Mine

      —Ну, что, как ты? — Флег аккуратно похлопал парня по хрупкому плечу.       — Намного лучше, спасибо за помощь.       —Да не за что, — Флег несколько смутился, — это моя работа. —тут он резко повернул голову в сторону парня. — Слушай, хотел тебя спросить о…       — Хватит с вас обоих! — перебил их я. Меня раздражало присутствие ученого рядом с Греем: каждое его касание или комплимент в его сторону вызывал у меня тянущий дискомфорт в груди, заставляя думать, что это больше, чем чистая формальность. Схватив парня за край рубашки, я повел его за собой, затаскивая в темный угол коридора.       — Я так давно этого ждал…, — Во мне проснулся дикий голод, словно у акулы, что абсолютно не разборчива в еде. Повалив того на пол, я накрепко вцепился в него, прижимая своим телом. Слышно, как ткань громко трещит, обнажая эту мраморную кожу. Этот цвет, мягкость, раны, крики, стоны… Все с вязано с ней. Губы неистово дрожат в немом ожидании получить желаемое: я неистово кусал свои собственные до крови, извиваясь на своей постели, чтоб хоть как – то сдержаться. Но этому пришел конец, клыки втискиваются глубоко, чувствую теплую жидкость на них. Как вкусно! Этот соленый аромат сводит меня с ума, приказывая: «Еще, еще, не отказывай себе в удовольствии», а я подчиняюсь, вонзая зубы сильнее. Приятное тепло заставляет крепче сжаться и хрипеть от удовольствия, как ненасытная тварь, громко урча и рыча. Слизнув одну каплю, тянешься за второй, третьей… Струи стекают с губ, глаза закатаны к верху. Этот алый напиток каждый раз ссылал меня в жесткий коматоз, где я счастливо пребывал, жадно сглатывая эту жидкость. А после постанывал с закрытыми глазами, валяясь на кровати, и шарил языком по губам, вспоминая этот чудный вкус.       Через толщу дымки голода я почувствовал, как парень слабеет на моих руках от потери крови. Резко стало плохо, руки не хотели расставаться с этим телом, клыки почти намертво вцепились так, что их можно было оторвать только с челюстью. Но нужно было заканчивать с этой пирушкой. Медленно отодвигаясь и ловя последние капли языком, я аккуратно поднял его и понес в комнату. Даже несмотря на то, что мне нравилось истязать тело парня и нещадно иметь его во все щели, я, можно сказать, проникся к нему, не знаю, чтобы со мной было, если бы моего мальчика не стало. Я бы не смог взглянуть на его бледное личико и сапфирные глазки, лишился бы этой и так хрупкой красоты.       Пусть малыш отдохнет, наберется сил, чтобы вновь и вновь наполнять голодную глотку и нуждающееся тело своего ужасного господина. ***       —Хватит носом клевать, работа сама себя не выполнит! — подгоняя себя, Флег начал быстро печатать на клавиатуре, посматривая на Грея. Они о чем – то жужжали, переглядываясь, совсем не замечая меня, будто я какая – то декорация, оставленная в темный угол сцены. Мне становилось скучно: как они могут так почти неподвижно сидеть? Только я собирался уходить, как заметил, что руки ученого мягко сжали ладони Грея, от чего тот смутился.       — Знаешь, мне кажется, что ты понравился нашему господину, — со смешком он сказал.       — Ой, ты так думаешь? — отрывисто прошептал тот.       — Да, еще как! Я никогда не видел, чтоб босс так относился к кому – либо, я уже не говорю о поцелуях и объятьях. Вот бы мне так…, — мечтательно он протянул.       — Правда?       — Конечно! Вы такая красивая пара…, — на мои щеки пополз румянец.       — Чего?! — грубо протянул я. — Как тебе взбрело такое говорить, сукин сын! — через мгновение тот сжался от подзатыльника.       — Сэр, н-но это лишь предубеждение, — протараторил Флег, потирая место ушиба.       — Ах, предубеждение… За такое и глотки недолго лишиться, мой доктор…, — прорычал я. — Запомни, идиот: здесь нет ни капли чувств, их не было и не будет! Думаешь я бы взглянул на такого как Грей? Нет… Я достоин лучшего. Такие, как вы и в подметки не годитесь. — я немного отошел от него, стреляя в обоих взглядом, — посмотрите же на меня: я идеален во всем, и такое совершенство достанется только лучшему, достойному меня. Тому, кто сильный, богатый, влиятельный, великолепен в постели…, — протянул я, наблюдая за их поразительной реакции: оба застыли, как вкопанные, с широко выпученными глазами. — А ты…, — обратился я к Грею, — в пролете, дорогуша.       Насладившись этой победой, я элегантно развернулся на каблуках и направился в свой кабинет с совсем не нужной мне улыбкой на лице.