными и весьма неаккуратными, когда к ним нагрянет полиция, — с каким-то облегчением заключает адвокат Чон, ощущая подбадривающие похлопывания друга по спине. — Кто бы ни был её напарником, он постарается вызволить Сунан, чтобы закончить начатое. И тогда мы возьмём их обоих. — И ты ещё сомневался в своей компетентности!

~

Лиса оборачивается на заднее сидение, заставая потрёпанного Чонгука, откинувшегося макушкой на подголовник и отстранённо взирающего на дорогу. На легенду о том, что у адвоката Чона неожиданно скачет давление, она не покупается, впрочем, ничего протестующего не говорит. Только изучает, не докучая расспросами. Мирится с витающей в воздухе недосказанностью. И раз уж они в открытую воркуют при Чимине, подозреваемая рискует дотронуться до правой ноги возлюбленного. Улыбка Лисы озаряет салон, а заодно и сгустившуюся тьму над сердцем Чонгука; адвокат Чон смело переплетает их руки, большим пальцем очерчивая рельеф ладони Манобан. — В-вообще-то я тоже кое-что выяснила, — сторожко начинает подозреваемая, не понимая, стоит ли, при сложившихся обстоятельствах, возобновлять обсуждение? Но Чонгука, кажется, эта информация воодушевляет — он приподнимает уголок рта и слабо кивает, намекая на продолжение. — Я помню, что аккаунт Сунан закрытый, но поскольку у неё более миллиона подписчиков, я подумала, что существует фан-страница. И оказалась права — там я смогла просмотреть все её посты. — Видишь, твоё заточение в удобном салоне с кондиционером не прошло зря. — Но больше я такого повторять не буду, — прогнувшись, дополняет Чонгук, слыша беззлобное подтрунивание Чимина. — Просто ситуация была экстренная, и, честно говоря, хорошо, что ты не пошла. Сунан красноречиво дала понять, что была рада твоему послушанию и не пренебрежению условиям посылки. — Что ж, хуже для неё, — не скрывая неприязни, фыркает Лиса. Её нос забавно дёргается, а вкупе с сощуренными глазами, подозреваемая напоминает маленького котёнка — разливающееся обожание в грудной клетке, прельщает адвоката Чон всё сильнее и пленительнее. — Пролистав несколько постов, я заметила, что на одном из них чётко виден нужный нам кулон. С надписью «принцесса». Чимин, следящий за дорогой, лишь одобрительно кивает, виртуозно выруливая к густотой лесополосе, искусственно засаженной дубами и каштанами. — Я так понимаю, это в честь никнейма «принцесса Ди», — адвокат Пак озвучивает общую догадку, слегка сбавляя скорость; качество просёлочного покрытия оставляет желать лучшего. — Однако вряд ли мы сможем доказать, что их половинки из одного комплекта. — Вообще-то сможем. В комментариях я узнала, что такие кулоны продаются в день Святого Валентина. У каждой пары есть нумерация, идентичная для обеих половинок. Я зашла на страничку Джан Ди и просмотрела сторис за два года празднования. Сделала много скриншотов и на одном из них сумела запечатлеть серию кулона. R52. Чимин впечатленно присвистывает, в то время как Чонгук галантно подносит тонкие женские пальчики к губам. — Ты не перестаёшь меня удивлять, — слегка огрубевшим, но чертовски сексуальным голосом одаривает адвокат Чон, вызывая на лице подозреваемой смущение. К сожалению, их сакраментальный момент прерывает кочка, из-за которой Лисе приходится принять стандартное положение, оторвавшись от желанного Чонгука. Впрочем, в случившемся имеются и плюсы — юрист, прежде едва участвующий диалоге, отмирает и подаётся вперёд, взбудоражено вцепляясь в подлокотник. — Хён, осторожней! — Виноват. Всё время забываю, что у тебя подвеска ниже. Адвокат Пак резво выруливает, пытаясь избежать очередной ямы, однако машина слишком подвижно уходит влево; у минивэна адвоката Чона может не самое большое расстояние от корпуса до дороги, зато превосходная манёвренность. Чонгук практически улетает вбок по инерции, разражаясь новыми ругательствами. Он прочищает горло, готовясь справедливо оценить навыки вождения друга, но его бестактно останавливает входящий звонок от Чеён, высвечивающийся на дисплее автомагнитолы. — Привет, солнышко, мы уже на подъезде к базе отдыха, — лихо снимает звонок Чимин, краем уха внимая слабым ругательствам в свой адрес, — если что, ты на громкой связи. — Слава Богу, а то ещё немного, и я запрусь ото всех с метровым тортом. Не думаю, что кого-то расстроит отсутствие моей компании, — в голосе прокурора Пак слышится нескрываемая усталость, утопающая в широком гуле с примесью классической музыки. — Госпожа Хан снова отпускала категоричные высказывания по поводу нарядов гостей. Я не сдержалась. Лиса понятия не имеет, кто такая госпожа Хан, однако ей становится не по себе. Если на приёме недолюбливают идеально вписывающуюся Чеён, то что будет с ней? С девушкой, едва оправданной в общественно-резонирующим убийстве? Манобан обеспокоенно сжимает края платья. — И что же ты сделала? Вылила на неё бокал с апельсиновым соком или кинула тарталетку с креветками? — Ох, лучше бы это… Она подошла ко мне и отметила, насколько неподходяще для замужней дамы носить платья тако-о-ой длины. Мол, я выгляжу как «профурсетка, ждущая любовника», — прокурор Пак удручённо вздыхает, отставляет тарелку на столик рядом, глухим стуком озаряя динамики. — В общем, я сказала, что длина моего платья её не касается. И что если мы хотим поговорить о действительно коротких вещах, то стоит упомянуть длину её третьего брака, рост нового мужа и, скорее всего, его достоинство. Чонгук чуть не давится глотком воды, сделанным ранее. Лиса поражённо хлопает ресницами, пока Чимин счастливо усмехается, явно находя сложившуюся ситуацию уморительной. — Вау, так ты любимица вечера. Поверь, все терпеть не могут упрёки госпожи Хан. Ты оказала обществу неоценимую услугу, — поддерживающе оглашает адвокат Пак, слегка ускоряясь, поскольку покрытие дороги становится приемлемым. Теперь им открывается вид на величественный забор с чугунными изгибами, за которым раскидывается широкоформатное поместье. С круглым фонтаном перед самым входом, площадью девяносто один квадратный метр. Манобан обескуражена, невероятно изумлена размерами постройки и количеством припаркованных автомобилей. Нет, конечно, подозреваемая знает о любви господина Пака к большим торжествам, но на её памяти это самый огромный размах, с которым празднует семья Чимина. Едва зародившаяся тревога трансформируется в недюжинное беспокойство, перемещаясь в дрожащие колени. Внутри поселяется нехорошее предчувствие; сегодня что-нибудь обязательно пойдёт не так.