Я хочу предложить один день

21 ноября, 1998 — Весь этот мир сгорит дотла, если ты исчезнешь… Он лежал на боку, обвив рукой талию Гермионы и ощущая её спокойное дыхание. Драко прижимал её к себе всё сильнее каждый раз, когда в его голове пролетала мысль о том, что это успокоение может исчезнуть. Гермиона Грейнджер заставляла чувствовать его свободным. И, готовый поклясться самим Мерлином, он не желал даже представлять себя без неё. «Мне кажется, что ты как спасательный круг» — он резко вспомнил слова Гермионы, сказанные в совятне, когда её глаза были пропитаны детской наивностью и доверием; тогда он не верил, что эти самые глаза когда-то заставят его задыхаться, глотая последние капли кислорода. Но в итоге он утонул. Захлебнулся. Нет, Грейнджер, это ты мой спасательный круг. Ты спасла мою душу, которая была обречена на вечную тьму. Он провёл руками по волосам девушки и аккуратно коснулся губами её лба, на котором собралась складка — кажется, ей снились кошмары, и Драко тяжело выдохнул, не желая представлять ужасы, творящиеся в её голове. — Грейнджер, — прошептал Драко, поглаживая голову Гермионы и разглядывая её обеспокоенное лицо, — Грейнджер! Гермиона поёрзала в кровати, но не проснулась; лишь натянула одеяло до подбородка, не прерывая сон. Он не хотел её будить. Спит. Она казалось такой беспомощной в тот момент. А он лишь желал уберечь её от окружающего мира. Взглянув на Грейнджер в последний раз, он улыбнулся своим мыслям и, проведя кончиками пальцев по её щекам, поднялся с кровати и оделся. — Однажды я не уйду, — прошептал Драко и, наложив на себя деззилюминационные чары, покинул комнату в надежде, что ему не придётся долго ждать какого-нибудь гриффиндорца, который решит выйти из гостиной посередине ночи. Ожидание длилось недолго, от чего Малфой слегка вздрогнул, когда портрет Полной Дамы отодвинулся, и в гостиную вошла сонная Парвати, которая, судя по всему, точно так же решила сбежать, пока была возможность сделать это незаметно. Патил прошла мимо него, буквально в нескольких сантиметрах, и Драко задержал дыхание, опасаясь быть замеченным, и, как только девушка прошла вглубь помещения, Малфой, не теряя ни секунды, проскочил в коридор. *** Воспоминания о проведённой ночи сопровождали Драко практически весь путь до подземелий. В голове мелькали образы девушки, которая наверняка расстроится, когда на утро рядом с ней окажется лишь холодная, измятая простынь. Драко Малфой практически принял факт своей маниакальной зависимости от Гермионы. Практически, потому что когда он оставался наедине со своими мыслями, в голове возникало надменное лицо отца, и один его взгляд говорил — «как ты мог?» Как я мог? Грязнокровки — не люди. С такой установкой он существовал с самого своего рождения, а сейчас, буквально за несколько месяцев он осознал, что одна из этих самых грязнокровок — лучшее, что могло с ним произойти. С ней он боялся дышать, словно где-то был установлен счётчик кислорода, и его лимит совсем скоро будет исчерпан. Он перебирал ногами по коридору, считая плитки, на которые наступал. Тишина была оглушительная, и Драко казалось, что в этот момент его мысли были настолько громкими, что кто-то мог услышать их. Но Малфой был один, погружённый в беспросветную тьму ноябрьской ночи. — Эй, — окликнули Драко позади, и он остановился, разглядывая появившийся силуэт. — Прогуляться решил? — поинтересовался Малфой, когда очертания человека стали яснее. Перед ним стоял Теодор Нотт. — Хотел выйти подышать, — ответил брюнет, подходя ближе к другу. — А ты где был? Малфой послал другу удовлетворённую улыбку и заговорил: — Ты мне этого не простишь, я прав? Глаза Нотта загорелись удивлением, и несколько секунд он словно рыба открывал и закрывал рот в попытке подобрать слова. Но по итогу он лишь глубоко выдохнул и прошептал: — Я хотел верить, что это лишь желание лишний раз самоутвердиться, — Теодор взглянул на друга, на то, как Драко поджал губы и слегка покачал головой. — Чёрт, я не могу поверить, — в голосе звучало разочарование. — Я умею удивлять, — ответил Малфой. Нотт всё это время задумчиво разглядывал друга — он до последнего надеялся, что Драко вот-вот одарит его своей фирменной ухмылкой и скажет, что всё это лишь огромный розыгрыш. Но этого не произошло. Перед ним стоял абсолютно зависимый человек. — Что ж, тогда…мне нечего добавить. Брюнет резким движением развернулся и устремился прочь, в темноту глубоких коридоров. — Даже не позовёшь прогуляться с тобой? — крикнул ему в след Драко, отрываясь с места и направляясь за ним. — Не надо идти за мной! Конечно, Малфой не послушал его. Может, он и высокомерный, но для Драко существовало понятие «дружба», и сейчас внутри него зарождалась тревога. Лишь поэтому он последовал за Ноттом. За другом. Потому что он определённо нужен ему. *** С Астрономической башни открываются невероятные виды. Иногда казалось, что всё, что можно разглядеть отсюда — иллюзия, мираж. Особенно ночью, когда ты становишься ближе к звёздам, появляется ощущение, что до них можно достать кончиками пальцев. Как только Теодор шагнул вглубь помещения, он подошёл к самому краю, упираясь ладонями в каменное ограждение, пока Драко всё так же тихо следовал за ним, не желая нарушать тишину первым. — Как думаешь, — начал Нотт, вглядываясь в завораживающий горизонт, — что нас ждёт потом? Драко приблизился к брюнету и остановился рядом с ним, по правую сторону от Теодора, направляя взгляд вдаль. — Я думаю, что там ничего нет. — Мне кажется, что там нас ждёт новая жизнь. Повернув голову в сторону друга и рассматривая его лицо, Драко напрягся; разговоры о смерти сопровождали его всю жизнь, и Теодор был тем самым человеком, который всячески старался перевести тему, когда кто-то начинал разговор о небытие. Драко нахмурил брови и встряхнул головой, отгоняя от себя нежеланные мысли. — Никто не узнает, что будет дальше, пока не умрёт, — ответил Драко и отошёл от изгороди, делая несколько шагов назад. — Мне кажется, что если не получается в этой жизни, то следует начать новую. Нотт повернулся лицом к Драко и уселся на ограждение, натыкаясь на подозрительный взгляд друга. А его глаза блестели — небольшие капли скопились в уголках, и он поспешно моргнул. — Эй, друг, — сказал Драко, делая шаг вперёд, — в чём дело? — Стой, — грозно ответил тот, и Малфой остановился. Нотт разглядывал аристократа своими удивительно добрыми глазами. Это продлилось несколько секунд, после чего он снова заговорил: — Какой смысл жить без любви? — Я не знаю, что происходит, но надеюсь, что ты прекрасно понимаешь, что ты не одинок, — ответил Драко, протягивая руку вперёд. — Ты знаешь, что у тебя есть я. Теодор глубоко вдохнул и оторвался от изгороди, неуверенно направляясь к Малфою и останавливаясь напротив него. — Я знаю, — ответил он и небрежно потянулся к Драко, желая поцеловать его; тот в свою очередь, явно не ожидавший такого, резко отстранился. Малфой испугался. Брови практически соединились на переносице, и он нервно улыбнулся, погружаясь в размышления. — Я знаю, что ты любишь меня. Но не той любовью, в которой я нуждаюсь, — закончил свою мысль Тео, закрывая глаза и покачивая головой, осознавая, что только что произошло. — Нотт, — прошептал Драко, — ты…не можешь так поступить со мной. Игнорируя слова друга, Теодор вернулся к каменной оградке и, усаживаясь на неё вновь, достал маггловскую сигарету из помятой пачки. — Это ты приучил меня к этому дерьму, — сказал брюнет, выдыхая длинную струю серого дыма из лёгких и посылая Драко улыбку. — Будь возможность, я бы вернулся в прошлое и отрезал бы себе руки, чтобы никогда в жизни не пробовать их. Нотт уставился на него, таким обжигающе-изучающим взглядом, опаляя каждый миллиметр лица Драко. — У меня кое-что есть для тебя, — сказал Теодор. Он вытащил из кармана брюк небольшой бутылёк и волшебную палочку, направляя ту к виску и вытягивая воспоминания. Брюнет бросил склянку Драко, рассчитывая на его бдительность; Малфой поймал бутылёк и покрутил его в руках, заинтересованно разглядывая его. — Только посмотри это тогда, когда меня не будет рядом. Переборов желание бросить шутку о возможном содержании этих воспоминаний, Драко крепко сжал бутылочку в ладони и ответил: — Договорились. — Посмотри мне в глаза, — прошептал Теодор, погружаясь в глубину серых очей. — Не глупи, — сказал Драко, делая небольшой шаг к другу. — Я люблю тебя, друг, — еле слышно пробормотал брюнет, посылая Драко искреннюю улыбку. Резким движением Нотт забрался на каменную изгородь, и единственное, что его разделяло от свободного падения — один шаг. — Я тебя прошу, — Малфой забыл, как дышать. Сердце вот-вот разорвётся в клочья, и Драко боялся сделать лишний шаг, спугнув Нотта. Хотелось разрыдаться как первокурснице, которая впервые получила оценку «неудовлетворительно». — Слезь оттуда нахер, чёртов эгоист. — Обещай, что в следующей жизни мы будем вместе, ладно? Он сделал шаг. Шаг назад. — Тео! — истошный крик раздался по Астрономической башне, и ветер подхватил этот звук, пропитанный болью и ужасом, разнося его по воздуху, как последнее воспоминание. Драко подбежал к ограде, высунувшись наружу и направляя взгляд вниз. На тело. Теодор Нотт был мёртв. — Нет! Нет, нет, нет… — повторял и повторял Драко, отказываясь верить в то, что только что произошло. Он отошёл от изгороди и, покачиваясь на трясущихся ногах, прошёл в центр помещения, где упал на колени, давая волю эмоциям. — Блять! Слёзы полились неконтролируемым потоком по его щекам, пока тело Драко билось в истерике — он колотил каменный пол кулаками и кричал, срывая голос. Он потерял его. Он не смог его спасти. Он винил себя за то, что не нашёл подходящих слов, не смог убедить его в том, что жизнь поистине прекрасна, когда в ней присутствует любовь. И, Драко был уверен, Теодор бы обязательно нашёл её. Силы кончились, и его тело обмякло, тяжёлым грузом прилипая к полу. Драко не мог пошевелиться, встать, или вдохнуть полной грудью — всё его тело скорбело по утрате. Воспоминания. Последнее, что осталось от человека, который имел до боли в груди огромное значение в его жизни. С непомерным усилием Драко покрутил склянку в руке, разглядывая содержимое и приподнимаясь на локтях. На улице раздался ужасающий женский крик, который пробил Драко насквозь, и тогда до его сознания окончательно дошло — это конец. *** 22 ноября, 1998 Делая размашистые шаги, Драко торопился покинуть волшебный замок. Стены давили, перед глазами плыло, и единственное, чего он хотел — поскорее закончить с задуманным. Он не спал всю ночь. После случившегося Малфой взял себя в руки и заставил себя бороться с наплывами истерик; перебирая ногами по коридору — в кабинет Макгонагалл, в котором он долго стоял над Омутом памяти, боясь погрузиться в воспоминания Теодора. Но он сделал это. Смог. Утром он попросил Блейза передать Гермионе просьбу о встрече. Ему совсем не хотелось сталкиваться с ней взглядом, и уж тем более ломать голову над вопросами, которыми она его завалит. Мозг и так был готов взорваться. — Скажи Грейнджер, что я буду её ждать в полночь в нашем месте, — сказал Драко, глядя на друга красными глазами. Мулат тяжело вздохнул и, резко приблизившись, заключил Малфоя в крепкие успокаивающие объятия. — Нам всем сейчас плохо, Драко, — ответил он, не расслабляя хватку. — Ты не имеешь права сломаться. Просто…знай, что я в любой момент рядом. С минуту он помолчал, а потом кивнул, отвечая на поддержку, и сказал: — Спасибо, друг. Он покинул стены Хогвартса, и в поле зрения попалась русая девчонка, что ходила из стороны в сторону около плачущей ивы; она явно была напряжена — уже все знали о случившемся. Гермиона повернула голову и, заметив Драко, рванула в его сторону. — Драко… — прошептала она, подбегая к парню и охватывая его руками. — Я… Мерлин, как я испугалась! Ответа на её слова не последовало; Драко стоял так же неподвижно, как и несколько секунд назад. Лишь ладони, которые сжимались и разжимались всякий раз, как он слышал бешеное биение сердца Гермионы. — Пожалуйста, не молчи, — требовательным голосом сказала Грейнджер, отстраняясь от Малфоя и прикасаясь тонкими пальцами к его лицу. Его щёки горели, и было невозможно не заметить потемневшую кожу под глазами. Этой ночью Драко не сомкнул глаз. Каждый раз, когда он пытался заставить себя погрузиться в сон, перед ним появлялся брюнет, сидевший на каменной оградке с заплаканными глазами — он молил Драко о помощи, молил его сделать хоть что-нибудь, чтобы Теодор жил. А сейчас Драко смотрел сквозь испуганную девушку, которая больше всего желала спрятать его от ужаса, который ему пришлось пережить. Она требовала от него разрешения. Но он заранее знал, что скажет ей. — Грейнджер, — сквозь зубы процедил он. Его лицо было невозмутимым и безэмоциональным. Малфой положил ладони на плечи девушки, сжимая их с каждым мгновением всё сильнее, пока вовсе не оттолкнул её от себя. Гермиона непонимающе глядела на парня, пока тот разглядывал её с таким выражением лица, словно на языке крутились миллиарды слов, но он так и не решался их озвучить. — Драко, — прошептала она, желая вновь прикоснуться к парню, но опасаясь его резких действий. — Я переживаю за тебя, я… — Не нужны мне твои переживания, — грубо ответил он, и Гермиона точно заметила, как заходили желваки на его лице. — Завтра я уезжаю из Англии. — Что? — лишь успела проговорить Грейнджер, когда Малфой перебил её. — Забудь всё, хорошо? Гермиона буквально озверела от его слов — разорвав расстояние между ними, она отвесила Драко пощёчину, сопровождаемую звонким звуком. — Ты издеваешься надо мной? — она практически кричала. Непонимание накрыло её с головой, и Гермионе совсем не понравилась эта головоломка, которую придумал Драко. — Ты никуда не поедешь. — С чего бы это? — с издёвкой спросил Драко, посылая девушке едкую ухмылку. Как раньше. Она тяжело выдохнула и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и понять, как быть дальше, после чего тихо проговорила: — Я не знаю, во что ты играешь со мной, но, — она сделала паузу и поджала губы, — если ты решил так избавиться от меня, то у тебя не получится, — она подошла к нему вплотную, обвив его шею руками. — Помнишь, как ты спросил у меня, хочу ли я сбежать? Так вот. Хочу, если ты сбежишь со мной, — закончила она и накрыла губы Драко своими, жадно целуя. Драко ответил на поцелуй практически сразу, и его прикосновения были пропитаны скорбью и злостью одновременно. Они были словно из сказки. Только их сказка была другой, без хорошего финала. Малфой разорвал поцелуй и, прислонившись лбом ко лбу Гермионы, тяжело выдохнул. — Запомни этот поцелуй, потому что он последний, — монотонно проговорил он и отстранился, желая поскорее уйти. — Ты не можешь так поступить со мной! — крикнула Гермиона, ощущая жгучую боль в груди, когда Малфой сделал несколько шагов в сторону замка. — Я люблю тебя, Драко! Он остановился. «Я люблю тебя» — эхом разносились её слова в его голове. Я люблю тебя. Ялюблютебя. «Грёбанная сука» — подумал он. Драко молчал несколько секунд, после чего, не повернувшись к ней лицом, ответил: — Мне плевать, — и устремился прочь. — Я верила в то, что ты спасёшь меня! А ты…ты погубил меня, и это самое большое предательство! — последнее, что смогла крикнуть ему вслед Гермиона, задыхаясь от рвущей грудную клетку боли. Драко слышал её крики; они резали его душу, царапая рёбра. Но он сделал то, что должен был. Чёртов Теодор. Чёртовы воспоминания.