Любовник смерти

Том лежал на кровати и читал. Маггловскую книгу. «Мастер и Маргарита». Я застыл в неверии. Он поднял на меня глаза, окинул цепким взглядом и хмыкнул. Потом отложил аккуратно книгу на прикроватную тумбочку, встал с какой-то хищной грацией и неторопливо пошёл ко мне, замершему посреди комнаты. — Харррон, опять был в своём печальном месте? Жаркая волна окатила меня. От того, как он произносит моё имя, от предвкушения, от обертонов голоса. — Руки прочь, — каркнул Цер с моего плеча прямо в лицо подошедшему Тому. Я вздрогнул. Совсем забыл про него. — Я прошу тебя, — Том сжал переносицу двумя пальцами на секунду, а потом поднял налитые красным цветом глаза. На Цера он демонстративно не смотрел, игнорируя его, — отошли эту птицу, иначе я за себя не ручаюсь. — Цер, тебе пора ужинать. Ты замёрз, — я посмотрел в его внимательный глаз. — Если этот козёл тебя обидит, я за себя не ручаюсь, — выдал он и, увернувшись от Жалящего Тома, метнулся в дверной проём, который я спешно открыл ему. — Прости. Я с ним поговорю. — Интересно, почему он оскорбляет именно меня, а не эту твою псину? — Том! — Я видел его взгляды сегодня! У меня закипел мозг! Они что, все сговорились? Один устраивает истерики из-за засосов, не имея вообще никаких прав, второй оскорбляет всех в пределах видимости, третий закатывает сцены ревности из-за первых двух. — Вы. Все. Меня. Заебали! — заорал я и направился к двери. Меня сзади дёрнули за плащ, бросили на кровать, и я оказался подмят под тяжёлое горячее тело. — Не все, а я — сказал Том и начал сдирать с меня одежду.

***

Ужинать мы пошли через час. Я — основательно потрёпанным. Том, намотав на кулак мой хвост, трахал меня с упоением и мстительной ноткой, так что мне досталось и укусов, и засосов, и всего остального. После ужина мы сидели в каминной, пили глинтвейн и курили кальян. Ваниль и миндаль на молоке. Молоко булькало в сфере, пропуская сквозь себя табачный дым, и кальян больше походил на десерт. Тому не очень понравилось, а я от мягкого, сладковатого вкуса с лёгкой миндальной горчинкой был в восторге. Я лежал головой у Тома на коленях, на трансфигурированном в диван кресле. — Нам нужен диван. — Хорошо. Харон, настало время официоза. Ты больше не можешь быть в тени. Тебя пора представить обществу как Певерелла, опекуна Гарри. Лучше сделать это в Поттер-меноре. Бал и всё такое. — Знал бы ты, как я этого не хочу. — Знаю. — Насколько официальный? — Максимально. Все священные 28 и остальные мало-мальски значимые аристократические семьи. — Ты поможешь? — Конечно. И Вальбурга поможет. Но можно просто нанять распорядителя, пусть всё устроит сам: оформление помещения, меню и банкет, музыка, приглашения и прочая суета. — О! Да, так проще. — Просто дашь денег, и проконтролируете: ты, Лили и Вальбурга. — Мы сможем там официально познакомиться? — Готов выйти со мной в свет? — Да. А ты готов? — Я представил бы тебя с первого дня, если бы ты не упирался. — Но Дамблдор… — Да мне наплевать на него, неужели ты не понимаешь? — Это ты не понимаешь! Не воспринимать своего врага всерьёз — значит давать ему фору. — Хорошо. Статьи про Дамблдора продолжаются. Трон Светлого мага скоро начнёт шататься. С нового года в Хогвартсе проверка, как раз когда дети на каникулах. Значит по времени лучше всего устроить бал в десятых числах нового года. Дамблдору будет не до тебя, потому что комиссия возьмётся за него, как следует. Я ещё хочу инициировать проверку детей на зелья. Вначале неофициальную, сразу по возвращению домой. Если подозрения подтвердятся, то и официальную. Там может быть настолько знатный скандал, что ты сможешь провести бал прямо в Большом Зале, и Дамблдор не заметит. — Но это десятые числа января! До него осталось всего четыре недели. — Ты успеешь, если наймёшь распорядителя. На Радужной аллее есть контора по подбору персонала. Сходим туда завтра. — Тогда и в банк зайдём. И у меня утром есть одно дело, я схожу до завтрака, всё равно раньше тебя встаю. — Ты не принял ещё какой-то род и решил-таки умереть? — Том передёрнул плечами. — Нет, я хочу передать все финансы и права рода Поттер Гарри. — Я про дело до завтрака. — Это сюрприз. — Ненавижу сюрпризы. И напиши сейчас в банк запрос, пусть подготовят договор, завещание или как там называется документ передачи прав и обязанностей. Ты будешь требовать принятия рода? — Нет, никаких требований, просто просьба. И я подумал, что если бал будет в Поттер-меноре, то на время его проведения я хочу спрятать Гарри. — Можно на Гриммо, можно в Мракс-хаусе. И да, я согласен. Гарри — хороший заложник. Я вздрогнул всем телом. Том успокаивающе провёл рукой по моим волосам. — Прочитай мне любой стих. Свой. Прямо сейчас. Я прикрыл глаза. Мне нет больше смысла прятать свои чувства. Пять стадий моего горя под названием «Я влюбился в Тома Реддла». Стадию отрицания, гнева, торга и депрессии я уже прошёл. Стадия принятия затянулась. Заглянув тебе в глаза, Оказываюсь дома. Исповедью каждая фраза Звучит. Знакомо Каждое движение души. Хочется сложить крылья, Попросить: «Свет потуши, Пожалуйста». Испив зелья Твоей любви. Засыпаю.* В повисшей тишине голос Тома прозвучал чуть сдавленно: — Посмотри на меня. Я открыл глаза и встретился с его шоколадным взглядом. — Я уже спрашивал однажды. Но твой ответ был дан в порыве страсти. Сейчас я спрашиваю тебя в трезвом рассудке и памяти, не вынуждая. Ты мой? — Да. — Скажи ещё раз. — Я твой. Том прикрыл глаза, и я не смог прочитать вспыхнувшую там эмоцию. Но всё сказали его губы, которыми он накрыл мои. Он целовал меня нежно, горячо, долго. Так долго, что я загорелся ровным сильным пламенем. Растаял в его руках. Влип в него. Как же я влип…