Любовник смерти

Солнце в зените горячей рукой гладило макушку. Изумрудные волны лениво касались песка и отступали. Запах нагретых солнцем камней, влажный ветер, насыщенный йодом и солью, ласкал тело. Всё это было само по себе счастьем. Огромным, пушистым, как встающий из воды огненный шар. Я, расстёгивая на ходу пальто, стягивая шарф, пошёл к бунгало. Там оставил покупки, увеличив всё, кроме шезлонгов и зонта, разделся, сунул ноги в шлёпанцы, на голову нахлобучил шляпу. Подхватив полотенце, крем от загара и надев на нос очки, отправился к морю. Песок уже был раскалён. Я спешно увеличил и раскрыл зонт, расставил под ним шезлонги и принялся намазывать крем от загара. В прошлый раз я знатно обгорел. Вспомнив, как Том мазал меня противоожоговым кремом, я почувствовал истому, что тёплой волной прошла по телу. Я выдохнул и разлёгся на шезлонге, позволяя солнцу прожарить меня до самого нутра, изгоняя стылый зимний Лондон. Некоторое время я равномерно переворачивался, а потом зашёл в воду. Вода показалась мне прохладной, видимо, я перегрелся. Я окунулся с головой и пожалел, что не купил маску и ласты для ныряния. Тут должен быть дивный подводный мир. Но открывать глаза в солёной воде без защиты я не рискнул. Один из моих страхов — это потерять зрение. Я заплыл на глубину и перевернулся на спину. В звенящей тишине в зените стояло солнце. Ни облачка. Было ощущение, что я парю в воздухе, лениво покачиваясь в тягучей тёплой синеве неба. Мой внутренний дракон благосклонно заурчал. Я прислушался к себе и понял, что он подчиняется. Лишь осязая через меня окружающий мир, вбирая приятные для него эмоции. Я вышел из воды и пошёл в бунгало. Устал от солнца. Смыв соль под душем и прополоскав волосы, я откупорил бутылку вина и открыл коробку с пиццей. Солнце клонилось к вечеру, я обнажённый сидел на террасе, ел руками пиццу, пил вино прямо из горлышка и был совершенно и неприлично счастлив. Где-то через час меня вызвал Том. На зеркале светился его изумруд. Увидев моё расслабленное, раскрасневшееся лицо и обнажённые ключицы, он посмотрел на меня так, что у меня дрогнула рука, и я чуть не выронил зеркало. Вот же ревнивый параноик! — Я на острове, — быстро сказал я. — Хочешь ко мне? — Хочу. Через двадцать минут. И попробуй вернуться, активируя серьгу. Хочу проверить радиус её действия. Я решил надеть на себя что-нибудь. Если я голый явлюсь посреди спальни, Том может устроить мне местный армагеддон, надумав себе невесть что, а после этого сидеть больно. Я натянул джинсы на голое тело и немного прибрал в комнате, сдвинув покупки в угол и убрав разбросанную одежду в шкаф. Потом представил себе нашу спальню и через мгновенье оказался там. Работает! На этой мысли меня дёрнули на себя сильные руки, в волосы вплелись пальцы, и Том склонился к моему запрокинутому лицу. И поцеловал. Основательно поцеловал. Я забыл, кто я и зачем. — Ты пахнешь морем и солнцем, — сказал он в мой рот, давая немного отдышаться. О, точно. Мы же на море собрались. — Мы же на море собрались, — я попытался отстраниться. — Хорошо, — невпопад сказал Том, проводя горячими руками по моей спине. — Том! Я купил нам шезлонги. — М-м-м, — рука ныряет за пояс джинсов и жадно, собственнически сжимает ягодицу. — Ну давай уже там, не здесь! Том берёт меня второй рукой за запястье с браслетом портключа, и нас переносит в бунгало. Он сориентировался быстрее и уже толкает меня спиной к кровати, второй рукой расстёгивая джинсы. Они сползают, я оступаюсь и валюсь на кровать. Том ловко сдергивает джинсы с моих ног и падает сверху. — Ты хоть бы разделся. — Обойдёшься, — опять невпопад говорит он, покрывая мою грудь поцелуями. Том раздвигает мои ноги коленом, спускается вниз, проводя влажные дорожки языком, прикусывая кожу. Я чувствую щекотку Очищающего. Он закидывает мои ноги себе на плечи и касается языком звёздочки ануса. Лаская, толкаясь внутрь, обводя по кругу. О, Мерлин и Моргана! Я не знал, что это так чувственно и прекрасно. Я извиваюсь, хватаю Тома за волосы, выстанывая его имя и упираясь пятками в спину. Я не могу больше! — Хочу тебя внутри. Пожалуйста! Холодок смазки наполняет меня, я слышу звук расстёгивающейся молнии. Том подтягивает мои раскрытые бёдра к себе и резко входит, присваивая. Завоёвывая меня снова и снова. Подчиняя. Наполняя. Даря чувство единения и полноценности. О, боги! Он создан для меня, а я для него. Мы подходим друг другу как кусочки пазлов. Двигаемся в едином темпе, объединяя дыхания. Ритм сердец стучит в унисон. Меня поднимает вверх волна жара и удовольствия. Я балансирую на грани какое-то время, забывая дышать, а потом падаю вниз с резким выдохом. В сокрушительный оргазм, после которого мы остаёмся лежать на пустынном берегу, как жертвы кораблекрушения. Том падает на меня, тяжело дыша. В этот раз мы финишировали вместе. Перед глазами плавает в сумерках золотистая пыль, оседая на нас и впитываясь в кожу. — Что это было? — спрашиваю слабым голосом. — Я скучал, — хрипло отвечает Том в мою шею. — Меня не было всего полдня. — Нет, целую вечность.

***

Мы сидим на веранде, доедаем пиццу и допиваем вино. Корзину с продуктами Том забыл в спальне. Я так и не понял, когда он так успел соскучиться, но все имеют право на странности или алогичность. — Как прошёл день? — Мои вассалы словно дети. Малфой захотел татуировку в виде пера павлина. Даже эскиз принёс. А Долохов… У тебя нет русских корней? Знаешь, что он захотел? Надпись! «My dick is big, my dick is very big». Я прыснул вином, заливая пол вокруг себя красными брызгами. — Видишь, есть психи похлеще меня. — Да, я его даже зауважал. Он первый, кто тебя переплюнул в этом отношении на моей памяти. — И ты отказал? — Нет, конечно! Никто в трезвом уме не подумает, что эта надпись может быть меткой Тёмного Лорда. — И он саркастически хмыкнул. Не знаю, где история свернула не туда, но Том с чувством юмора мне нравился до яичных колик. — Так ты сегодня развлекался? — Ну, если можно назвать развлечением работу с десятком впавших в детство взрослых мужиков, то можно и так сказать. А ты что делал? — А я действительно развлекался. Прошёлся по Лондону, попал на распродажу всяких летних штук и не удержался. — Пошли к морю. Мы поймали закат за самый краешек. Он протянул красные всполохи из-за острова и погас. На небе начали наливаться светом звёзды, тонкий серпик месяца бледно смотрелся среди богатого рисунка созвездий южного полушария. Песок остыл и приятно холодил голые ступни, вода была тёплым бархатом. Ночное море особенное. Трудно описать чувство единения с миром, которое охватывает в этой тёплой, слегка покачивающей тебя невесомости, когда над головой рвутся вселенные, образуются чёрные дыры и вспыхивают сверхновые. Миг твоей абсолютной открытости и осознания бренности бытия. Миг могущества и беззащитности. И ещё много ярких чувств, которым не подобрать эквивалента слов. Много позже, засыпая в горячих объятиях Тома, чувствуя его дыхание на своём затылке, я понял, что все свои жизни шёл именно к этому простому моменту. Самого простого человеческого счастья. Когда близкие живы, нет войны, а рядом любимый человек.