Искры

      Быть графом Сиэлем Фантомхайвом куда сложнее, нежели юным ребенком. Придерживаться истины куда легче, нежели всякий день надевать на себя маску великолепия.        Но, увы, должность Цепного Пса королевы Сиэлю не дарована за красивые небесно-голубые глаза, которые уже отдают искрами красного. Искрами пламени и любви. Они отдают демоническим всякий раз, стоит лишь взглянуть в них ему.       Приходится скрывать, держать лицо подобающе и слишком долго ждать, проживая всякий день, играя одну и ту же роль. Неважно, что Сиэль скажет, каким образом обратится к свему дворецкому, ведь Себастьян всегда узреет истину, просто чуть пристальнее взглянув в глаза.       Эти роли не для них, хотя, признаться, что справляются они безупречно. Дворецкий и граф — игра для души Её Величества. Пытка для маленького ребёнка и истинного демона, желающего получить своё, для демона, чьи мысли заполняет лишь один-единственный образ.       Мысли о мести унеслись прочь. Чем дольше Себастьян был рядом, тем более ослабевали прежние чувства юного графа, уступая место новым ощущениям и мыслям. Все — лишь пешки в достижении цели, но он, Себастьян, совсем иной. Правильно ли будет сказать, что он — семья своего господина. Нет. Это слишком мало.       Сиэль довольно долго шёл к переосмыслению собственных чувств, очень долго. Если Себастьян пылал с первого дня службы, то Сиэль таял постепенно, сочетая в себе резкую агрессию и поведение, присущее только маленькому и беззащитному ребёнку.       Себастьян Михаэлис служил ему, графу Сиэлю Фантомхайву, и всей душой любил ребёнка Сиэля, он любил эту невероятную комбинацию. Он видел в нём совсем юного мальчика, а сылашал, бывало, вовсе недетские речи и читал очень взрослые мысли.       В глазах отражалась бездна, словно уже прожитой жизни. Взгляд Сиэля почти постоянно серьёзный и часто хмурый вмещал в себя такую откровенную боль, что Себастьян иной раз на секунды зажмуривал собственные глаза, либо отводил взгляд. Как же трудно было смотреть в глаза этого ребёнка.       — Её Величество поздравляет графа Фантомхайва с очередной победой. — Дворецкий королевы, как всегда выглаженный и идеальный, вручает Сиэлю благодарственное письмо.       Сиэль не медлит и вскрывает его лаковыми перчатками, начиная бегать своими большими глазами по вечно знакомому почерку, и лёгкая улыбка озаряет его лицо, но камень на душе остаётся камнем, это служба — его постоянная ноша. Не мешкая, юный граф выводит ответ, уведомляющий королеву о том, что её письмо получено.        — Себастьян, немедленно отправь надёжного гонца в Лондон, пусть передаст также и мои слова Её Величеству: «Англия вновь может спать спокойно, мошенники более не подберутся ни к единой её компании.»       Себастьян легко улыбается, подавляя в себе желание поцеловать эту прекрасную руку, из которой только что заполучил письмо, и бросает привычные слова:       — Да, милорд.       Приём заканчивается разговором о том, что Эш ещё ненадолго задержится подле владения юного господина, ибо есть незаконченные им здесь мелкие дела. Это Сиэль, в принципе, пропускает мимо ушей, его уже не напрягает ни одна игра Её Величества.       Наконец, они остаются вдвоём, когда Себастьян молниеносно возвращается после выполнения этого крошечного поручения. Вечер. В поместье приглушен свет, время подходит к ужину, и Сиэль осторожно разбирает бумаги в стопки, чувствуя на себе пристальный взгляд.       — Хочешь что-то сказать? — от данного внимания в свою сторону Себастьян едва ли не сразу подрывается ближе к графу, — ты напряжен. — Заключает мальчик, поднимая свой глубокий взгляд на верного дворецкого.       — Он много здесь крутится, подле Вас, мой господин, — Себастьян, наконец, удовлетворяет своё желание и со всем обожанием целует тыльную сторону правой ладони своего графа, — меня беспокоит любая опасность, грозящая Вам, а этот Эш — тип уж слишком идеальный. Вы знайте, что обычно скрывается за таким телом?       Сиэль нахмурился, но все же, ему было очень приятное такое действие Себастьяна, поэтому он позволял демону делать то, чего он желает, но от слов Михаэлиса мысли юного графа помрачнели.       — Эш — дворецкий Её Величества, он нужен нам, если его уничтожить — это, вероятно, будет дорогого стоить даже мне. — Сиэль стал медленно высвобождать свою руку из некрепкой хватки, поднимаясь с места, — Да и, пока ты рядом со мной, может ли мне кто-то навредить, Себастьян? У меня тоже имеются подозрения на его счёт. Люди жестоки, алчы, ещё более — глупы. Они способны принимать сотни обличий, и, если хочешь выиграть, ты должен быть всегда на шаг впереди, на голову выше. — Искра мелькнула в синих глазах, и её тут же ощутил демон.       Себастьяна это разогрело ещё больше. Сиэль — его душа, отражение. Конечно же, он защит то, что ему дорого. Недолго думая, Михаэлис подошёл спереди, преграждая путь. Он коснулся щеки, перед этим освободив свои руки от перчаток, и приятное тепло согрело кожу Сиэля. Демон присел перед ним на колени, растянувшись в довольной улыбке, продолжая дарить ощущения, полные нежности и любви.       — Мой Господин, Вы многому научились. Так может говорить лишь моя истинная душа, которую я, Себастьян Михаэлис, дворецкий, служащий семье Фантомхайв, клянусь беречь любой ценой, — он не сводил огненных глаз, продолжая тонуть в своих чувствах, — вы умейте править, но Вам, господин, дано больше, нежели обычная власть.       На несколько секунд повисла тишина, заполненная глубоким поцелуем, но, вскоре Сиэль вовсе опомнился, он редко давал своему дворецкому вдоволь насладиться собой, мол хорошего по-немногу, но здесь всё было куда глубже. Сиэль отстранился и, понимая настроение своего господина, Себастьян одернул себя.       — Что там с ужином? — Вмиг переменился Сиэль, впрочем, ничего нового, он был осторожен с этими чувствами, ко всему новому он относился с особой осторожностью, — ты же не решил, что я буду сыт вот этим? — Щеки его слегка покраснели.       Себастьян быстро вернул себе прежнюю устойчивость и слегка поклонился своему графу.        — Что Вы, Господин? Ужин уже готов и подам его сию минуту. — Сиэль лишь смотрел ему вслед, размышляя о том, что всё у них настолько по-настоящему, но поверить сложно.       Сиэлю до сих пор сложно принять всё происходящее за истину, но, когда его глаза загораются алым, когда напротив в его душу смотрят с такой нежностью иные — он понимает, что суть его намного более глубже, чем он сам. Сиэль — истинный демон.       А все вокруг видят лишь искры того пламени, что рождает в нём душа, одаренная светом истинного демонического мира. Всей этой хрупкости дозволено касаться лишь ему. Его дворецкому, его демону. И только Себастьян знает, как любить своего графа. Только он может отличить гнев от подавленности, наигранность от правдивости.       И только к нему Сиэль попросится на руки. Да, он непременно это сделает, лишь при Себастьяне не стыдясь своих истинных желаний. Только с ним он — Сиэль, просто Сиэль Фантомхайв без этих оков королевского мнимого блеска и света.       Его истинный свет — демонический.       Осторожно уложить в постель хрупкое детское тело, переодев и укутать сильнее, ибо ночью станет холоднее. Ещё большее удовольствие — устроиться рядом, прижать к себе за талию. И перед тем как сладко отдаться сну, услышать в манящей тишине:       — Опять ночью станешь играть в свои игры — отстраню тебя от обязанностей на сутки. — Предупреждают его с полной серьёзностью, но это вызывает лишь вновь улыбку, — Обойдешься без своих забав неделю! — Буркает мальчик, заслышав усмешку в голосе дворецкого.       Себастьян лишь улыбается и целует в висок, произнося своё привычное:       — Да, милорд.       Но, если все же он вновь не сдержится, неделя — лишь пылинка одной секунды. У него есть ещё вся вечность, ведь он — и демон, и дворецкий.