Предупреждение.

      Ирэн чувствовала себя перерождённой, сбросившей старую кожу как змея и восставшей из пепла условностей как феникс. Больше не было никаких шовинистских ограничений, статусных барьеров и запретов. Теперь она мужчина. Мужчина, которому не нужно носить неудобный корсет, мешающие при ходьбе юбки и полагающиеся по половой принадлежности длинные волосы, мешающие и лезущие повсюду.       Новая жизнь и новая цель, всё это перед ней, как на ладони. Давняя мечта о том, чтоб упразднить классовое неравенство обретала черты.       Да, она знала, что мозговым центром и стратегом в их команде был Уильям, но у Ирэн навсегда отложился в сердце образ того невероятного мужчины, который со спокойствием, сообщил ей свой титул Преступного Лорда. Открыл настоящее имя и статус, продемонстрировал убийство, как фокусник кролика из цилиндра, а затем, сдержав слово, увёл в новую жизнь по туннелю заброшенной часовни.       Да, Уильям и Луис тоже были впечатляющими личностями, как и другие члены их команды, но взгляд Ирен постоянно искал между собравшихся именно зелёные глаза Альберта.       Возможно, будь Адлер помоложе, или менее критичной к себе, она бы и придумала какое-то дурацкое объяснение всему что происходило у неё в душе, но увы, нелёгкая жизнь и многие разочарования, не оставили в ней и капли наивности. Она с хладнокровием хирурга диагностировала у себя глубочайшую влюблённость.       Влюблённость в Альберта.       В эти изумрудного цвета глаза, в эти спокойные черты, в эти идеально уложенные волосы…       Но снова наступать на грабли сопливой юности женщина не собиралась. Вздыхать и мучаться, таить какие-то иллюзии? Это для неопытных гимназисток, она же решила, что раз за сердечными привязанностями Лорд Альберт замечен не был, значит у неё должен быть шанс.       К тому же, в образе Бонда она обрела раскованность манер и определённое очарование юности, которое стала утрачивать в своём привычном облике, изысканной, но уже не молодой дамы.       Единственное что омрачало все её задумки, это то, что Альберт довольно редко бывал в особняке, всё чаще проводя свои дни на Лондонской квартире не далеко от штаб квартиры Ми-6. А когда этот роскошный мужчина всё же появлялся в доме своих братьев, он пропадал в кабинете с Уильямом и Луисом, одаривая остальных жильцов дома лишь приветствием или прощанием.       Но Ирэн не была бы такой успешной актрисой обладай она только талантом, но не упорством. Поэтому женщина старалась выжать максимум даже из случайных встреч, или мимолётных взглядов, которыми они обменивались при встрече.       Она играла самозабвенно, выкладывалась на полную, и старалась, что б Альберт понял её и дал знать либо о взаимности, либо об отказе.       Но старший Мориарти был вежлив, спокоен и неизменно слеп к её стараниям.       Адлер сжимала зубы и предпринимала новые попытки сблизиться, не догадываясь о том, что у её игры, уже некоторое время есть посторонний зритель.

***

— Ох, какая жалость, похоже я всё-таки проиграл тебе, Себастьян.       Джеймс притворно дует губки и лукаво сверкает глазками на изрядно подвыпившего полковника. — И какое же будет у тебя желание, раз уж я теперь у тебя в проигравших?       Карты на столе выглядят затёртыми, это личная колода Морана, он постоянно таскает их с собой и, если на миссии выдаётся скучный вечер или приходится долго ждать в засаде, он использует их для развлечения.       Сегодня, они завершили успешно очередное дело и ночной поезд уносил их от Девоншира в сторону Лондона. Фред уехал днём ранее, поэтому возвращаться Ирэн пришлось лишь в компании полковника.       Дорога была длинной, и так как спать никто из них не собирался, то Моран предложил сыграть, и чтоб сразу не размениваться по мелочи играть предложил на желания.       Адлер умела мухлевать, блефовать, и, конечно же, подтасовывать, но ничего из вышеперечисленного не спасло её от проигрыша в первом же раунде. — Надо подумать…       Ухмыльнувшись своей фирменной улыбкой Дон Жуана, прохрипел Себастьян. Возможно, в его голове и вертелись какие-то примитивные мысли насчёт возможного желания для Ирэн, но она неосторожно наступила на больнольную мозоль самолюбия полковника и это обернулось для неё катастрофой. — Не спеши, Себастьян, приедем домой сможешь попросить Уильяма дать тебе какой-то путный совет, раз самому так сложно.       Моран аж зубами заскрипел от этих слов, в одну секунду он наклонился через разделявший их столик и практически перекусывая зажатую зубами сигарету недобро оскалился. — Я смотрю кто-то стал слишком дерзким на язык, а, Бонд? Или это ты себя в новой шкуре почувствовала такой неуязвимой?       Желая задеть собеседника за живое, полковник умышленно использует женский пол и отмечая про себя сверкнувший в голубых глазах гнев добавляет: — Не выводи меня, иначе пожалеешь, куколка.       Адлер сжимает кулаки и из последних сил контролируя свои эмоции шипит рассерженной гадюкой: — Я кажется говорил тебе, что я — мужчина! Или в твоей тупой башке этот факт не помещается из-за алкоголя и девок?       Себастьян знает, что многие считают его тупым, неотёсанным и грубым, но чтоб вот так открыто бросить ему это в лицо… — Мужчина говоришь? Ну не знаю даже, а за Альбертом ты бегаешь, как обычная соплюха.       От этих слов всё в теле Ирэн заледенело. Кровь отхлынула от щёк, а руки сами собой разжались. — Ч-что? О чём ты?       Голос предательски дрогнул, непростительная оплошность для актёра. — Да, блять, прекрати этот дешёвый спектакль — Моран откидывается на спинку своего сиденья и шумно выпуская воздух из лёгких запрокидывает голову к потолку. — Я давно уже заметил, как ты на него смотришь, и все эти твои женские штучки… Не приходило в голову, что я так популярен у женщин, потому что хорошо их понимаю? Или ты считаешь: мало на свете высоких амбалов, вроде меня? Секрет в наблюдательности, конечно, не такой как у Уильяма или Альберта с Луисом, но с обычной не сравнить. Так что нечего на меня так удивлённо таращиться, мне все твои ухищрения были видны, как на ладони.       Адлер слушает с удивлением, она и правда недооценила Морана, не углядела в нём глубины, сделала выводы по поверхности, не копнув под фундамент. И вот сейчас расплачивается за это. — И что ты намерен делать с этим своим знанием, раз уж мы говорим начистоту?       Взяв голос под контроль, интересуется девушка. — Сделаю тебе одолжение и дам тебе совет вместо желания — забудь о нём. Навсегда.       Бонд криво улыбается и сощурив глаза спрашивает: — Причину не сообщишь? Или я должна просто последовать этому таинственному совету? — Не объясню, слишком много чести. Поступай как знаешь, но скажу тебе так — попытаешься подкатить к нему слишком активно и можешь действительно пострадать. Светлые брови Адлер ползут вверх в изумлении. — Ты мне угрожаешь?       Ответом ей служит прокуренный смех Морана и презрительный взгляд, а затем полковник, не добавив больше ни слова выходит из купе и до самого прибытия на Кинг Кросс сидит в вагоне ресторане.

***

      Слова Себастьяна крутятся у Адлер в голове всё время после их возвращения, и, как бы не хотелось ей думать о том, что всё так просто, как она предположила в купе, её холодный ум, говорил ей об обратном. Полковник никогда бы не стал вмешиваться в личную жизнь своего патрона, а Альберт именно таковым для него и являлся, как бы первый этого ни отрицал. Значит угроза, о которой говорил Моран исходила от кого-то другого.       Но от кого?       Кто эта неизвестная переменная, которую не заметила Ирэн, но увидел полковник?       Способ узнать это был лишь один — установить слежку за Альбертом, и понять в чём заключалось предупреждение Морана, наплевав на его предупреждение.

***

      Не зря говорят, что наши желания исполняются тем быстрее чем губительнее они для нас будут. Так и Адлер, нашла свои ответы лишь потому, что шагнула за опасную черту, сама того, впрочем, не понимая.       Квартира Альберта хорошо просматривалась из окна, пустующего напротив здания, освещённые большие окна делали видимость великолепной. Ирэн практически до мелочей могла разглядеть весь интерьер и убранство гостиной.       Альберт сидел у окна и что-то читал, стопка бумаг перед ним была внушающей, но он педантично просматривал каждый листок и делал аккуратные пометки в своём блокноте. Его лицо было сосредоточенным и очень красивым, словно это не человек вовсе, а картина из галереи.       В темноте неосвещённого проёма, Ирэн была невидимой для мужчины у окна, в чернильных сумерках осеннего Лондона, рассмотреть что-то там, в глубине тёмного прохода — было невозможным.       Место и время были выбраны не случайно, сегодня утром Альберт посещал особняк и прощаясь с Луисом отклонил приглашение на ужин сославшись на важную встречу вечером, и лицо его при этом осветилось такой нежной улыбкой, что у Ирэн едва сердце из груди не выпрыгнуло.       Эта встреча, не могла быть ничем иным кроме свидания, и тем не менее, верилось в это с трудом. Время уже близилось к десяти вечера, а гостей в квартире Мориарти не появлялось, и когда бывшая дива уже решила, что ошиблась в оценке ситуации, объект её наблюдений внезапно пришёл в движение.       Сначала Альберт вскинул голову, и повернув лицо к двери видимо что-то сказал, ручка мягко провернулась и в комнату вошёл его средний брат — Уильям, держа в руках чёрный конверт.       Уильям протянул конверт брату и, что-то коротко пояснив, мягко улыбнулся. Его глаза в свете газовых ламп казались ярко-красными, и на фоне бледного лица создавали довольно пугающее впечатление.       Ирэн увидела, как Альберт немного удивлённо кивнул, затем убрал конверт в ящик стола, и сел обратно в кресло. То, что последовало потом, поломало крылья всем хрупким надеждам влюблённой женщины, опустошило сердце и раз и навсегда научило доверять словам Морана…       Уильям плавной походкой приблизился к креслу брата, и аккуратно убрав со стола все бумаги, грациозно опустился к Альберту на колени. Он, изящно согнув ноги, устроился лицом к лицу с братом, а затем не размениваясь на пустяки поцеловал его в губы.       Адлер видела, как ловкие руки профессора распутали виндзорский узел галстука на мужчине, как одна за другой поддавались мелкие пуговки на жилете, а затем и на рубашке, как полетели на пол пиджак и жилетка самого Уилла, и как активно отвечал на все эти действия Альберт.       Мужчина, что захватил своим обликом все мысли и чувства Ирэн сейчас задыхался в объятиях своего брата! Человека, который, несомненно, готов будет убить, если заподозрит, что на то, что он считает своим, покушается кто-то ещё, и человеком, который судя по безумной торопливости рук и ненасытности губ всецело одержим Альбертом.       Теперь слова полковника обрели самый прямой смысл, каждая буква в том предложении оказалась до боли в сердце верна.       Альберт Джеймс Мориарти, принадлежит своему среднему брату, их связь глубже чем родственная, она чёрно-красная как самая густая кровь, порочная как жажда убийства, и непреодолимая, как судьба.       Ирэн смотрела в окно не моргая, смотрела как сплетаются уже почти обнажённые тела, как путаются в каштановых волосах чужие длинные пальцы, как клеймят тёмными отметинами бледную кожу шеи белые зубы профессора, и как в немом экстазе едва дышит откинувший голову на спинку кресла Альберт.       Уильям, с каждой секундой терял весь свой лоск и аристократичность, в нём проглядывалась ненасытность уличного мальчишки, а не сына лорда. Казалось, что он опьянённый опиумом или крепким вином, совершенно забылся в своём порыве, его глаза сверкают как у демона, а тонкие черты лица искажены животной страстью.       Адлер упускает момент, когда он стекает с колен брата на пол и раздвинув колени Альберта, ловко расстёгивает его брюки.       Ладони старшего из братьев лежат на подлокотниках, и он судорожно сжимает красивые пальцы на резном дереве, тяжело дыша и кусая губы, пока младший брат, ласкает его член ртом как опытнейшая из проституток.       В жизни Ирэн, ей самой нередко приходилось ублажать мужчин подобным образом, и она сразу понимает, насколько привычным для Уильяма является то, чем он занят в данный момент.       Профессор поглаживает бёдра брата руками, смотрит на него из-под упавшей на глаза чёлки и забирает так глубоко в горло, как будто рвотный рефлекс ему не ведом.       Губы Альберта шевелятся, он что-то говорит, высокий лоб покрывается испариной, а руки сорвавшись со своего места вплетаются в золотистые пряди Уилла.       Но на этом зрелище не заканчивается, поскольку вырвавшийся из хватки Лиам хитро улыбается и сбросив с себя штаны снова возвращается на колени к брату.       Адлер слышала о том, как это происходит между мужчинами, но видела впервые, и внутри неё всё горело от смеси стыда и боли, приходящими с осознанием своего проигрыша.       Альберт приподнимает брата над собой и тот плавно, откинув голову назад и явно выстанывая имя любовника, опускается на его член. Толчок, другой, третий, и вцепившиеся друг в друга братья срываются на бешеный ритм. Всё словно застывает во времени, пока женщина видит жадный блеск их глаз, яркий лихорадочный румянец, влажные губы и синяки, остающиеся от пальцев на светлой коже. «Ещё!»       Читает по губам самое повторяемое профессором слово Ирэн. Она видит, как в самый последний раз вколачивается в него Альберт, и оба, словно настигнутые выстрелом звери, падают назад в глубину кресла.       Лиам тяжело дышит, медленно и ласково, любовно гладит лицо Альберта, глядя на него как на икону.       Старший Мориарти целует кончики пальцев брата и что-то шепчет ему в висок, вырисовывая по плечам и спине замысловатые узоры.       Эта парочка ластится друг к другу, как подростки, а у Ирэн в ладони отпечатывается след от ногтей кровавыми полумесяцами.       Горячие дорожки на щеках ощущаются чем-то чужеродным, внутри пусто и темно, и сил хватает только на то, что б уйти не оборачиваясь, но не на то, чтоб сдержаться, когда на следующий день, появившийся на пороге особняка Альберт вручит ей уже знакомый чёрный конверт, запечатанный и переданный по странной прихоти Уильяма. — Не знаю почему он попросил сделать это меня, вы ведь живёте в одном доме…       Улыбка Альберта мягкая и солнечная, но теперь Ирэн знает, что она может искажаться экстазом и мольбами во время соития с братом.       Актриса лишь кивает, на голос сейчас положиться она не может, и на секунду даже думает, что выдержка её не подведёт, но вскрыв конверт, она чувствует, как земля стремительно уходит у неё из-под ног.       Подоспевший из ниоткуда Моран подхватывает худое тело на руки, и говоря изумлённому Альберту, что Бонд переутомился в последние дни, тащит свою ношу наверх, бубня под нос нецензурную брань. А у Ирэн, находящейся в полуобмороке, всё ещё стоит перед глазами единственная фраза из письма Уильяма:

«Do you like the show?»