Нильсеновский ход конём

***

— Миссис Нильсен, здравствуйте, — тепло улыбаюсь, встречая маму Александра, выходящую из такси, припарковавшейся во дворе нашего английского коттеджа. — Как добрались? Устали? — таксист помогает Оливии вытащить небольшой чемодан из багажника машины, и она, коротко кивнув, наконец переводит взгляд на меня. — Дорогая, здравствуй, — подходит и заключает меня в нежные родительские объятия, сдержанно поцеловав в щёку. — Сколько же раз мне ещё повторить, чтобы ты называла меня просто Оливия? — улыбается, и я дарю ей лёгкую улыбку в ответ. — Уже ведь третий год пошёл, как мы стали семьёй, — она проговаривает последнее слово с особой трепетностью. Я делаю рывок, чтобы забрать у неё из рук чемодан, а она берёт меня за локоть, не давая возможности добраться до моей цели. Что ж так неловко-то, помочь ведь нужно? — Не стоит, мне нетяжело, — мысленно закатываю глаза, и мы идём по направлению к входной двери. — Расскажи лучше, как будешь праздновать свой день рождения? — Да, боже, никак, — открываю дверь, пропуская свекровь внутрь, и она аккуратно снимает сапоги, поставив их в прихожей, и проходит вглубь гостиной. — Почему же? — мы идём на кухню, и я завариваю зелёный чай с имбирём, потому что знаю, что Оливия его любит. Нет, я не пытаюсь её задобрить. — Сходили бы с Александром в ресторан или куда-нибудь... Ну, или не совсем в ресторан... — я ставлю перед ней кружку, прищурено взглянув ей в глаза, и Оливия едва заметно игриво улыбается. — Не знаю, — присаживаюсь напротив, уперевшись подбородком в обе ладони, а мама моего любимого несносного муженька дарит мне нежный взгляд. — Сейчас особенно загруженные дни в баре. Плюс не с кем оставить Альвисса, — пожимаю плечами, разочарованно выдохнув. — Да и настроения как-то нет, устаю последнее время сильно. — Я бы могла посидеть с Альвиссом, min kara, — слышу снова шведский в обращении к себе, и мне в ту же секунду становится тепло. — А настроение мы тебе поднимем. — Он что-то задумал, да? — услышав мой вопрос, Оливия коротко вскидывает брови и отпивает горячий чай, от которого исходит пар. Не отвечает ни слова. Шведская партизанка. Теперь я уверена на 100 процентов: мой муж что-то задумал. Звучит страшно. Особенно, если учесть факт того, что мой муж — грёбанный дьявол. Однако, вопреки моему великому страху оказаться в свадебном путешествии не на какие-нибудь сказочные Мальдивы, а в горящую адским пламенем преисподнюю — другими словами, родину мистера Нильсена — мне, несомненно, интересно, что же такого задумал Александр и какой сюрприз он мне приготовил. Остаётся только ждать вечера, чтобы он вернулся с работы, и у меня появилась бы возможность снова провернуть «очередную инфернальную махинацию» (цитата мистера Нильсена), заставив его подчистую выложить мне все свои тайны.

***

Закинув ноги на стеклянный круглый столик, растягиваюсь на мягком кресле, уткнув взгляд в печатный текст. Слышу шуршание за входной дверью на улице и скрип ключей в замочной скважине, а через мгновение на пороге появляется мой дьявольский муж. Игра началась. — Мама, уже приехала? Почему не позвонила? (прим. от автора: бедный Сашка, никто ему ничего не рассказывает, в эпилоге Агата вернулась и тоже не сказала ничего, ору) Отрываюсь от книги по психологии под названием «1000 и 1 способ избежать наказания от самого дьявола и заставить его думать, что ты настоящая ведьма» (ладно, это шутка, и весьма неудачная) и поднимаю голову, взглянув на Александра, который в это время кидает свой излюбленный портфель на пол и подходит к дивану в гостиной, к расположившимся на нём уютнейшим образом Оливии и Альвиссу. — Здравствуй, ананасик, — Александр тут же недовольно морщится, услышав обращение Оливии к себе, и, присев на кушетку, говорит тихое «Привет, малыш» и берёт Альвисса на руки, сажая к себе на колени. — Да вот решила не отвлекать тебя, пока ты на работе, — Александр слегка прищуривается, но его взгляд, направленный на лицо матери, окутан нежной теплотой. — Ладно, — он целует сына в тёмную макушку. — И чем вы здесь занимались, пока меня не было? — ледяные глаза наконец-то находят мои, и я любовно улыбаюсь, рассматривая то, с какой ласковостью Александр поглаживает слегка вьющиеся чёрные как смоль волосы Альвисса. — Обсуждали день рождения Агаты, — закатываю глаза, уткнув их обратно в книгу. — И то, как Агата не хочет его праздновать, — саркастично произношу я, демонстративно перелистывая страницу, не поднимая взгляда на сумасшедшую семейку Нильсен. Подождите, я же теперь тоже Нильсен… Получается, и я сумасшедшая? Вот же чёрт… — Да, не хочет, но, может быть, перехочет, когда ты уже наконец расскажешь ей? — очередная загадочная фраза от Оливии, и я вскидываю голову, кинув подозрительный взгляд сначала на неё, а потом на Александра. — Не знаю, раз она не хочет... — хитрый взгляд, ехидная ухмылка, ох, Нильсен, ты скоро дождёшься, и я правда накажу тебя... — Не хочет, — сквозь зубы цежу я, хотя, на самом деле безумно хочу узнать правду, и, видимо, на моём лице это слишком ярко отражается через глаза, заинтересованно бегающие по лицу моего дьявола, потому что он тут же самодовольно улыбается, усадив Альвисса обратно на диван, и встаёт на ноги. — Не хочет, так не хочет, — просовывает руки в карманы, пока я перебираю в мыслях всевозможные матерные слова, подбирая Александру новую кличку. — Пойду переоденусь, — короткая издевательская улыбка, и широкая демоническая спина поспешно удаляется наверх, оставив меня неистовым огнём полыхать от возмущения. Молча кладу книгу на столик, направляясь за Александром наверх, и предвкушаю очередные горячие разборки, каждый раз сносящие крышу нам обоим. А мы точно здоровы? Может, сходить в больничку и провериться на всякий случай? Бесцеремонно распахиваю дверь в нашу спальню, зная, что он пошёл переодеваться, даже слегка надеясь на то, что застану его в процессе. Застала. Александр, уже успешно избавившийся от белой офисной рубашки, опустив голову вниз, стоит ко мне спиной. Замираю на мгновение, рассматривая крупные напряжённые трапециевидные мышцы, спускаясь глазами ниже. Александр резко разворачивается, поймав мой голодный взгляд на себе, и снова натягивает на свою физиономию выражение напыщенного самодовольства. Господи, успокоится когда-нибудь или нет? — Любуешься? — Да. И что дальше? Наклоняю голову набок, мягко усмехнувшись, когда замечаю, как он теряется от моей прямолинейности. Да, он невыносимый. Невыносимо-милый. Я опять застала врасплох самого дьявола. — Fan, jag gifte mig med en jävla häxa*, — недовольно (раз недовольно, значит про меня) бормочет что-то на шведском, развернувшись ко мне спиной. — Пришла посмотреть, как я переодеваюсь, или у тебя дело какое-то? — небрежно бросает и начинает расстёгивать ремень на брюках. — А ты сам ещё не догадался, зачем я пришла? Александр поворачивается, и я вижу на его лице похотливую улыбку. Это значит только одно – сейчас снова будет одно из бесконечных бесплатных стендап-выступлений, которые я никогда не прошу. Но, чёрт возьми, почему я так сильно люблю, когда он шутит свои шутки за 300? Его руки скользят на края брюк и медленно стягивают плотную чёрную ткань вниз, оголяя накачанные бёдра. Дьявольские глаза продолжают прожигать во мне дыру, а мой взгляд перемещается ниже, следя за постепенно обнажающимся восхитительным мужским телом. Освободившись от брюк, Александр бросает их на кровать и опускает руки по бокам вниз. — Для этого? — улыбается, но уже не издевательски, а настолько нежно, что провоцирует меня расплыться в любовной улыбке ему в ответ. — Ну, вообще-то... не совсем... — фыркнув, Александр закатывает глаза, и я прохожу в комнату, прикрывая за собой дверь. — Что вы от меня скрываете? — Правда хочешь знать? — нить сарказма пролетает в его голосе, и я поджимаю губы. — Да, конечно, — устало улыбаюсь, и Александр подходит ко мне вплотную, притянув к себе, и крепко обнимает. Утыкаюсь носом в широкую обнажённую грудь, вдохнув пьянящий аромат мужских духов с нотками мускуса и шалфея, и тут же блаженно выдыхаю. Александр проводит ладонью по моим волосам и ставит подбородок на макушку моей головы. Дома так уютно. И я сейчас не про помещение, а про объятия моего любимого мужа. — Я купил билеты в Испанию на неделю, — поднимаю взгляд к его лицу, и он нежно улыбается. — На нас двоих. — В смысле? — хлопаю глазами, не в состоянии собрать мысли воедино. — А бар? А Альвисс? А твои дела? Как мы всё бросим, а ещё ведь нужно... — он прерывает меня, приложив палец к моим губам. — Katten, ну чего ты сразу переживать начинаешь? Я уже во всём разобрался, — в ту же секунду расслабляюсь, слегка улыбнувшись. — В бар я твой заглянул, Джеймс тебя заменит, — Александр перемещает руку на мою шею, проведя большим пальцем по щеке. — С Альвиссом мама посидит, ты думаешь, зачем она приехала? — Я думала, она захотела навестить внука, — иронично произношу я и нежно улыбаюсь. — Ладно. А твоя работа? — А что моя работа? Я вообще-то директор, могу сам решать, когда приходить, а когда уходить, — он коротко, даже слегка небрежно целует меня в лоб, и отходит к массивному шкафу в нашей спальне. — Ты давай не задавай лишних вопросов. Собирай монатки. Дьявольские принадлежности, кукол Вуду*, доски Уиджи*, что там у тебя ещё, эта длинная чёрная шляпа-конус, найти её надо, куда ты её запрятала, — опять издевается и открывает шкаф, просунув в него голову. — Родной, а ты не охренел? Александр резко разворачивается, встретившись с моими «ведьмовскими» глазами взглядом. Почему ведьмовскими? Потому что с этим его нескончаемым потоком дебильных шуток я скоро и вправду буду прятать в его кабинете куклу Вуду, которая подозрительно будет похожа на одного несносного 28-летнего шведа. — Только не вызывай Люцифера, ладно? — снова ехидничает, испытывая моё терпение, а я вспыхиваю как спичка. — Ты же обещал? Не стебаться? — из правого глаза ловко выплывает одинокая слезинка, скатываясь вниз по щеке. Да я самая настоящая актриса. Почему я не пошла в актёрское? Я даже заплакать могу на заказ. — Почему ты доводишь меня? — мой голос дрожит, а внутри я потираю ручки и злорадно смеюсь, закинув голову назад, как истинная ведьма. — Мне так грустно из-за этого... — вижу, как Александр слегка прищуривается, сомневаясь в искренности моих эмоций, но похоже его врождённая чуткость не даёт ему остаться в стороне, и он медленно подходит ко мне, дотрагиваясь до моих плеч сухими горячими ладонями. — Не плачь, katten, прости меня, я придурок, — не вижу его лица, потому что опустила голову вниз, изо всех сил стараясь сдержать в себе победную усмешку. Однако, когда я встречаюсь с ним глазами, я вижу в них слишком много тёплой заботы, моментально окутывающей меня с ног до головы. Мне становится совестно, и я обхватываю его руками, притягивая к себе, и, поднявшись на носочки, нежно целую в щёку. Ладно, месть откладывается. Пока что. А может... а может, это всё двойная игра? Он знал, что я не смогу противостоять его чарам и просто-напросто нагло воспользовался моим взволнованным положением? Знаете, а мне и вовсе всё равно. Я готова снова поддаться дьяволу, потому что для него это слишком много значит. А всё, что нужно мне для счастья, — это видеть нежное спокойствие в голубых как лёд глазах. — Шляпа не в шкафу. Я спрятала её в прикроватной тумбе с твоей стороны кровати рядом с куклой Вуду, которая совершенно случайным образом безумно похожа на тебя.