Любовник смерти

Я отправил патронуса к Лили. Привычная и такая родная лань, как старый друг, возникла с приглашением через десять минут. Я протянул руку и она ткнулась серебристым носом в мою раскрытую ладонь. Том из-за газеты смотрел, как я её ласкаю. — Я помню её из твоих воспоминаний. Она разве принадлежала Лили? — Нет, Северусу. После смерти мамы лань стала его патронусом. Том поднял бровь, но ничего больше не сказал. — Почему дракон? — задал я вопрос. — Я вытрахал твои мозги? Или это не ты вчера чуть не улетел из собственного тела именно в этом виде? — Но почему раньше у тебя не было патронуса? — это был слишком личный вопрос. Как и предыдущий. — Не было воспоминаний для его создания, — всё же ответил Том и отгородился газетой.

***

Кричер встретил меня уже ставшим традиционным поклоном в пол. Я не забыл нацепить очки. Волосы… в общем, Том за завтраком над этим достаточно постарался, и моя многострадальная коса выглядела довольно потрёпанной. Как и лёгкая хрипотца, и саднящее горло были его рук делом. Синяков и засосов нет — уже удача. Самому сводить у меня всегда плохо получалось, а он наотрез отказывался это делать. Всё семейство и Вальбурга ждали меня в гостиной. Я принёс для Лили обещанную книгу про магию домовиков (скопировал в библиотеке Мракс-хауса) и орхидею в горшке. Она цвела небольшими жёлтыми цветочками в коричневые пятнышки, имитирующие шкуру леопарда. Этот цветок обладал зачатками ментальной силы, улавливал и гасил кошмары и плохие сны. Леди Вальбурга получила от меня букет калл с редким чёрным покрывалом вокруг соцветия (обычно оно белое). Каллы на языке цветов — преклонение, уважение и восхищение. А Сириус — много дружеских объятий и возможность размять кости в дуэльном зале. Но вначале Гарри. Малыш увлечённо ползал по манежу, который купил крестнику новоиспечённый лорд Блэк. Увидев меня, он уцепившись за прутья манежа, встал и требовательно протянул руки. Я прижал его к себе, легко покачал на руках, заглянул в зелёные глаза. Я не оставлю тебя малыш, никогда не оставлю. Мы поболтали с Лили о домовиках (те справлялись отлично и сняли с неё часть забот) и о проказах Гарри (в этот раз жертвой окрашивания в зелёный пал Олли, который страшно гордился выпавшей честью), с Вальбургой про язык цветов (она очень сожалела об отмирании этой традиции). А потом настало время кормления Гарри. Он пригрелся у меня на руках и весь разговор занимался тем, что пытался сломать очки. Я трансфигурировал их в цельный кусок пластика, так что вреда они не представляли, но упорства Гарри было не занимать. Немного покапризничав, он дал себя поцеловать в макушку и позволил унести Тинки, захватив очки как трофей. А меня утащил в дуэльный зал нетерпеливый Сириус. Я описал движение палочкой, словесную формулу и, самое главное, эмоциональный посыл при создании maxime clypeus. Выставил его радужную форму, и Сириус минут тридцать бомбардировал меня разными заклинаниями, постепенно наращивая мощь и гадостность этих заклинаний. Когда он выдохся, я разложил спектр щита с красного до фиолетового, объяснив в отдельности специфику защиты, который символизировал собой каждый цвет. Обычно защита совпадала с цветом самого заклинания. Радужный же был универсальным, но не таким сильным от конкретного заклинания. Так радужный не удержит Аваду. А вот зелёный может сработать, если маг, пославший его, не Том Реддл… После уже я гонял Сириуса разными заклинаниями, заставляя вначале выставлять разные цвета щита. А после он даже создал радужный, разозлившись на моё меткое Секо. Молодой Сириус был великолепен! Огонь, фонтан эмоций, взрыв! Мы сидели на верхних ступенях, ведущих в дуэльный зал, и тяжело дышали. Переглянулись и расхохотались. — Знаешь, я когда впервые увидел тебя, то мне показалось, что передо мной Джеймс. Это было и ужасно, и прекрасно одновременно. Но сейчас я вижу, что ты не он. — И в чём же наше различие? — не удержался я, ступив на скользкий лёд. — Ты взрослый. -? — Он был полон шутками. Но заканчивались они обычно очень плохо. Как вспомню, как мы гоняли Нюниуса… — я вздрогнул. Сириус, поглощённый отнюдь не приятными воспоминаниями, этого не заметил. — Ты же ответственный, добрый, заботливый. Взрослый. Ты не будешь подвешивать человека за ногу, чтобы посмеяться. — Нет, не буду. Что такого должен сделать человек, чтобы это произошло? — В том-то и дело, что ничего. И это страшно. Джеймс будил во мне самое отвратительное. Я не оправдываю своих действий, но теперь все воспоминания о нём пронизаны чувством стыда. Ритуал очистки — великая вещь. Но я не стал раскрывать карты. Мы ещё посидели в тишине, а после поковыляли в душ и в гостиную. Я раскланялся с дамами, поцеловал ручки, пощекотал сытого и сонного Гарри, пожал Сириусу руку и покинул гостеприимный дом. Я попросил перенести Добби меня в лес Дин, к тому озеру. Слова Сириуса глубоко задели меня. Я создал патронус. Пантера потянулась, выпустив когти и смачно зевнув, а потом начала гонять между стволами деревьев, как самая обычная кошка. Я следил за её грациозными прыжками и в моей груди распускался тугой узел. Набесившись она подошла ко мне и начала тереться. Мне было жаль, что я не могу погладив её, ощутить под руками шерсть. Я вспомнил, что одна из моих анимагических форм — именно такая чёрная пантера. И ворон. Надо будет поговорить с Сириусом, как происходит оборот. Ворон даст мне возможность успокоить моего дракона, если я встану на крыло и смогу летать. Легко коснувшись патронуса, я ощутил лёгкое покалывание. Такова его магия на ощупь. И надиктовав сообщение Тому: «Выгоняй шлюх из дома — скоро буду», — отправил пантеру к адресату. Через минуту надо мной пронёсся серебряный дракон, злобно рыча: «Харррон!». Я заржал и спрятался за ближайшим стволом. Дракон покружил над поляной, выплюнул: «Через полчаса», — и истаял, разбрызгивая серебристые звёздочки.