Любовник смерти

Дорри подал ужин в каминную. Есть хотелось неимоверно, и мы отдали должное пасте карбонара и просекко. Я сидел на диване, потягивая вино. Рядом свернулась Нагайна. Я автоматически поглаживал её по голове и смотрел в камин. И тут до меня дошло. Там же был камин! Уж сил подключить его к каминной сети у нас осталось. Вот я дурак! Ладно, всё равно у нас будут порт-ключи. Попросив Тома снять остатки браслета, я вложил его в шкатулку с запросом на ремонт и придание ему первоначальных свойств и чеком. И напомнил про порт-ключи. — Что думаешь про сегодняшний день? — спросил Том, запуская мне пальцы в волосы. — Думаю, что мы нашли на свою голову новую боль. Замок крайне энергозатратный. И я немного боюсь не справиться. Это такая ответственность. Дети. Да ещё и сироты. Нам ли не знать, как это всё бывает тяжело. Я не знаю, как всё должно быть, — я зажмурился от удовольствия, откидывая голову на спинку дивана. — Но ведь поэтому мы и затеяли. Потому что оба знаем, как быть не должно. Это уже половина дела. Не бойся. Я с тобой, — Том слегка сжал пальцы, царапая кожу. Если бы я был котом, я бы замурчал. — А ведь ещё есть остров и второй замок. Правда небольшой. Остров я хочу отдать Гарри. А вот насчёт Орлиного гнезда есть мысли. Не хочешь переехать отсюда? Орлиное гнездо находится в горах Шотландии. Там уровень безопасности выше. И вообще. Там должно быть уединённо. — От кого он тебе достался? — Этого нигде не было записано. Но я подозреваю, что от Годрика. — Интересно. Значит возможно там его родовой камень. В Хогвартсе алтарь создан из частей родовых камней всех основателей. Так мой родовой камень, что я перенёс в Мракс-хаус точно был разделён. И знаешь, Годрик меня меньше пугает, чем твои сумасшедшие Певереллы. — Они и твои тоже. — Но носитель их фамилии и даров ты. — Воскрешающий камень принадлежит твоим предкам. Том скривился. Вестей по местонахождению Дамблдора так и не было. — Мы найдём его. Я чувствую. — Знаешь, если он загнётся где-нибудь в тишине, то и хрен с ним с камнем. — Думаю тут не всё так просто. Дары стремятся к своим владельцам. Так что не ставь на камне крест. — Я отдам его тебе. Ты в большем праве, чем я. К тому ж это у тебя некротический дар. Тебе он больше подойдёт. Я не стал спорить. Смерть просила объединить её дары. Хотя подарок был слишком… внушительный. Принимать такой бесценный дар мне было неловко. — Я не против, если мы сменим дом. Если ты заметил, я никогда не хожу в некоторые части поместья. Слишком сильны призраки прошлого. Но давай уже когда мы полностью закроем всю ситуацию по Дамблдору. — Да, конечно, я не тороплюсь. Ещё неизвестно в каком он состоянии. А кормить и будить сейчас ещё один замок… — я передёрнул плечами, — мне совсем не улыбается. Некоторое время мы молчали, пили вино и смотрели на огонь. Молчать с Томом было удивительно уютно. — Поговори со мной? — неожиданно сказал Том. — А я что делаю? — Не про дела. Я хочу твою суть, твою сердцевину. Что угодно. О, опять минутки каминной мудрости от Харона Певерелла. Я задумался, невольно вспоминая сегодняшний провал в ментальное поле замка. — Иногда, чтобы родиться, надо умереть. Иногда, чтобы наполниться, надо опустошиться в ноль. Иногда, чтобы стать целым, надо побывать частью. Иногда, чтобы стать числом, надо стать цифрой. Том задумался. Потом раскурил свою сигариллу, и меня окутало ароматное облако дыма, сладковато пахнущего вишней. — А что ты видел там, у алтаря? Я мотнул головой. Видением это сложно назвать. — Не видел, но ощущал. Ласковую, умиротворяющую, засасывающую темноту. Шёпот. Ласковый, манкий. Сейчас я говорю об этом, и мне страшно. А там, внутри, было не страшно, а спокойно и притягательно. — За это я и не люблю твоих предков. Их расположение похоже на сладкий яд. Когда на лице жертвы застывает счастливая улыбка. — Думаю это специфика наследия Смерти. Такое вот притягательное, — я задумался. Том опять меня спас. Я бы не выплыл из этого притягательного плена и сладкого яда. Растворился бы в сути замка. Стал его хранителем. Хм, интересно, а как вообще род получает хранителя? У меня закрадывается мысль, что хранителем становится добровольно отдавший себя роду и алтарю маг. Видимо отсюда все эти эмоции, тяга к общению. Я помнил хранителей родов Поттер и Блэк. Рысь и гримм, чёрный пёс. Их живое тепло, безусловная любовь и ласка не могли оставить равнодушным. — О чём задумался? — Ты снова спас меня. — Надорвав свою душу. Мне до сих пор не по себе от вида того, как ты корчился под Круцио. Боюсь, у меня будет новый боггарт. Я передёрнул плечами. Видел я боггарта Тома, и мне не понравилось. Но он об этом не знал. И спрашивать я не буду. Слишком интимный вопрос. На грани фола. Даже между близкими людьми. — Хочу ещё что-нибудь от тебя. Расскажи. Я посмотрел на Тома. Глаза его мерцали красными сполохами. Кончик сигариллы бросал на белое лицо багровый отсвет. Индейский жрец Кетцалькоатля. На грани звука забили тамтамы, пахнуло запахом джунглей и крови. И это прекрасное чудовище самая надёжная гавань для меня. Голос хриплый. Я не простужен, Много курю И тобой контужен В дыме, В копоти Минувшего дня Обними, обними меня! Успокоюсь, Прильну, На якорь встану В тебя Как в тихую гавань* Том затушил сигариллу и обнял меня, прижимая к себе, как самую великую драгоценность. Он был моим якорем, а я — его.