Любовник смерти

— Мы с тобой не хозяева, а гады. — Это почему? — Ну, вот мы с тобой на острове, — я сладко потянулся в кровати, сбивая ногами тонкое одеяло. В этот момент Том поцеловал меня в сосок, и я сбился, скукоживаясь и закрываясь, как невинная дева. В эту ночь моя честь была так тщательно и подробно поругана, что я просто больше не мог. — Том! — Так что там про хозяев? — Что мы скоты. Наги тоже заслужила остров. Как Цербер и Фоукс. — Ну, допустим, Фоукса ты можешь призвать в любой момент. Так же как и он сам может прилететь, когда ему вздумается. Наги да, я не прав. А этот твой… Цербер просто не заслужил. — Почему это?! — Потому что ограничения профилактируют хамство! — Он не хам, у него просто альтернативная вежливость! — Ты можешь произносить такие сложные слова? Я плохо старался ночью? Харррон! — О, нет! Том, я больше не могу! Отпусти! О-о-о. Да! Ты ненормальный! О, Мерлин, что ты творишь? — Я не Мерлин! Что у тебя с этим старым развратником?! Сейчас ты мне ответишь! За всё! — Том! Комнату наполнили стоны, влажные шлепки и скрип кровати. Мы провели на острове сутки. Почти не выбираясь из постели. Могли так и в Мракс-хаусе сделать. Не обязательно было на остров для этого переноситься. И бросать фамильяров. Хотя… Что-то было в самом острове. Я не чувствовал его так, как Поттер-менор, но я испытывал здесь необыкновенное умиротворение и ощущение целостности бытия. Не просто так он назывался Гнездо дракона. Здесь и правда было как в гнезде. Тихо, уютно, спокойно. Вечное море и вечное небо. Вернулись мы под вечер, всё же окунувшись в ласковые материнские воды моря. Когда мы возникли среди каминной, то я увидел Цербера. Он посмотрел на меня так, что мне сразу стало стыдно. Я шагнул к нему и долго извинялся в его нахохленную спину. А он поливал меня презрением пополам с нецензурными словами. Он так качественно меня откостерил, что я клятвенно пообещал ему завтра полёт, а позже остров. Он и я, и больше никого. Том хмыкнул рядом со мной. Я ткнул его кулаком в бок, чтобы не мешал. На него вот Наги не обиделась. Она сегодня ночью поохотилась в подвале, плотно закусила и крепко спала под лампой своего террариума. Том вызвал Дорри и заказал плотный ужин. Мы еды захватить не сообразили, домовиков тоже гонять не захотели. Перекусили на острове манго и сублиматами из буфета. Так что после постельных экзерсисов есть хотелось неимоверно. На ужин нам подали молодой картофель в сливочном соусе и стейки из лосося под укропным соусом. И розовое вино. Давно я не ел с таким удовольствием. А от десерта у меня вообще случился оргазм. Профитроли в ванильной заливке, украшенные трубочками из шоколада. Я сказал Тому, что если он помешает мне съесть этот десерт, то придёт Жнец и все положит в радиусе километра. Том внял. Хотя на самом деле мы так натрахались на острове, что думать про секс мне, к примеру, было просто моторошно. Завтра мне ещё предстоит и крепатура, и боль в других, отдельных частях тела. После ужина мы вяло попадали на диван в каминной и раскурили один кальян на двоих. Я подумал, что за этой суетой давно не звонил маме и не видел Гарри. Потом мысли постепенно перетекли на её нового ухажёра. — Том, расскажи мне про Долохова. —О, этот сумасшедший русский. — В голосе его прорезалось неожиданное тепло. — Его дед прибыл с первой волной эмиграции сразу после гражданской войны. Эту волну эмиграции ещё называют белой. Потомок древнего рода. Причём известного как в магическом мире, так и в мире магглов. Романовы. Огромная семья. Близкие родственники ныне здравствующей королевы Виктории из Виндзоров и последнего императора Германии — Вильгельма II из династии Гогенцоллернов. Ты знаешь, что королева Виктория сквиб? И что вся семья потеряла магию из-за того, что ввязалась в первую мировую войну? Хотя на мой взгляд это откат за то, что они позволили казнить всю правящую семью Романовых, пойдя на поводу у Геллерта Гриндевальда. Гогенцоллернов вообще не стало. Их династия сошла на нет. По той же причине, — перебил сам себя Том. — Не важно. Ко мне попал ещё отец Антонина. Мы учились в одно время в Хогвартсе. Алексей Долохов был скучным человеком, но сильным магом. Он вошёл в мой клуб Вальпургиевых рыцарей. Погиб от драконьей оспы, она тогда косила чистокровных косой. Думаю, это проделки Дамблдора. Но я опять отвлёкся. Антонин пришёл ко мне через два года после школы и сразу же стал одним из самых приближённых ко мне людей внутреннего круга. Он потрясающий дуэлянт. И умеет пробраться в душу. В России таких называют рубаха-парень. Когда человек с первых минут признаёт тебя своим, если ты ему понравился. Истинную причину его прихода ко мне я выяснил значительно позже. Тогда я думал, что из-за момента одного в его биографии. На дуэли он убил близнецов Фабиана и Гидеона Прюэттов, братьев Молли Уизли. Но победил в честной дуэли, проводимой по всем правилам и законам Магии, выстояв один против них двоих. Поэтому слухи об убийстве братьев Прюэттов всего лишь слухи. И поэтому аврорат не имел к нему претензий. Братья были взрывными и не первый раз нарывались на дуэли. Просто первый раз им дали отпор. Но светлые подняли бучу тогда, всячески очерняя Антонина. Ведь братья Прюэтты были членами ордена Феникса. Ничего не могу сказать тебе про то, каков он в быту. Я не рассматривал его в таком ракурсе. Но как соратником я им дорожу. Я доверю ему спину. С ним можно напиться, пойти на битву, на похороны или на свадьбу. — Ты же говорил мне, что не напивался ни разу кроме того, когда мы пили коньяк. И всё случилось между нами. — Я врал, — просто сказал Том. — Я хотел тебя. Во всех смыслах. И шёл к цели самым коротким путём. Я закатил глаза. Ох уж этот Тёмный Лорд. А Том тем временем продолжил. — Однажды Антонин сказал мне интересную вещь, которая заставила меня посмотреть на него совсем по-другому. Что он не только шалопай, свой парень и отличный боец, но и ещё глубокая личность. Его монолог о магии врезался мне в память: Я же когда-то хотел быть аврором. После Хогвартса, который я закончил с отличием, меня приняли охотно. Тогда ещё не смотрели на то, чей ты сын. Я играючи сдал сложнейшие экзамены. И попал в муштру и рамки. Есть, сэр, да, сэр, как скажете, сэр. И это после всего того волшебства, что окружает тебя, пока ты в Хогвартсе. Той свободы, что даёт тебе Магия. Я как никогда ощущал переполнявшую меня силу, я был молод, горяч, я был на своём пике, магия рвалась из меня, как из сорванного пожарного гидранта. Я хотел манипулировать ей так, как умел. Филигранно, красиво, яростно. Сдерживая лишь для красоты и точности. Но оказалось, что у Магии есть цвет и табу. Что есть чёрное и белое. Что если в ней присутствует кровь, то это Тьма. Что вот это нельзя и это нельзя. А вот за это вообще смерть и порицание. Что ты должен сидеть тихо, тише воды и ниже травы и заглядывать в рот вышестоящему начальству. Которое зачастую имеет магический потенциал ниже твоего и выслужилось лишь благодаря связям. Какие тебе рейды, будущий господин аврор? Сядь-ка и напиши лучше отчёт. А тебя распирает, из тебя рвётся всё это волшебство, и тебе кажется, что ты можешь сделать мир лучше, чище, насытить его магией. Но тебе просто обрезают крылья. Твоя магия остаётся с тобой, чтобы протирать дома пыль и выводить пятна с мантии. И эта чудовищная пропасть между твоими возможностями и тем, что тебе разрешено, просто взорвало мой мозг. Я выбрал тебя, Лорд, потому что ты даёшь мне возможность реализовать свой потенциал, ты дал мне проявить мою Магию. Я хотел бить плетью Шааба, а не мешать в котле черпаком. И ты позволил мне это. * В своё время мои Вальпургиевы рыцари именно ради этого были созданы. Мы все были молоды, полны сил и магии и нам претили ограничения. Нам хотелось творить и вытворять, а не вот это вот всё. Чёрное, белое, рамки, запреты, — Том замолчал, глубоко задумавшись. Я его прекрасно понимал. Это я хлебнул экстрима с детства. Но не будь у меня таких насыщенных школьных событий, захотел бы я быть артефактором? Вряд ли. Мне тоже хотелось применять волшебство на полную силу. Выкладываться в ноль, до трясущихся рук и подгибающихся ног. Магия, творимая в неполную силу, — это как секс без оргазма. Никакого удовлетворения в конце. Тот же Рон рядом со мной, хлебавший адреналин полной чашей. На него не давила та ответственность, что на меня, и ему наши приключения были именно приключениями. Билетом на страшный аттракцион, с которого можно сойти, когда он остановится. Это я наматывал круги до тошноты. Мы оба задумались и нас накрыла тишина.