Книга на двоих

      Шкафы Холмса ломились от книг.       Астория любила пользоваться его коллекцией, а мужчина не возражал — порой она доставала какую-нибудь книгу, открывала случайную страницу и прямо с середины главы начинала читать вслух какое-нибудь великое произведение.       Вот и сейчас пальцы пробегались по корешкам, будто пробуя на вкус и ища ту самую, которая принесет глоток свежего воздуха и наставит на правильный путь.       А Шерлока, за счет его поразительных дедуктивных способностей, по праву можно было считать самым чутким, проницательным и заботливым человеком на Земле, хоть с первого взгляда он таковым и не казался.

***

      Рассказ Астории о её проблемах начался с падения зонтика, который, кстати был совсем ни при чем, из рук на пол прямо у порога. Шерлок по прошествии минуты оттолкнулся от подлокотника кресла, в которое усадил Асторию, в своей порывистой манере и ушел.        Ушел не абы за чем, а за чаем для девушки, и вернулся по прошествии трёх минут — Астория считала, судорожно складывая и раскладывая пальцы, которые вскоре обдало теплом кружки.       — Спасибо, — кротко ответила она и вдохнула пар в перемешку с ароматом персикового чая.       — Рассказывай.       — Ты ведь и сам уже наверняка всё понял.        — Единственное, что я понял, это то, что тебе нужно выговориться.       Утром Шерлок заметил, что она похудела, и удивился, почему она не похвалила его за комплимент, а уронила лицо в ладони.       Утром Шерлок пересмотрел свои представления о пользе безоговорочной правды.       В нём что-то сильно менялось. Мелкие перемены были никому не заметны, а главное общее упущение — точка отсчёта, с которой они начали происходить. Это именно тот момент, когда новая соседка стала заглядывать на огонёк.       Насмотревшись на Холмса, Астория пыталась копировать его в деталях. Например, Шерлок почти не задавал ей вопросов, но всё о ней знал. Вычислял всё по запахам, по причёске, одежде. Следователь, не опрашивающий очевидцев.        Астория хотела перенять это полезное умение, а Шерлок, конечно, заметил, и даже зарекся помочь.       Она с трудом выговорила: «Спасибо». Шерлок на это недовольно вздохнул, явно считая, что с больным горлом лучше молчать, и замотал шею Астории своим шарфом.       — Не напрягай гланды, — изрек Холмс, и Астория покорно кивнула, сдерживая очередной приступ кашля. — Может хоть теперь уровень болтливости в доме снизится до минимума.       Эта встреча произошла в кафе поблизости, где Шерлок, по всей видимости, ждал встречи с Джоном, но застал не его.       А Астория кашляла перед остывшим печёным яблоком в пудре — а точнее сказать, вся пудра уже была рассыпана по столу, — проклиная похолодания, неточный прогноз погоды и свою непредусмотрительность.       Вдогонку уходящей девушке Холмс велел заварить чай с мёдом и найти самые теплые носки. И сказал он это таким тоном, будто прочитал строчку из энциклопедического справочника.       — А «Человека толпы»¹ найдешь у меня на тумбочке.       Они читали одну книгу на двоих, оставляя закладки и отмечая особые фразы друг для друга. Неоднозначные и понятные только им — Джону уже надоело наблюдать все эти ускользающие улыбки на прикосновения пальцами в моменты передачи книги.       В такие вечера Астория разжигала камин, и по её велению жизнь наполнялась потрескивающимии огнями. Скидывала туфли и усаживалась в мягкое бархатное кресло с ногами или пританцовывала отголоскам в голове — так, что полы бледного платья слабо вихрились вокруг неё.       Смешок Шерлока смягчил прямую линию его рта, плохо знакомого с простой улыбкой. А взгляд тянулся от взъерошенной светлой макушки, до мелькающих тонких лодыжек.       Прогуливаясь по комнате, Астория наткнулась на блекло-знакомую болотного цвета обложку, которую её ищущий взгляд ранее не замечал, будто хозяин наделил книгу фильтром восприятия. Но чары рассеялись, и вот толстый сборник сказок уже в руках нарочито осторожной Астории.       — В детстве мама рассказывала мне сказки про фейри под лондонскими мостами. А потом, в бреду от болезни, маленькой мне чудились сияющие крылышки за окном и тонкий звон колокольчика.       Вытянув книгу из стеллажа, Астория зачесала волосы за уши и опустилась на ковер возле камина, не заботясь о том, помнётся ли платье.       — Такая же тяжёлая, как семнадцать лет назад, — задумчиво протянула девушка и перевернула пожелтевшую страницу старой книги.       Теплый свет горящих поленьев падал на карикатурные рисунки древних мифических существ. И покрывал загорелыми пятнами края кремового платья, но этого девушка не замечала.       От камина тянулось тепло, заползало под одежду и целовало кожу, расцветая янтарными всполохами. Ленивое спокойствие — точно древесная смола, в которой не увяз только отсутствующий Джон — медленно накатило на этот вечер.       — Ты сегодня крайне молчалив. Не в моей ли болтливости дело?       Устав терпеть укоризненный взгляд Шерлока, с неким раздражением впившийся в её фигуру, Астория подняла голову, не переставая заботливо поглаживать пальцами шероховатые страницы:       — Что плохого в сказках? — испытующе протянула она. — В них всегда счастливый конец.       Шерлоку хотелось ответить на вопрос — чистую провокацию — в привычной его манере, развеять флер глупого романтизма и привести в пример множество аргументов, так и просившихся на язык. Но Астория смотрела с чистым любопытством, улыбаясь родным словам, и не вынесла бы грубости из его уст.       — Ах, святая наивность! — только и смог вымолвить он и оттолкнулся от спинки кресла, подперев подбородок скрепленными пальцами.       Теперь Шерлок говорил осторожно, будто словом мог вспороть горло.       — В наивности тоже нет ничего плохого, — улыбнулась она, но, казалось, не ему, а самой себе и блеклым фотокарточкам воспоминаний, которые Шерлок никак не мог разглядеть.       Порывы Астории были для него далёкой линией горизонта — границей между суровой реальностью и иллюзорно-глупой, сентиментальной мечтой, — размытой, как если смотреть на что-то через чужие очки.       Беспомощность раздражала.       — Werden Sie mitmachen, Sir? ²       Приняв приглашение, Шерлок подошёл и опустился рядом, с участием и интересом вглядываясь в причудливые изображения страниц. Астория не могла наулыбаться представшей перед ней возможности поделиться с Холмсом частичкой своего мира, на секунду подставила к губам кулак:       — М, взгляни. Это детские боуги — фейри, прицепившиеся к людям, прирученные фейри, — залепетала она, ловко находя нужные страницы по памяти.       Астория совсем не замечала, что Шерлок смотрел не на образы, которые она показывала, а на неё саму, такую увлеченную рассказом.       — К бродячим фейри относят лепреконов. А одиноких забила тоска, проросла в них кровожадностью. Мама говорила, что такие фейри могут велеть людям убить человека, но их легко… Шерлок?       Побуждаемый неизъяснимой любовью, он притянул её к себе и хотел поцеловать, но не осмелился. А Астория ласково положила ладонь ему на шею и негромко засмеялась, опустив лицо — в мочках её ушей качнулись золотые серьги.       Даже пылинки, кружащие в воздухе над старой лампой, остановились, боясь расторгнуть такое хрупкое, такое чаемое чудо. А Холмс, казалось, оглох от скрежета, с которым защемило шестерёнки глубоко внутри.       — Проверим мосты, Шерлок?       Ответ остался на губах, не позволяя банальному «конечно» сорваться и повиснуть в воздухе. Шерлок лишь кивнул, и Астория подскочила, преисполненная радости, но по-прежнему цепляясь за него, будто боясь, что близость рассыпется на мелкие кусочки.       — Вдруг повезёт, — проронила Астория, прежде чем притянула к себе только поднявшегося на ноги Холмса.