Шутнички

      Стрелки больших часов тянулись медленно, словно густой сахарный мёд, отсчитывая девятый час вечера. Миракл считал каждую секунду, и уже больше всего на свете жалел о том, что согласился потратить этот вечер на обсуждение актуальных вопросов Зодчего Круга.       Вот уже как целый час он выслушивал оживлённую дискуссию Нортона и Чёрной Королевы о негативном влиянии Фэша Драгоция на Василису, изредка вставляя короткие комментарии. Вообще, зодчий рассчитывал, что они рассмотрят кандидатуры на пост Нового Времени, однако в какой-то момент их неформальная беседа перешла совершенно в другое русло.       Нерейва очень ёмко напомнила сыну про последний косяк Василисы, обвинив того в неправильном воспитании ребёнка, и пригрозила забрать внучку к себе в Чернолют. Нортон же, напротив, кидал всю вину на нёпутевого Драгоция, что вечно крутился рядом с Василисой, подстёгивая её на необдуманные поступки.       Мираклу казалось, что он уже успел сосчитать все полосочки и точечки на обоях, сквозь которые витиеватым узором росли непонятные в неярком свете рисунки, а часодеи всё не заканчивали спорить. Ещё немного, и они начнут вспоминать все свои старые счёты.       Решительно убедившись в том, что пора уходить, ведь смысла сидеть тут уже попросту нет, Миракл собрался вставать, но его взгляд зацепился за лицо Нортона, равно как невнимательное насекомое цепляется за ветку дерева.        Он сидел к Мираклу боком и его лицо освещалось в профиль. Жёлтого света настенных светильников хватало, чтобы подчеркнуть все его чисто огневские черты: чёткие скулы, острый подбородок, небольшую горбинку на носу и вечно хмурые брови. Миракл точно мог сказать, что все дети Нортона унаследовали эти черты. Норт-младший, например, постоянно хмурит густые светлые брови, Дейла недовольна своей горбинкой на носу, а Василиса…       Поток его мыслей разрезал заинтересованный взгляд серо-зелёных глаз, и Миракл понял, что смотрел на друга дольше положенного, чтобы это не вызывало лишних мыслей. Нерейва тоже повернула голову в сторону зодчего, и тот, дабы как-то заполнить создавшуюся неловкую паузу, выдал:       — Вообще, я думаю, что Василиса легка на подъём именно благодаря её отцу.       Уверенность и хорошее расположение духа вновь вернулись к зодчему, и он с новой силой продолжил своё предложение:       — Всё же гены пальцем не раздавишь. Нортон такой, что влезет туда, куда и когда захочет, — весело заметил Миракл. Не удержался, добавил:       — В прямом и переносном смысле.       — Однако в тебя я ещё не влез, — не без толики усмешки сказал Нортон. Улыбка тут же слезла с лица Миракла.       — Что? — в замешательстве уточнил он.       «Вот идиот, шутки шутишь, лучше бы ты молчал!» — подумал на себя зодчий. Он отчаянно пытался уловить смысл этих слов, и больше всего боялся, чтобы он оказался неправильным. Впрочем, в глазах Огнева он видел смешинки, за которыми, правда, скрывалось нечто большее, чем просто шутка.       — Да так, ничего, — пожал плечами Нортон и с нескрываемым довольством развалился в кресле.       Чёрная Королева удивленно повела бровью, кивнула каким-то своим мыслям, однако в целом осталась невозмутима, будто бы и не стала невольным свидетелем этого форс-мажора.       Как ни старалась Нерейва, от посеянного напряжения избавиться ей не удалось, да и время было позднее — часы громогласно объявили девять вечера. Поднявшись со своего места, она пожелала спокойной ночи, метнула странный взгляд в сторону Миракла, и удалилась.       Зодчий поздно понял, почему Нерейва так быстро ушла, и уже успел сотню тысяч раз проклясть её.       Нортон смотрел на Миракла, смешинки в его глазах завели какой-то новый танец, а губы растянулись в улыбке, значение которой зодчий поймёт немного позже…       Какие же всё-таки чертовски хорошие гены у Огнева.