Горячо любимый

Когда Шэнь Цинцю впервые встретил Шэнь Юаня, он был ещё просто главным учеником пика Цинцзин. Его учитель ещё не дал ему имя, а он не был назначен на его место. Это было неспокойное время в секте Цанцюн. Когда предыдущее поколение пиковых лордов медленно передавало свою власть более молодым, многие из тех, кто надеялся вырвать эту должность у нынешних последователей, начали впадать в отчаяние. В эти хаотичные времена не было ничего удивительного в том, что репутация следующего ученика была разрушена до точки невозврата. Некоторые были запуганы, чтобы отказаться от своей позиции, а некоторые убиты – просто внезапно умерли от несчастного случая. В то время как Шэнь Цзю сомневался, что кто-либо из его боевых братьев и сестёр может запугать его, чтобы он отказался быть пиковым лордом, они уже пытались это сделать с тех пор, как он был назван главным учеником. Только Шэнь Цзю был непреклонен. Ему также не нужно было беспокоиться о собственной репутации. Сколько он себя помнил, она уже давно валялась в канавах. Что ещё они могли сделать, чтобы запятнать его и без того мрачную репутацию? Тем не менее, Шэнь Цзю всё ещё беспокоился о любых попытках убийства. Он верил в то, какое зло может совершить человек ради своих желаний и в отчаянные времена, даже он сам не был исключением для этого. Положение пикового лорда слишком заманчиво, и не будет сюрпризом, если кто-то сможет убить за него. Даже у секты Цанцюн есть своя история борьбы за власть. Он мог только оставаться бдительным по отношению ко всему, чтобы защитить свою жизнь и свое будущее. Не может быть, чтобы он просто позволил кому-то отнять у него то, ради чего он так упорно трудился. Хотя бывают моменты, когда он задается вопросом, действительно ли он хотел быть пиковым лордом. Цзю был очень благодарен, когда его учитель взял его в поездку вниз с горы, чтобы навестить своих родственников. Чтобы увидеть их в последний раз, прежде чем она поднимет проход, где разорвёт все связи с миром смертных. Пребывание вне секты в такое хаотичное время давало ему чувство передышки. Временный покой вдали от всего, где ему не придется беспокоиться за свою жизнь. Это также дало ему время подумать, оставаться ли ему в секте Цанцюн или нет. Когда происходит передача власти следующему поколению, неудивительно, что другие ученики покидают гору и проводят свою жизнь в скитаниях. Некоторые делали себе имя и даже основывали свои небольшие секты. Мысль о том, что он может свободно идти куда угодно, не будучи скованным, была весьма привлекательной. Во-первых, единственная причина, по которой он отправился на вершины Цанцюн, заключалась в том, что ему некуда было идти и из-за Юэ Цинъюаня. Он хотел знать, почему его бросили, но даже после всех этих лет, кроме извинений, которые он слышал, как заезженную пластинку, этот человек никогда не рассказывал. Мстительная часть его хочет, чтобы Юэ Цинъюань жил с чувством вины за то, что он подвёл его, и именно поэтому он оставался там так долго. Поначалу всё было хорошо, но с годами Шэнь Цзю начал уставать от всего этого. Прошли годы, и он не хотел идти в ногу со всем этим дерьмом. Возможно, пришло время отпустить его и освободиться от прошлого. И ещё – быть главным учеником. Он яростно боролся за место главного ученика, потому что хотел признания, чтобы доказать, что даже такой бывший раб, как он, может быть кем-то. Чтобы доказать, что он не был той сломанной вещью, которую Юэ Цинъюань только жалел, что он также был способен достичь чего-то самостоятельно. Тогда это было сделано для того, чтобы он мог защитить себя и иметь власть над своими боевыми братьями и сестрами, чтобы они не мучили его. Несмотря на то, что он достиг этого с большим трудом и упорством, он не чувствовал ничего, кроме пустого титула, когда все были его врагами. Кроме его учителя, которая понимала его, повсюду на пике Цинцзин, нет, во всей секте Цанцюн, он задыхался. Сидя в тени кипариса, он дергал струны циня, одну за другой, создавая прекрасную мелодию. Это помогало ему очистить свой разум и подумать о том, что он должен делать в будущем. Было мирно в течение одной секунды, а затем раздались внезапные звуки в следующую. Шэнь Цинцю пожал плечами, как будто какие-то дети играли вокруг, пока он не стал становиться все громче и громче, что стало раздражать! Он просто хотел несколько минут покоя, чтобы поразмыслить о себе. Неужели он просил слишком многого? Не в силах больше терпеть этот громкий шум, Шэнь Цинцю посмотрел на детей, производящих такой шум. Детская драка, – заметил Шэнь Цинцю, наблюдая, как три мальчика из главной семьи набросились на этого крошечного малыша. - Ты всего лишь сын скромной наложницы, но всё же осмеливаешься вести себя так высокомерно,— парень, в котором Шэнь Цинцю узнал сына жены Ди, ухмыльнулся избитому мальчику. —Эй, — обратился инспектор к двум своим подельникам, — скорее поставьте его на колени! Шэнь Цинцю захотелось закатить глаза. Даже здесь, с такими маленькими детьми, ему напоминали о борьбе за власть. Чего он никак не ожидал от этой борьбы, так это того, что крошечный мальчик поднимет на них глаза, горящие яростью, которая напоминает ему о его юных годах. Шэнь Цзю отметил, что в его глазах всё ещё была борьба. — ДА ПОШЕЛ ТЫ!— закричал на них маленький мальчик, пнув инспектора под подбородок,— Почему бы тебе не встать на колени! — Молодой господин!— Двое других детей, державших мальчика, вздрогнули, когда инспектор упал на задницу с кровоточащими ртом и носом. Когда остальные трое детей запаниковали, он подумал, что мальчик немедленно убежит в безопасное место, как обычные избалованные богатые молодые хозяева, какими они и являются. Он, конечно, не ожидал, что мальчик возьмет палку и начнет избивать своих хулиганов до тех пор, пока они не будут лежать на земле и плакать от боли и молить о пощаде. — Ну и что с того, что я сын скромной наложницы? Ну и что с того, что в будущем я могу стать ничтожной бетой или омегой? По крайней мере, по сравнению с избалованной бездарной компанией, которая умеет только подлизываться к взрослым, я гораздо способнее! — Хо, неплохо,—Шэнь Цзю прокомментировал, что у парня была некоторая смелость, и ему понравилось то, что он только что сказал: —Неплохо… Услышав его слова, ребенок повернул голову и посмотрел на него. Это было всего лишь мгновение, но когда их глаза встретились Он почувствовал тёплое покалывание в груди. Шэнь Цзю тоже почувствовал, как внутри него что-то загорается. —…всё,—Слова Шэнь Цзю затихли, когда он, наконец, смог придать смысл этому странному ощущению. Широко раскрыв глаза, он уставился на ребенка. —А? – щеки мальчика покраснели,—ч-ч-что это? Моя грудь … — он обхватил себя руками, как будто не знал, что с ними делать, он выглядел таким невинно смущенным. Он присел на корточки, свернувшись клубком, и что-то проворчал, прежде чем вскочить и убежать, крича о проклятых самолетах? Шэнь Цзю понятия не имел, что это такое. Скорее, он чувствовал себя опустошенным. Он прислонился головой к дереву, не заботясь о том, что делает это с такой силой, надеясь, что удар может убить его там, что затылок пульсирует от боли. Ладонь легла ему на лицо, и он застонал. Мир действительно любит издеваться над ним. Этот ребенок, этот малыш был его суженым! Позже в тот же день Шэнь Цзю узнал больше подробностей о мальчике. Конечно, он сделает это, и ему даже не нужно было просить об этом. Мальчик, Чжи Миньюань, был ребенком второй наложницы из главной семьи клана Чжи. По сравнению с его братьями и сестрами, которые избалованы и очень уж типичные ни на что не годные дворяне. Он был очень многообещающим, уже считался гением в нежном возрасте четырех лет, проявил большой талант в четырех искусствах, политике и боевых искусствах. Уже есть люди, которые ручаются за то, что он станет следующим главой клана Чжи. — Очень жаль, — презрительно усмехнулся Шэнь Цзю. Несмотря на то, что он ещё не был представлен ни в одном из полов, он знал судьбу этого ребенка. Все люди, восхваляющие его и цепляющиеся за него ради собственной выгоды, будут первыми, кто обратится против него. Его таланты будут растрачены впустую, и его будущие перспективы будут ограничены всеми, потому что он был омегой. Как судьба играет с людьми. Он задумался. Но самое страшное во всем этом. Ребенок оказался прямым потомком его учителя. Её единственный правнук! Кто-нибудь, пожалуйста, убейте его сейчас. Шэнь Цзю должен был сидеть и слушать, как его учитель воркует о ребенке её внучки, в то время как Шэнь Цзю всё это время испытывал отвращение к идее спаривания с кем-то таким молодым! Он провел всю ночь без сна. Шэнь Цзю просто знал, что это будут самые длинные две недели в его жизни. Прошло совсем немного времени, прежде чем ребенок начал его искать. На следующий день он буквально прокрался тайком. Прячась за кустами рядом с тенью троицы, где медитировал Шэнь Цзю, наблюдая за ним с напряженным вниманием, как маленький кролик, достаточно напуганный, чтобы приблизиться, но слишком любопытный, чтобы оставаться на безопасном расстоянии. Время идет от секунд, минут, затем часов. Ребенок даже не пытался покинуть свое укрытие. — Вон тот бродячий кот,— наконец произнес Шэнь Цзю с покорным вздохом. По шороху кустов он понял, что ребенок чуть не подпрыгнул от неожиданности и теперь прячется, – Я уже час назад знал, что ты там. Там не было движения, но Шэнь Цзю всё ещё чувствовал его там. – Убирайся отсюда, дерьмовое отродье. — Какого хрена ты называешь меня дерьмовым отродьем?!— Миньюань с яростью поднялся из своего укрытия. — Возьми свои слова обратно, ты, неженка … — он внезапно замолчал, когда они посмотрели друг на друга, нахмурив брови в замешательстве. — Я … — заикаясь, пробормотал Миньюань, внезапно став послушным. — Я не знаю, почему ты подкрадываешься ко мне,— Шэнь Цзю обрывает его,— Но для нас обоих будет лучше, если ты будешь держаться от меня подальше,— это было лучшее решение, просто потому, что они были судьбоносными супругами, но это не значит, что они должны быть вместе. — Ты просто бельмо на глазу,— Он сказал с холодной безжалостностью, к которой так привык Шэнь Цзю. Это было эффективно всякий раз, когда он отталкивал Юэ Цинъюаня и всех, кто пытался приблизиться к нему. Но впервые его сердце сжалось от боли, когда он увидел шок и боль в глазах ребенка, когда его отвергли. И всё же Шэнь Цзю забил последний гвоздь в гроб. – Если ты уже понял, то уходи. И… Ребенок сейчас заплачет… Вот почему Шэнь Цзю ненавидит детей, особенно богатых и знатных. Они так легко плачут из-за каждой мелочи. Шэнь Цзю отвернулся от мальчика, возвращаясь к своей медитации, или, по крайней мере, так он выглядел. В груди у него зудело чувство вины, а голос внутри требовал, чтобы он взял свои слова обратно. Это чертовски раздражало. Он ждал, когда малыш скроется из виду. Но у Чжи Миньюаня просто есть склонность делать что-то не из ожиданий. Он швырнул в него книгу. И сделал это с такой силой, что стало больно, когда плоская поверхность книги ударила его прямо в лицо. — Неужели ты думаешь, что даже я хочу быть рядом с такой неженкой, как ты!— но почему-то мое тело движется само по себе. Я не понимаю, почему оно, черт возьми, делает это, и это имеет какое-то отношение к тебе. Ты думаешь, что раздражен только ты. Я просто так зол из-за этого, что ничего не могу с собой поделать. В голове Шэнь Цинцю снова пульсировала головная боль. И не потому, что его ударили книгой. Ситуация становилась всё более тревожной. Даже при том, что ребенок не знал об этом, его тело и инстинкты омеги уже признали его своей парой. И он ненавидит то, что какая-то его часть была так рада этому. В любом случае, он пробудет здесь всего две недели, а поскольку омежьи инстинкты ещё не появились, ему не нужно было беспокоиться о том, что у него внезапно начнется течка или что-то случится. И что ещё важнее. Глубокий вдох. Шэнь Цзю может ударить кого угодно, но только не этого. Этот мальчишка был самым любимым потомком его учителя. — Кого, черт возьми, ты называешь неженкой? А?— он схватил его за щеки и изо всех сил ущипнул. — Отпусти меня,— потребовал он, слезы блестели в его глазах, но тот не отпустил, он продолжал бить руку Шэнь Цзю, пока тот не отпустил. — Это жестокое обращение с детьми! — крикнул он ему, потирая распухшие красные щеки, чтобы унять боль. — Это дисциплинирует ребенка, который не умеет уважать старших. — Я сообщу о вас в службу защиты детей,— мальчик указал на него, весь такой высокий и могучий, а потом вдруг пробормотал себе под нос: — Подожди, это вообще здесь существует? — Избалованный сопляк,— Шэнь Цзю фыркнул. — Кого ты называешь сопляком?— он надул губы и топнул ногой. — Того, что передо мной,— сухо ответил Шэнь Цзю, и это разозлило ребенка. Они продолжали спорить в таком духе целых пять минут, прежде чем Шэнь Цзю подумал о том, почему он вообще спорит с ребёнком. Это было бессмысленно. — Если не хочешь, чтобы над тобой издевались, веди себя прилично и проваливай. Шэнь Цзю раздраженно прищёлкнул языком, возвращаясь к своим размышлениям. Ребенок издал оскорбленный звук. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать, но закрыл его и сел рядом, обхватив колени руками и упрямо надув губы. Шэнь Цзю бросил на него быстрый взгляд. Поскольку он ничего не говорил и был спокоен, то он оставил его в покое. Его медитация была на удивление лёгкой. Несмотря на предыдущее нарушение, поток его Ци стал более гладким, даже более острым, а его ум более ясным, он чувствует себя сильным, но более того, он чувствует себя удовлетворённым. Когда Шэнь Цзю открыл глаза и посмотрел на место рядом с собой, мальчика нигде не было. Он фыркнул и что-то пробормотал себе под нос. – Скатертью дорога,— Может быть, он больше его не увидит. По крайней мере, так думал Шэнь Цзю. Чжи Миньюань был там на следующий день. Прислонившись спиной к дереву и делая вид, что вообще не видит Шэнь Цзю. Если бы только это место не было лучшим местом для сбора Ци, тогда Шэнь Цзю ушёл бы. Особенно когда его вчерашняя медитация была случайной. Ну а если ребенок будет вести себя прилично, то ему всё равно. До тех пор, пока он его не побеспокоит. — Ты собираешься сделать что и вчера?—спросил он. — Мн. — Ты что, культиватор? — Да. —Это ты приехал сюда с моей бабушкой? — Да. — Ты можешь научить меня культивировать?— он посмотрел на него сияющими от восхищения глазами. Исчез тот капризный мальчишка, который вчера всё время спорил с ним. —Нет, — решительно сказал Шэнь Цзю, и парень выглядел как пнутый щенок. Он подумал, что сейчас снова поднимет шум, но парень не шевельнулся и ничего не сказал. Шэнь Цзю просто проигнорировал его и спокойно медитировал. В тот же день его вызвал учитель. Детей обучают боевым искусствам, и теперь им дали возможность соревноваться друг с другом. Шэнь Цзю наблюдал за происходящим, стиснув руки. Несмотря на то, что внешне он был апатичен, внутри он сгорал от ревности, наблюдая, как эти сопляки барахтаются в простейших движениях, плача, когда им было немного больно, и кто-то немедленно уговаривал их. Семья, богатство и престиж. У них было всё, но они принимали всё как должное. Было больно смотреть на вещи, которые Шэнь Цзю хотел бы иметь, но не имел. — Похоже, Юань-эр не проигрывает никому из своих братьев,— он услышал, как его учитель с нежностью отметил это. Из любопытства он взглянул на него. Шэнь Цзю должен был признать, что он не так уж плох. Несмотря на то, что его толкали, он продолжает стоять. Наблюдая некоторое время, Шэнь Цзю понял, что он намеренно был неуклюжим и продолжал бить своего брата в их слабые места. Подлое отродье. Он улыбнулся, прикрывшись веером, и почему-то почувствовал некоторую гордость. — Бабушка, бабушка! — Чжи Миньюань подбежал к Ань Юэси, как только они закончили, его лицо сияло от чистого волнения, – Я был лучшим, верно! — Да, Юань-эр был так хорош,— проворковала она, погладив его по голове. Этот противный ребенок вел себя так мило и послушно. — Тогда пусть бабушка научит меня культивировать. Я хочу стать крутым культиватором, как бабушка. Ань Юэси колебалась, Шэнь Цзю знал, почему она это сделала. Как бы ни был силен клан Чжи, они не слишком стремятся практиковать культивацию, сосредотачиваясь больше на политике, а не на боевых искусствах из-за правила, что те, кто участвует в политике, не должны участвовать в культивировании, и у неё не было права голоса, потому что Чжи Миньюань был кандидатом на пост следующего главы семьи. — Пожалуйста,— он умолял. — Думаю, не помешает научить тебя кое-каким основам,— Она легко смягчилась, но очень быстро вернулась в строгого наставника, — Это может помочь тебе в трудную минуту в будущем. И он был переполнен волнением, целуя бабушку в щеки и ведя себя так мило и послушно. Но когда он посмотрел на Шэнь Цзю, то высунул язык в насмешливом жесте. Глаза Шэнь Цзю дрогнули. Ну и наглость у этого отродья!