Любовник смерти

Из любовной баталии я выполз крайне потрёпаным. Ну как выполз, я просто лежал под тяжёлым телом и смотрел в потолок. Зрение не сразу вернулось ко мне после второго подряд сокрушительного оргазма. Меня слегка трясло от пережитого. — Том. — М-м-м? — Что это было? — Это был секс, Харон. — Ты меня оккупировал. — Да. Ты мой. Я должен периодически напоминать тебе об этом. — Периодически? Да ты снаружи бываешь реже, чем внутри. — Опять много болтаешь? Ещё остались силы? Прикусив язык, я замер. Том приподнялся, заглянул в моё лицо и хмыкнул. Потом с сожалением вышел из меня, бросил на нас Очищающее, перевернул меня на бок и прижал к груди, накрыв пледом. В доме было тихо-тихо. Лишь возня птиц за спинкой дивана, да треск разожжённого камина. Почему-то мой безумный мозг подкинул картинку, как Рита Скиттер берёт интервью у Тома: — Как ваш партнёр смотрит на отношения между вами? — Снизу, — весомо говорит Тёмный Лорд, и Рита теряется. От такой картинки я нервно хихикнул. Том протянул руку через меня и подцепил браслет со столика. Покрутил его в руках и ловко защёлкнул на запястье. Он вообще был очень ловким. В медицинских манипуляциях, например. Или на дуэли. Я тренировался практически каждый день, но если Том выходил против меня в магической дуэли, то разделывал как орех. Ловко и безапелляционно. — Красивый, — щекоча ухо сказал Том. И я не понял, про кого он, про меня или про браслет. — Ты закончил с делами? — спросил я, зевая и утыкаясь ему в сгиб локтя той руки, что была у меня под головой. — Нет. Но мне надоели эти километры переписки и чужие истерики. Удовольствие, конечно, получить можно. Но письма Барти и отчёта Милли мне бы хватило. Старикашка рвёт и мечет, но не может показать этого. Поэтому громит кабинет, в котором организовал себе новый штаб, восстанавливает и снова громит. Милли я вписал в охранные чары, и он явился с докладом. Дамблдор требовал от эльфов перенести его в старый кабинет, потом хотел подлить зелий всей комиссии, пытался попасть в ритуальный зал. В общем пытался действовать по старой схеме. Но получил отказ по всем фронтам. — Я могу слетать в Хогвартс в виде ворона и посмотреть, что там и как. — Нет! — Том! — Нет, я сказал. Ты никуда без меня не пойдёшь. Тем более к этому белому пауку в лапы. Дай комиссии делать свою работу. Скитер там тоже время не теряет. Интервью с членами комиссии ежедневно публикуются в «Пророке». Также она берёт интервью у учеников, родителей и даже у Шляпы и портретов Основателей. После того, как Дамблдора сместят с поста директора, а это лишь вопрос времени, выйдет в свет её книга. А сама Рита укатит в кругосветку, а точнее по программе защиты свидетелей будет спрятана вне страны. — Защиты свидетелей? В магической Британии есть такая? Я думал это штука из мира магглов. — Если знаешь нужных людей в аврорате и имеешь деньги на счету, то маггловские приёмы отлично работают в мире магов. Да, и ещё интервью с Гриндевальдом. Рассчитывать на него пока мы не можем. Он может и отказаться рассказывать что-либо, я лишь выбил саму встречу. Это может быть как бомбой, так и пшиком. Но и без него фактов скопилось достаточно, чтобы окончательно уничтожить репутацию Дамблдора и обнулить статус Великого Светлого. Список членов Ордена Феникса мне достали. Там одни старики, сквибы и домохозяйки. Есть несколько значимых фигур. Таких как Грюм, но у того кукушку набок давно свернуло, хотя бояться его стоит. Или Кингсли Бруствер. Но с тем просто поговорят умные люди. Если он адекватный, то быстро сориентируется. Молодёжь, что была там, вся рассосалась: Сириус, Ремус, Лили теперь не его люди. Он и зацепил их только за мнимую угрозу Гарри из-за пророчества. По той же причине отпали Лонгботтомы: и Августа, и Алиса с Фрэнком. Джеймс погиб. У Петтигрю крыша потекла. Вот собственно и всё. Был Орден, и никого не стало. Как в книге Агаты Кристи про негритянский остров. Я вспомнил про философский камень, что лежал у меня в браслете. — Что делать с камнем, Том? — Положи его в сейф артефактов Певереллов. Прямо в охранной сфере. Будет время, займусь изучением зелья, что можно сделать из него. Или на Северуса это скину, когда он закончит с универсальным антидотом. Да, он опять просил твоей крови. Вечером сцежу у тебя, как раз буду отправлять ему письмо. — Я часть яда, крови, чешуи и шкуры василиска хочу передать Лили и, через неё, Северусу. — Забери половину и передай. У нас всё равно есть фактический доступ к источнику в любое время. Всё в лаборатории под стазисом. И да, ещё попробуй взять слёз у феникса. Возможно, Северус придумает замену твоей крови. Я не хочу так часто брать у тебя кровь. Это за последнюю неделю будет третий раз. Мне это не нравится. — Хорошо. Я не заметил, как задремал. Проснулся уже в сумерках. Очаг кидал мягкие блики на мебель и ковёр. Около меня скрутилась Нагайна. Тома не было. Я увидел обед на столике под чарами стазиса. Тарелку лукового супа с аппетитной сырной корочкой, хрустящий багет, бокал белого вина и белую розу в вазочке. К вазочке была прислонена записка. Я открыл её. Чётким, красивым почерком Тома было написано: «Съешь всё, кроме розочки. Я проверю. Твоя бабушка. PS. Не зли Тёмного Лорда». Я хихикнул, засунул розочку за ухо, аккуратно выпростал ноги из-под змеи и, завернувшись в плед, принялся за поздний обед. Закончив, я достал из браслета банковскую шкатулку и сферу с философским камнем, вложил её туда с комментариями и чеком. Этот вопрос закрыт. Таскать на руке целое состояние мне не привыкать. Одна Старшая палочка и мантия чего стоят. И хоть на браслете чары, которые не позволят ему соскользнуть с руки и потеряться, так же как и снять его могу только я, но таскать с собой ещё и философский камень вовсе не хотелось. Я трансфигурировал флакон из салфетки и подошёл к фениксу. Тот внимательно смотрел на меня, курлыкнув. — Могу я попросить у тебя слёз? Птица склонила голову, рассматривая флакон в моей руке. Я раскупорил его и аккуратно поднёс к голове Фоукса. Несколько крупных капель скатилось внутрь. Я поблагодарил фамильяра и выпустил его полетать. Цера не было. Он видимо или на совятне, или на прогулке. Я подышал в морозное открытое окно, глядя на небо, пока ожидал феникса. Небо цвета индиго, иссиня-чёрное, глубокое, с яркими звёздочками, мигающими колючим светом. Их отблеск летит к Земле сотни лет. И иногда долетает, когда звезды уже нет больше. Фоукс ярким пламенем впорхнул в комнату, и я закрыл окно, поёжившись. Было холодно. Я невыносимо захотел на остров. В жаркую влажную атмосферу тропиков, в шорох волн, в запах моря. Я вызвал Добби и попросил его взять в лаборатории половину добычи и, присовокупив к ней фиал со слезами феникса, передать Лили. И пошёл к Тому. — Ты обедал? Он поднял уставшие глаза от очередного письма, сжал ненадолго переносицу и кивнул. Я не был уверен, услышал ли он мои слова. Подойдя к столу, начал сортировать вскрытые и распечатанные письма, отдельно отложил пилотные выпуски газет и докладные записки. Идти в политику по своей воле и рваться к власти? Да только конченый мазохист может это делать. Меня передёрнуло. Лучше честная порка, чем вот это вот всё. На ужин я утащил Тома насильно, в какой-то момент просто накрыв стол щитом. Он немного побушевал, но потом сдался. Мы сидели в столовой, пили красное вино, ели тёплый салат с печенью и мясной гратен. Я заметил, что моя тяга к сладкому почти пропала. Где-то читал, что любовь к сладкому — это компенсация недостатка любви в жизни. Или я вырос, или это правда, но десерты не вызывали у меня сейчас такого восторга. Хотя от панна-котты с малиной я не отказался. Нежная, в корзинке из песочного теста и украшенная ягодками в желе — произведение искусства, а не пирожное. Я поймал липкий взгляд Тома и тяжко вздохнул. — Том, дай мне нормально съесть десерт. Серьёзно. Что это за херня?! Ты уже два раза сегодня мне напомнил, кому я принадлежу. — Мы что, считаем? — Нет, но я не могу прятаться от тебя с едой. И бояться наклониться. Или что я ещё там такого делаю, что у тебя срывает резьбу? Что с твоими гормонами опять? — С моими гормонами всё нормально. Ненормально, когда молодой мужик думает о пирожном, а не о сексе. И насколько я помню, в сексе участвуют двое. Или это не ты стонал сегодня: «Не останавливайся, Том, глубже, быстрее»? Или это не ты сосёшь так, как будто это последняя сладость на земле, и кончаешь от этого, даже не прикасаясь к себе? Я покраснел. Отповедь была справедливая, и делать из Тома похотливую скотину я не имел права, потому что сам был таким, но под шумок я ещё и быстро поглощал панна-котту, внутренне постанывая. Она была великолепна. В любом случае он перестал бросать на меня жаркие взгляды, отвлёкшись на утренние воспоминания. — Том. — Что? — Давай на море. Это невыносимо, столько работать. Хотя бы на ночь, утром вернёмся. — Давай. — И Фоукса возьмём. Ему тут не очень комфортно. Только надо эльфа к нему приставить. — Согласен. Вызови любого из колонии Хогвартса через Милли. Вилли занят портретами директоров, Милли тоже. Может к нему уже был кто-то в Хогвартсе приставлен. Не Дамблдор же ему насест чистил и фрукты резал. Я вызвал Милли. Такой эльф действительно нашёлся. Вернее эльфа. Том открыл для неё доступ, и она с лёгким хлопком появилась перед нами, сильно заробев. У неё были жёлтые, как у кошки, глаза и смешной вздёрнутый носик. Фоукс, увидевший её, курлыкнул, узнавая. Ринки счастливо улыбнулась. Она любила своего питомца. Ухаживая за ним, когда он готовился к перерождению или когда только появлялся из пепла голым птенчиком. Наги мы решили не брать, ночью на острове прохладно, а утром всё равно возвращаться. Я вначале переместил Тома. А потом Ринки (её снабдили корзиной с орехами и фруктами с кухни) с Фоуксом. Теперь туда и обратно феникс сможет перемещаться сам по собственному желанию, запомнив путь перемещения порталом. Это одна из особенностей этой волшебной птички. Перемещение на любые расстояния с любым грузом.