Любовник смерти

За завтраком у меня сработала сигналка. В шкатулке от гоблинов лежал восстановленный браслет-накопитель. И два портключа в Певерелл-кастл. Я, пользуясь случаем, написал запрос об открытии доступа к сейфам Певерелла для Эрлинга. Я отдал один порт-ключ Тому и надел браслет на его широкое запястье. Под пальцами, которыми я придерживал его запястье, всё быстрее бился пульс. Я поднял глаза и встретился с его совершенно чёрными глазами. Мы разнесли к чертям столовую. Всё, что было на столе, Том смахнул на пол. Он так яростно вбивался в меня, что на полу остались царапины от ножек тяжёлого стола, а сам стол немного расшатался. Сидя на полу, прислонившись к Тому, я осматривал столовую. Битая посуда, лужица молока, треснувшая посредине маслёнка с растеплившимся маслом, смятая скатерть, одежда мятой горкой, опрокинутый стул и мы, тяжело дышащие, сидящие на полу. На моих плечах наливались синяки от пальцев Тома. По животу была размазана моя сперма, а его сперма стекала между бёдер. Его ярость и жадность сводили меня с ума даже после того, как всё закончилось. Я посмотрел на него из-под полуприкрытых век, скосив глаза. Том почувствовал мой взгляд, и судорога прошла по нему. — Не смотри на меня так. — Что не так? — Я перестаю чувствовать удовлетворение и хочу ещё. — Том, мы разнесли столовую. И меня это возбуждает. Ты понимаешь, что мы психи? — Оба, — подтвердил Том.

***

Том хотел разбирать книги, что мы натащили из Тайной комнаты. А я хотел на остров. В итоге мы договорились, что я иду на остров, а вечером заберу туда Тома, и мы проведём там ночь. Том прижал меня к себе так, будто мы расстаёмся на год, а не на полдня, и ушёл к своим сокровищам. Всё же по натуре он типичный дракон. Больше чем я. Я никогда так не привязывался к вещам и не дорожил ими. Но я и никогда так не был помешан на книгах и не знал столько. Гугл был запущен в 1997. Том же уже сейчас был ходячей энциклопедией. И отнюдь не потому, что все свои пятьдесят лет играл в квиддич. Большую часть жизни он учился и читал, читал и познавал мир. Как магический, так и маггловский. Я призвал Цера по внутренней связи и через пять минут он топорщил недовольные крылья на подоконнике. Я впустил его внутрь. Цербер несколько дней торчал в совятне, а не на своём привычном шесте в каминной. Может у него период спаривания начался? — Сходишь со мной на остров? Ты и я? — Без этого твоего огнедышащего дракона, что лапает тебя без зазрения совести даже при свете дня? — Да. — С удовольствием! Я заглянул в террариум к Нагайне. Она крепко спала. Наверно охотилась этой ночью в подвале. — Ты хочешь, чтобы я позвал Фоукса? — Да, этой птичке не помешает отпуск, — важно кивнул Цер своим внушительным клювом и выпятил грудь. Ему только ордена за взятие Фермопил на груди не хватало. Так торжественно и величественно он выглядел. Я им залюбовался. Он был чёрен как грех, творимый в католический праздник, и блестящ, как ответ выпускника Оксфорда на финальном экзамене. Цер явно был на пике формы, и я снова подумал, что возможно у него сейчас период размножения. Я был бы рад, если у такого великолепного представителя семейства врановых появились дети. — Ты завёл себе подружку? — С чего ты решил? — Ты несколько дней не ночуешь в каминной. — Мне надоело смотреть, как вы трахаетесь. Как кролики. Ваши стоны мешают мне думать о вечном. Я неожиданно покраснел, вспоминая и сегодняшнее утро, и все позы, которые я перепробовал на этом диване с Томом. — Мы тебя смущаем? — Наоборот. Я жалею, что ты не самка. — Цер, мы это уже обсуждали! Ты заговариваешься! Тебе повезло, что Том тебя не слышит. — Ваша активность заставляет меня пересмотреть мою ориентацию и признать однополый секс привлекательным. Может попробуем, когда ты обернёшься? Я охренел. Или моя птица достигла в троллинге уровня Бога, или мне сейчас сделали неприличное предложение. И кто? Мой собственный фамильяр! Мысль идти с Цером вдвоём на остров перестала быть привлекательной. Я начал переживать за свою птичью задницу. Или что у них там? — Надеюсь ты шутишь?! — Выражение твоего лица стоило шутки на грани фола. Моя ориентация непоколебима. Но это не отменяет того, что я сожалею, что ты не самка. Я бы свил с тобой гнездо и кормил тебя на наших общих яйцах. Я закрыл лицо рукой в жесте отчаяния и начал понимать Тома, что при виде Цербера становился щедрым на Жалящие. Вздохнув, я вызвал Дорри, заказал ему корзину еды с вином и кормом для обоих фамильяров (сырое мясо Церу, фрукты и орехи Фоуксу). Отдав распоряжение, я потянулся к связи с фениксом, и он через мгновенье возник передо мной во вспышке огненного портала и сел на свой шест. Феникс был хорош. Тоже на пике формы. Я не помнил, как часто у них цикл перерождения, но выглядела птица впечатляюще. — Фоукс, хочешь на остров? Я буду там до завтра, ты же можешь быть столько, сколько считаешь нужным. Феникс внимательно посмотрел на меня, курлыкнул, дал лёгкий ментальный отклик согласия и приязни. Потом взмахнул крыльями и исчез столь же эффектно, как и появился. Потрясающая птица. И, кажется, наша связь, регулярно питаемая мной, стала крепче. До этого я не чувствовал отклика от птицы. Лишь наблюдал за его реакцией и по ней понимал, поняла она меня или нет. Надо будет узнать у Тома, чувствует ли отклик он. Передо мной появился Дорри с корзинкой. Я наказал ему проследить, чтобы Том пообедал, поблагодарил и отпустил. Похлопал по плечу, и Цер порхнул ко мне, щекотнув крылом и крепко сжимая когти на плече. Я подхватил корзинку и переместился на остров. Я стоял на пляже, утонув в горячем песке по щиколотку. Портал выкидывал меня в самых неожиданных местах острова. Он ориентирован на бессознательный посыл? Интересно, никогда не задумывался над этим. Цер рванул к ближайшим пальмам, где ярким огненным пятном пламенел оперением феникс, я вызывал Ринки. Эльфа возникла передо мной с широкой улыбкой. — Господин! Фоукс так хотел на остров! Хорошо, что вы его позвали. — Ринки, в корзине есть еда для Фоукса. Приготовь ему, пожалуйста. И для Цера. Остальное оставь на столе в бунгало. — Я передал корзинку эльфе, и она с поклоном исчезла. Я же, побросав одежду на шезлонг и скинув обувь, шипя и ругаясь, поскакал по горячему песку к долгожданному морю.