Любовник смерти

И вот ночь. И рваный свет факелов. И внутренний круг держит сферу Невнимания и гасит творящуюся внутри запредельную магию. Все сосредоточены, и напряжение в воздухе можно резать ножом. А сила бушует и рвётся в круге алтарей. Том в центре пентаграммы. Его глаза устремлены на меня. Он никого не видит, кроме меня. И я никого не вижу, кроме него. Глаза в глаза. Зрачки в зрачки. Я чувствую, как бьётся его магия. Его лицо во всплесках огня выглядит прекрасной маской. Тени подчёркивают резкие, правильные черты, которые для меня сложены так прекрасно и совершенно. Я вижу лаву в его глазах. Я знаю, что я причина этого внутреннего огня, и на мгновение я абсолютно счастлив. А потом я вспоминаю, зачем мы здесь. Это страшно, сильно и… чувственно. Мы редко проявляем чувства друг к другу перед большим количеством людей. То, как смотрит на меня Том, от чего у меня частит сердце и полыхают уши, нельзя назвать невинным взглядом. Я не знаю, как я смотрю на него, но судя по тому, как его лицо застыло и на скулах расцвели красные пятна, тоже отнюдь не невинно. Том ласкает меня глазами. Будто ему сейчас не предстоит выгнуться в чудовищной трансформации, не нужно держать себя в узде. Будто мы одни в целом мире, и у нас целая ночь впереди. У нас редко бывают прелюдии. Секс обычно жёсткий, резкий, спонтанный. Иногда откровенно грубый. Но сейчас я чувствую всю нежность и страсть, что растекается под кожей. Сейчас я испытываю предвкушение, слышу обещание, ощущаю тягучую, как мёд, негу. Я вижу, как отводят глаза от нас люди Тома. Слишком интимно то, что между нами. Слишком открыто и откровенно. Я не могу и не хочу оторвать взгляд. Я одновременно страшусь момента и наслаждаюсь им. Вдруг что-то неуловимо меняется. Том будто перестаёт сдерживаться, внутренний огонь затапливает его, тело каменеет, воздух сгущается, начинает мерцать, взгляд обращается внутрь себя. Я вижу, как его тело приподнимается с земли, выпрямляется, он раскидывает руки и изгибается в позвоночнике, откидывая голову назад. Чувствую волну магии, что расходится кругом, как от брошенного в воду камня. Картинка перед глазами будто смазывается, становясь нереальной, мультяшной. Пространство подёргивается дымкой, и вот передо мной в мерцании силовых вихрей встаёт и расправляет крылья огромный дракон. Аспидно-чёрный, в твёрдых шестигранных чешуйках, от которых отражается неверный свет факелов, с мощным гребнем на длинном гибком хвосте, на сильных лапах. От него веет мощью, силой, магией. Древней. Могучей. Изначальной. Он вытягивает шею и выпускает вверх рёв, наполненный торжеством и осознанием собственной силы. Дракон пружинисто приседает на лапах, и я понимаю, что сейчас снова повторится сценарий первого оборота. Зверя зовёт небо. Свобода. Полёт. Я осознаю, что сейчас, будучи маленьким и слабым человечком, не достучусь до него. Он просто меня не услышит. Да и понимает ли он человеческую речь? И выпускаю Патронуса. Как же убого он выглядит рядом с настоящим драконом. Но триггер срабатывает! Дракон замирает, вперив взгляд красных глаз в своего эфемерного собрата. Я заставляю Патронуса снизится и лечь рядом со мной. Взгляд ящера перемещается на меня, и я чувствую себя как под рентгеновскими лучами. Дракон принюхивается ко мне, смотрит на меня, вытягивает шею в мою сторону. Изо рта выдвигается длинный, раздвоенный на кончике язык. Облизывающийся на тебя дракон — впечатляющее зрелище. Будь я немного впечатлительней, уже бы намочил штаны. Я обращаюсь к нему на парселтанге, унимая дрожь во всём теле. Нельзя бояться, нельзя! — Ты знаешь, кто я? — Говорящий? — в моей голове раздаётся глубокий, лишённый всяких эмоций, голос. — И да, и нет. Вспомни. Вспомни, моя Тьма, — я ласкаю дракона голосом. Тихо и с небольшой хрипотцой, как если бы шептал на ухо с заложенным за него локоном тёмных волос. — Тьма? — в голосе проскользнула тень эмоции. — Вспомни меня, вспомни, — прошу я и автоматически касаюсь колец-драконов, переплётшихся на моём пальце. Вкладываю в голос всё, что чувствую к Тому. — Остров. Две жемчужины. Нежность и страсть. — А любовь — в сердце… — голос в голове плывёт, холод ушёл из него. В нём забрезжило узнавание. — Ты — ниточка, Звено связующее Меня и смысл жизни, — я выпускаю свою магию, ласкаюсь, льну к своему дракону. — Вытянутая рука — огромное расстояние, — голос был полон страсти, любви… страха? — Харон! — Том! — я не могу скрыть облечение, что испытываю. — Мерлин, я на полном серьёзе думал схватить тебя и улететь. Опять… — голос Тома в моей голове звучит несколько растерянно. Но он не был бы Тёмным Лордом, если бы быстро не сориентировался. — Ты слышишь меня в голове? — Да, — перехожу я на английский. — Что-то вроде ментальной связи. — Попробуй ответить мне мысленно. — Я люблю тебя, моя Тьма, — тянусь я мысленно к Тому внутри этого чудовища. — Я люблю тебя больше, мой Свет. — Возвращайся. Я думаю достаточно для первого осознанного раза. — Как? В тот раз я обернулся бессознательно. — Представь свои руки. Как они переплетаются с моими, берут меня за горло, как ты вплетаешь их в мои волосы, когда я стою перед тобой на коленях. Силуэт дракона, подсвеченный снизу факелами, поплыл, смазался, и в круге оказался коленопреклонённый Том. Я кинулся к нему, подхватывая тяжёлое, заваливающееся на бок тело. Обнял, склонился к самому уху. — Пей! Пей силу, Том, тут её много. Принимай её в себя. Я почувствовал, как тело Тома вздрогнуло и напряглось под моими руками. Сюда бы алтарь рода, да хоть Мраксов. Но он, неласковый и неконтактный, остался в Мракс-хаусе. Этот круг ста алтарей хоть и делится дармовой силой, но она неродная. Но всё же лучше, чем то магическое истощение, что приходит после оборота в дракона. Интересно, а где алтарь Слизерина? Или от него осталась лишь та часть, что теперь стала частью алтаря Хогвартса. Но ведь алтарь Годрика остался в его замке, хоть часть от него тоже есть в Хогвартсе. Я поставил себе в голове галочку узнать у Тома, что там с родовым камнем Салазара. Том принял столько силы, сколько было нужно. Он хорошо контролировал свой резерв, не позволяя телу пить больше, чем оно может принять. В этот раз даже наши браслет и кристалл на палочке не сработали. Всё было мягче. Лучше. Более контролируемо. Когда Том поднялся на ноги и выпрямился во весь рост, распрямив упрямые плечи, весь его круг, все, кто наблюдал воплощение дракона, как один встали на колено и склонили головы в жесте почтения. Том был идеальным лидером. Сильным, уверенным в себе, уникальным по своей сути. Он не прислушивался к большинству, не был популистом, но всегда принимал наиболее выверенное решение, умел держать удар, мог нести ответственность за свои ошибки и никогда не ошибался. Сейчас он стоял, гордо подняв голову и распространяя вокруг себя силу и власть. Я понимал, почему эти неординарные люди: аристократы, талантливые маги, — пошли за ним. Я бы и сам пошёл, распорядись Судьба иначе. Следовать за силой не слабость. Встал на колено и я, склоняя голову перед драконом воплощённым.