Ассимиляция

— Вы в курсе, что на территории школы курить запрещено? — раздраженный голос за спиной заставил вздрогнуть и начать оперативно пытаться скрыть все следы преступления. Это было скорее по привычке, чем от реального страха. Все-таки теперь ему больше никто не настучит по башке за то, что он курит, и не позвонит родителям. Вообще, это теперь его задача, так какого хрена… — Я других старшеклассников не ловлю так часто здесь, как вас. Антон Андреевич, сколько можно? Какой пример вы подаете вашим же ученикам?  — Да ладно тебе, Попов. Будто сам ни разу не пробовал, — Антон обернулся, встречаясь взглядом с ярко-голубыми глазами, и тепло улыбнулся, выкидывая наконец сигарету. Арсения раздражал этот запах, он знал, поэтому сделал это. Он вообще знал практически все о нем.  — Вообще ни разу, мне еще дороги мои легкие.  — Не пизди.  — Еще лучше. Были бы вы учеником, я бы…  — Даже не продолжай. Здесь только один ученик, и это не я, поэтому иди разбирайся с биологией: завтра я тебя обязательно спрошу, а то ты слишком зачастил меня палить по всем фронтам, — тихо рассмеявшись, Антон убрал пачку в карман и, натянув кепку посильнее, развернулся, чтобы уйти. — Кстати, завтра классный час, скажи всем, что это обязательно, и если кто-то прогуляет, то это будет засчитываться как прогул урока.  — Да вы и так каждый чертов урок меня спрашиваете, сколько можно? Уже поперек горла эта ваша генетика.  — Все-все, не нуди. Если больше не будешь читать мне нотации, я не буду тебя дергать на уроках, а пока… да и вообще, ты выбрал сдавать биологию. Что тебе не нравится? Еще и до одиннадцатого собрался оставаться. Как только нервов хватает, понять не могу, — он озадаченно обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на Арсения, отмечая, что, скорее всего, нервов у него как раз не хватает, если судить по подрагивающим рукам и огромным синякам под глазами. Этот парень слишком многое вкладывал в учебу и подготовку, полностью забывая об окружающем мире и не обращая внимания ни на что более.  — Но это не значит, что я должен отвечать абсолютно на всех уроках. Кстати, я хотел у вас спросить… — ранее дерзкий тон голоса неожиданно стал более тихим и нерешительным. А вот это уже было интересно. Антон даже развернулся на месте, делая пару шагов в обратном направлении.  — Что спросить?  — Просто, мой репетитор по биологии попал в больницу, поэтому мне родители сказали поговорить с вами, так как специалист вы, вроде как, хороший. Вы не даете дополнительных уроков? — бледные ладони нервно перебирали полы рубашки, сминая их, чтобы хотя бы немного успокоиться, а Антон просто наблюдал за этим, даже не зная, как именно ответить на этот вопрос.  — Раньше я не занимался ни с кем индивидуально, так что не знаю, получится ли, но можно попробовать, если ты сам этого хочешь конечно, — понимая, что сам начинает нервничать, Антон, сняв кепку, запустил одну руку в растрепанные волосы, видя, что Арсений неосознанно повторяет это действие, немного неуверенно улыбаясь. — Тогда я завтра посмотрю, какие дни у меня свободны, и скажу тебе. А там ты уже сам выберешь, когда тебе удобнее.  — Спасибо вам, — Арсений, немного замявшись, подался вперед, едва ощутимо обнимая его, и светло улыбнулся, отстранившись. — Ладно, тогда я пойду. Про классный час предупрежу, помню, к биологии подготовлюсь, а вы больше не курите на территории школы.  — Разбежался. До завтра, Арс, — судорожно выдохнув, понимая, что это фантомное ощущение объятий и крепкого тела, прижатого к нему, будет преследовать как минимум несколько дней, Антон, вновь нацепив кепку и закутавшись в безразмерный пуховик, который давно уже было пора менять на что-то весеннее, все-таки пошел в сторону дома, понимая, что по нему тюрьма плачет.       Все-таки зря он дал добро на эту затею, особенно с его ебанутым влечением к собственному ученику. Но эгоизм и желание побыть рядом все перебороли.

***

 — Все равно не понимаю, как вы это решили, — Арсений устало откинулся на мягкую спинку кресла, которое ему выделил Антон, прикрывая глаза. Было видно, что он очень хотел спать, но продолжал предпринимать попытки вникнуть в текст задачи, так как пришел заниматься, а не валять дурака.       Поймав себя на мысли, что начинает засматриваться на острый кадык и узкую грудь, обтянутую черной рубашкой, он в очередной раз одернул себя, обозвав моральным уродом, и вновь начал задумываться о собственной вменяемости. И зачем только согласился?..  — Конечно не понимаешь. Сколько ты спал сегодня? — вопрос Антон задал спустя минуту, с трудом удержавшись от того, чтобы ударить себя по лбу за такое долгое молчание, но, не получив ответа, удивленно вскинул брови, тут же насмешливо улыбнувшись, когда до ушей долетело тихое сопение. На самом деле, веселого здесь было мало: Арсений выматывал себя подготовкой по полной программе, это скорее было нервной попыткой свести все к шутке, хотя ситуация действительно была страшной. — Тут даже отвечать не надо, согласен. Ну и что мне с тобой делать? — отмахиваясь от идиотских мыслей, тут же залезших в голову, Антон подошел ближе, с болью замечая огромные мешки, залегшие под глазами.       Этот мальчишка, скорее всего, сегодня даже не спал нормально, поэтому трогать его сейчас было бы слишком. Пусть он выспится хотя бы сегодня, да и завтра суббота, поэтому переживать насчет учебы незачем.       Нужно было, по-хорошему, предупредить родителей Попова и переговорить с ними насчет излишней нагрузки, но морально его хватило только на то, чтобы отодвинуть стол и разложить кресло, на котором сидел Арс, не потревожив его. После этого осознание того, что он, грубо говоря, будет спать с собственным учеником в одной квартире, все-таки выбило почву из-под ног, несмотря на все попытки его сдержать, и Антон поспешил ретироваться на балкон, хватая с тумбочки полупустую пачку сигарет. Холодный воздух должен был успокоить его.       И как его только занесло в такие дебри? Зачем он пошел в эту школу? Зачем согласился на классное руководство, поддавшись на уговоры друга? Почему его настолько сильно зацепил этот мальчишка, по которому и так сохнет половина школы?       Хотелось приложиться головой о что-то каменное, не жалея сил. Все-таки он никогда не думал, что его потянет на парней, да еще и младше него самого. Если бы только Арс знал обо всем этом, то тогда бы Антон уже смотрел на небо сквозь решетку, а не так свободно, как сейчас. Этому нельзя было позволить случиться ни в коем случае.       Даже не из-за возможности увольнения, нет, скорее, из-за возможности потерять то общение, которое сформировалось между ними. Арсений действительно был творческим, умным и интересным человеком, который мог с легкостью поддержать разговор абсолютно на любую тему.       Хотя почему «был», если он есть прямо сейчас. Спит в его чертовом кресле, как убитый.  — Блять, нет, ты сейчас просто пойдешь, укроешь его и не будешь наблюдать за тем, как он спит. Ты не маньяк, угомонись, — тихий шепот вряд ли был бы слышен в комнате, но Антон все равно обернулся, видя сквозь стекло, как Арс переворачивается на другой бок, кутаясь в тонкую рубашку. Даже это действие в его исполнении было невозможно красивым, особенно, если учитывать розоватый свет заката, с трудом, но все же проникающий в комнату.       Все-таки родителей предупредить стоило, чтобы они не начали названивать Арсению. Очень не хотелось, чтобы его кто-нибудь тревожил хотя бы сейчас.       Выдохнув сизый дым и щелчком пальцев отправив окурок в полет с третьего этажа, Антон развернулся на месте, делая тяжелый выдох, прежде чем вернуться в комнату. Зря он все это затеял, очень зря.

***

 — А вы с щетиной еще страшнее, чем обычно, — знакомый до боли голос ворвался в сознание, заставив распахнуть глаза и подскочить, резко проснувшись. Слишком близко. — Почему вы не разбудили меня?  — Что ты делаешь у меня в комнате? — прищурившись, чтобы яркий свет солнца не бил по глазам так сильно, Антон сел на кровати, вглядываясь в лицо собственного ученика, который прямо сейчас смотрел на что угодно, только не на него. Черт, он ведь так и не надел футболку. Да и насрать.  — Отвечать вопросом на вопрос не слишком-то вежливо.  — Да-да, а еще на территории школы курить нельзя, я помню. Так что?  — Сначала вы ответьте.  — Арс, ты серьезно думаешь, что переспоришь меня? — Антон зевнул, все еще пытаясь проснуться окончательно, и завалился обратно, даже не заботясь о том, что прямо сейчас сверкал голым торсом перед собственным несовершеннолетним учеником. Все-таки в подобной ситуации Арсения точно опасаться не стоило, так как больной на голову здесь только один, и это точно не этот заспанный кот.  — Даже не надеюсь, вы же баран все-таки.  — Ой, это так мило, что ты помнишь мой знак зодиака, но мне больше нравится «овен».  — Одно и то же, как по мне. Я пришел, так как понятия не имел, где нахожусь, и мне нужно было узнать у вас, какого хрена я вообще здесь делаю, — Арсений бесцеремонно сел на кровать, и, на этот раз даже не скрываясь, начал разглядывать Антона, у которого от такого взгляда мурашки побежали по голым лопаткам.       Вообще, смущение здесь должен был чувствовать не он, но щеки против воли уже залились едва заметным румянцем. Все-таки ему реально пора в психушку.  — Ты же спал вчера пару часов от силы, поэтому решил просто не трогать тебя и дать выспаться. Предков я твоих предупредил, если что. Они передо мной еще и извинились за тебя раз двадцать.  — В смысле? Из-за чего? — Арсений аж вскинулся от неожиданности, испуганно пытаясь зацепиться взглядом за любой предмет, чтобы избежать зрительного контакта, вот только получалось у него откровенно хреново. — Что-то серьезное?  — Да нет, просто сказали, что ты должен был сегодня занести оплату за месяц, а ты взял и оставил ее дома. Чем бы оплачивал, если бы не уснул вчера? Телом? — он тихо рассмеялся, замечая, как краснеют уши ученика, попутно пытаясь побороть ту чушь, которая лезла в голову прямо сейчас. Все-таки Антон никогда ранее не жаловался на плохую фантазию, а в вопросах, связанных с сексом, тем более.       На данный момент он ходил по тонкому льду, пытаясь выяснить его хрупкость и понимая, что одно неверное слово, и Попов будет шарахаться от него, как от прокаженного, абсолютно везде. Но останавливаться Антон не собирался до тех пор, пока все сказанное можно списать на безобидную шутку.  — Нет, вы слишком страшный для меня, — Арс повернулся, наконец, к нему лицом, позволяя во всех подробностях разглядеть красные щеки и растерянность на красивом лице, и нервно поджал губы, пытаясь, видимо, придумать что-то еще, чтобы не уступить ему.  — А, то есть, если бы я был покрасивее, то ты был бы только за? Я понял, — на этот раз смех вышел немного нервным, а заметив, насколько сильно смущает эта тема Арсения, он понял, что лучше заканчивать, иначе все может перетечь во что-то непоправимое. — Ладно, давай дуй на кухню, я сейчас тоже подтянусь, хоть позавтракаем по-человечески.  — Я этого не говорил!  — А я просто делаю выводы из того, что ты все-таки говорил. Все, уходи, мне переодеться надо. Или хочешь понаблюдать?..  — Все, я ушел, а если захочу посмотреть на кости, то схожу в мясной отдел, — Арсений действительно встал, быстрым шагом покидая комнату, пока Антон тихо посмеивался ему в след.  — Эй, у меня вообще-то и мышцы есть!       Да, подобная линия поведения была вполне уместна с друзьями, но никак не с собственным учеником, младше его самого на девять лет. Радовало, что все это до сих пор можно было свести к шутке, и никто в этом не увидит ничего необычного, но у всего есть предел, и Антон раз за разом ходил по самому краю пропасти, прекрасно осознавая это.

***

 — С днем рождения вас, что ли, — они занимались уже около двух месяцев, но таким смущенным Антон видел Арсения впервые за все это время, хотя происходило многое. Это заставляло едва заметно улыбаться от умиления: слишком Арс был красивым все-таки, особенно в такие моменты. — Вот, возьмите, — в руках тут же оказался небольшой мягкий сверток, а тот, кто его дал, отвел взгляд, комкая свободную футболку в ладонях. Ему действительно была важна реакция Антона.  — Черт, это слишком шикарно, — он держал в руках белую футболку, на которой был изображен, по видимости, он сам, в виде хлебобулочного изделия. — Батон Шастун?  — Глупо, правда?  — Нет конечно. Хочешь, приду в этой футболке в школу? — Антон улыбнулся, улавливая едва заметный кивок, с трудом сдерживая всю ту нежность, которая плескалась внутри, и, заметив то, что Арс зажался еще больше, неуверенно подался вперед для объятий. — Спасибо тебе, и прости, что в твой день рождения я отделался только словами и шоколадкой от родительского комитета.  — Как будете восполнять ваш промах? — ему не дали отстраниться, прижимая ближе, в то время как Антон забыл дышать, чувствуя, как нос щекочут отросшие волосы Арсения, а в легкие пробирается восхитительный запах его парфюма. Черт, это было опасно. — Своим телом? — о нет, действительно опасно стало только сейчас.  — Кто-то говорил, что если захочет посмотреть на кости, то пойдет в мясной отдел. Да еще и страшным называл. Хм, кто же это был? — попытки отстраниться из затянувшихся объятий не увенчались успехом, поэтому Антон лишь нервно рассмеялся, пытаясь разрядить обстановку, и судорожно выдохнул, обжигая горячим дыханием чересчур чувствительную кожу шеи Арсения. Нет, он не знал этого раньше, просто судил по дрожи, прошедшей по его телу и мурашкам, тут же заполонившим всю кожу.  — И я не отказываюсь от своих слов.  — Ну и иди тогда, жуй свою шоколадку. Она же еще и невкусная поди.  — Вообще. Кто придумал дарить горький шоколад на день рождения?  — Он по скидке.  — А что, вы расстроились из-за того, что я вас страшным назвал?  — А ты бы не расстроился? Эй, ты вообще-то задел мое самолюбие. Я прекрасен, это во-первых, а во-вторых, меня уже можно отпустить и не сжимать так сильно, иначе задушишь, — он вновь попытался отстраниться, аккуратно разъединяя будто окаменевшие руки ученика. — Арс, у меня шея затекла, отпусти.       В ответ Арсений лишь что-то несвязно промычал и поднял взгляд, который все равно тут же опустил, не вынеся такой маленькой дистанции, прямо на губы Антона. Знал бы этот мальчишка, что с Антоном сотворило это невинное действие, то уже бы врезал ему, но тот и не подозревал, продолжая удерживать, пресекая все попытки отстраниться на корню. Кажется, они были в таком положении уже около двух минут.       Это были самые долгие объятья для Антона, если быть честным. Да и для Арсения, кажется, тоже.  — Сегодня же последнее занятие в месяце?  — Ну да, вроде как, я не слежу за этим совсем. Что-то с деньгами? Если да, то я уже несколько раз говорил, что готов с тобой бесплатно заниматься, так что…  — Нет, совсем нет. Просто хотел уточнить. Получается, если я сделаю что-то неправильное, то не буду должен вам денег, да? Да и каникулы уже начались…  — О чем ты, черт возьми, говоришь? — если честно, Антон начал нервничать, очень сильно. Что этот мальчишка несет?  — Просто хочу сделать то, о чем думаю очень давно. Что скажете на это? — Арс нервно отстранился, по-прежнему удерживая его, а после, кинув мимолетный взгляд из-под длинных ресниц, подался вперед, мягко целуя.       Самым правильным в такой момент было бы оттолкнуть и выгнать его, но Антон был больным придурком, у которого после этого сердце в груди забилось далеко не от страха, а от восторга, радости и удивления. Да, он потом будет долго выяснять и просить объяснить эту ситуацию, но прямо сейчас даже думать об этом не хотелось.       Он действительно боялся сделать что-то не так и как-то выдать себя, но даже в самых смелых мечтах не мог допустить хотя бы какую-то надежду на взаимность. Ему казалось, что если он проколется, то все это закончится грандиозным срачем и увольнением, но никогда и подумать не мог, что Арсений сам сделает первый шаг, даже зная, что, возможно, придется переводиться в другую школу и обрывать все связи. Кажется, его ученик был намного смелее его самого. Вот только эта смелость слишком сильно граничила с безумием.       Отпустив, наконец, все мысли, Антон едва заметно улыбнулся в поцелуй, углубляя его и чувствуя, как этим, на этот раз далеко не невинным действием заставляет Арсения вздрогнуть и прогнуться, в попытке стать ещё ближе.       По венам будто пустили раскаленное железо, тело совсем не слушалось, жило своей жизнью. Руки забрались под свободную футболку, оглаживая крепкие мышцы спины и наслаждаясь бархатом кожи, а язык прочно обосновался во рту собственного ученика, и не думая завязывать со всем этим.       Блять, прошло меньше минуты, но этого хватило Антону, чтобы все то, что он сдерживал ранее, ударило в голову, а член встал от одного осознания того, что именно он сейчас творит с этим мальчишкой, который даже девятый класс не закончил. Ему ведь совсем недавно исполнилось шестнадцать, а он…       Какая-то часть сознания все еще думала, что это всего лишь сон, а Антон даже не пытался убедить ее в обратном, так как все это было слишком безумным, чтобы быть правдой: крепкие руки, не позволяющие отстраниться; тихие вздохи и еле слышные просьбы не отталкивать прямо сейчас; мягкие волосы, в которые он хотел запустить руку уже несколько месяцев…  — Черт, Арс, ты ебнулся, — поняв, что еще немного - и он просто не выдержит, Антон отстранился, одним плавным движением меняя их местами так, что теперь он сидел в кресле, а растрепанный и раскрасневшийся Арс устроился на его коленях, ерзая от нетерпения.  — Вы опять материтесь при собственном ученике, — мальчишка рассмеялся, скидывая наконец то напряжение, которое сковывало его до этого, и неожиданно резко подался вперед, сжимая опешившего Антона в сильных объятьях.       Губы горели, он облизывал их без остановки, пытаясь навсегда запечатлеть в памяти этот вкус. Руки подрагивали, дышать становилось с каждой секундой все сложнее и сложнее. Тут роль играли уже две вещи: непрошенное возбуждение, которое Арсений мог заметить в любой момент, и необъяснимый страх, смешанный с восторгом и непониманием.  — Ну да, самое страшное, что я только что сделал со своим учеником — сматерился при нем, конечно. Что на тебя нашло?  — Просто подумал, что если не сделаю это сейчас, то больше возможности не будет. Думал, что вмажете мне, как следует, а вы… — бледные щеки залились слишком заметным румянцем от воспоминаний, а сам Арсений непроизвольно облизнул немного припухшие губы, со смущением наблюдая за тем, как Антон продублировал это действие.  — А я оказался совсем не против, да? — проведя широкими ладонями по узкой талии, Антон постепенно перешел на бедра, легонько сжимая их и с трудом удерживаясь от того, чтобы притянуть Арса как можно ближе, чтобы он почувствовал, как именно действует на него своими необдуманными поступками. Остатками сознания он понимал, что это будет уже слишком, даже учитывая все произошедшее ранее, но возбуждение слишком сильно затуманило разум, с каждой секундой подкидывая все новые и новые фантазии и варианты развития событий. Черт, это было совсем хреново.  — Пизда, — нервная попытка разрядить обстановку сработала на ура, и они тихо рассмеялись, утыкаясь в изгибы шеи, чтобы еще немного побыть рядом и приглушить все звуки, которые могли бы разрушить атмосферу.  — И ты еще говоришь мне не материться? Это во-первых, а во-вторых, давай уже, слазь с меня, надо поговорить насчет всего этого, — Антон попытался было спихнуть наглого мальчишку с собственных колен, незаметно одергивая длинную домашнюю футболку, чтобы прикрыла бедра, но ничего не вышло, так как в него вцепились мертвой хваткой. — Ты чего?  — А вы чего так неожиданно меня выгоняете, стояк, что ли, скрыть пытаетесь? — Арс, решив продолжить шутку, резко пересел немного выше, теперь полностью прижимаясь собственной грудью к груди Антона, и его немного развязная улыбка тут же пропала, ее сменила краска, залившая лицо за доли секунды. — Прост-тите, я не думал, что…  — В каждой шутке только доля шутки, Арс, — после этой фразы Арсений сам попытался встать как можно скорее, чтобы избежать неловкости, но Антон, почувствовав, что если отпустит его сейчас, то все станет в несколько раз сложнее, просто, положив руки на талию, пододвинул его еще ближе, удерживая и с трудом сдерживая тихий стон, когда он проехался своей невероятной задницей по каменному стояку. — Да и, если бы тебя это не устраивало, ты бы давным-давно мне врезал, не так ли? — почувствовав, как расслабляется крепкое тело в его руках, а сам Арс притирается еще ближе, выбивая громкое шипение из его рта, Антон мягко улыбнулся, наконец, отпуская себя полностью.       Все началось с малого — Арс даже сперва не заметил мягкого поцелуя в шею, а, как только он увеличил напор, сменив нежные ласки более грубыми и добавив в эту маленькую игру зубы, то тот просто растекся по жилистому телу, видимо, окончательно смирившись и просто наслаждаясь всем тем, что ему дают.       Антон даже, чтобы проверить уровень вседозволенности, оставил едва заметный засос там, где никто не заметит, но, не увидев никакого возмущения, а даже наоборот, стал смелее, больше не сдерживая себя. Руки, оставив в покое бедра, переместились на упругие ягодицы, сжимая их и выбивая тихие всхлипы из Арса, стоящий член которого прямо сейчас упирался в живот Антона.       Ну, по крайней мере, он точно знал, что мальчишку все устраивало. Да и в голову это било похлеще алкоголя.       Все тело горело от возбуждения, а руки уже забирались под пояс невероятно узких джинс, когда Арс неожиданно отстранился, заставив задохнуться от восхищения. Слишком развратно он выглядел, особенно если учитывать то, что он был гребаным старостой класса и лучшим учеником на протяжении нескольких лет: растрепанные волосы; влажные припухшие губы; поплывший взгляд… все это доводило до безумия, заставляя терять голову.  — Можно вас поцеловать?       Это «вас» с концами выбило почву из-под ног, и Антон, что-то нечленораздельно промычав в ответ, запустил одну руку в густые волосы, притягивая ближе и тут же втягивая Арсения в невыносимо горячий, влажный поцелуй, от которого, если бы они стояли, точно бы подкосились ноги. Вторая рука в это время возилась с ширинкой, что получалось довольно хреново, да и ерзающий Арс, член которого он задевал раз за разом, пытаясь справиться с молнией, совсем не помогал, но слушать его стоны в виде последствий всех этих неловких движений действительно было прекрасно.  — Кажется, нам пора перейти в спальню, если ты не хочешь, чтобы твой первый раз случился в старом скрипучем кресле, — собственный голос был хриплым и тихим из-за сдерживаемого возбуждения, но он даже не замечал этого, полностью сосредоточившись на стоящем члене, по которому с завидной частотой проезжался Арс, выбивая почву из-под ног. Антон был уверен, что белье уже промокло насквозь, как и домашние брюки, но это сейчас было самой последней вещью, о которой он переживал. В его руках был податливый мальчишка, забывший собственное имя от возбуждения и плавящийся даже от таких невинных ласк, так что это чертово белье, на данный момент, не сдалось ему вообще.  — Если с вами, то хоть на улице.  — Да ты, я смотрю, романтик. Цепляйся, я донесу, — подхватив неожиданно легкое тело на руки, Антон, чувствуя, что совсем скоро сорвется, быстрым шагом направился в сторону спальни, стараясь не отвлекаться на легкие поцелуи и тихие вздохи Арсения, так как терпения действительно осталось мало.

***

 — Не ожидал, Арс, — Антон произнес эту фразу тихим шепотом, окончательно добивая мальчишку, который уже не знал, куда деть себя из-за стыда, затопившего с головой. — А кого ты представлял, когда делал это? — вогнав на последнем слове два пальца до основания, Антон, тяжело дыша, уткнулся в шею, покрытую испариной, чтобы успокоиться хотя бы немного.       Даже несколько пальцев действительно вошли слишком легко, так что с подготовкой можно будет разобраться в несколько раз быстрее, это радовало, но те картины, которые рисовало воспаленное воображение, когда Арсений признался, что делал это сам, абсолютно не помогали справиться с чертовым возбуждением, которое грозило затопить сознание с каждой секундой все сильнее и сильнее.  — Хэй, пока ты не ответишь, я не продолжу, — в последний раз толкнувшись внутрь, с удовольствием видя, как Арс выгибается от этого действия, Антон замер, больше не двигая рукой, и поднял голову, с улыбкой наблюдая за ним, окончательно потерявшим голову от возбуждения.  — Да черт, тебя я представлял, тебя, хватит медлить уже, блять. Либо ты сейчас меня трахнешь, либо я трахну тебя.  — Какой резкий переход на «ты». Хорошо-хорошо, только не надо совершать посягательств на мою задницу, — тихо рассмеявшись и радуясь, что за эту небольшую перепалку удалось немного остыть, Антон наконец вынул пальцы, слыша разочарованный стон, и тут же придвинулся ближе, приставляя головку ко влажному от смазки входу.       Черт, Арсений был слишком прекрасен — растрепанный и готовый абсолютно на все. Раньше ему казалось, что подобное может быть только во снах, но прямо сейчас, сжимая крепкие бедра и мягко толкаясь внутрь, он был уже уверен, что это действительно происходит в реальности.       Он действительно прямо сейчас мягко двигает бедрами, шепча успокаивающие слова в покрасневшее ухо, сжимает тонкую талию, чтобы сдержать себя, чувствует, как колотится сердце Арсения под ребрами…       Воздух, неожиданно ставший тяжелым и горячим, мешал дышать, но Антон сейчас абсолютно не обращал внимания на одышку и капли пота, скатывающиеся по лбу. Он мог сосредоточиться только на собственном самоконтроле, позволяющем не начать вдалбливаться в невероятно узкое нутро, и обожающем взгляде голубых глаз, который Арсений не спускал с него уже минуту, даже не думая зажмуриваться от чересчур резких ощущений или боли и лишь изредка издавая тихие стоны сквозь зубы.       Делая первый толчок, Антон ожидал чего угодно — от вскриков боли до слез, но никак не того, что этот невыносимый мальчишка тихо проскулит от наслаждения, прогибаясь в пояснице и прижимая еще ближе к себе ногами, сцепленными у него за спиной, не позволяя отстраниться.       Это было тем, чего Антон уже не смог вынести. Поэтому, подарив Арсу смазанный поцелуй, он наконец начал двигаться. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, выбивая уже далеко не тихие стоны из этого невозможно красивого парня и с мазохистским наслаждением чувствуя, как он царапает его плечи, когда ощущений становится слишком много, попутно прижимая как можно ближе к себе.       Громкие шлепки кожи о кожу; горячее дыхание, смешивающееся между собой ввиду отсутствия дистанции; зрительный контакт, который ни один из них не прервал ни разу за все это время; громкие стоны, смешанные с тихим шипением…       Все это неумолимо приближало к финалу, да и они слишком долго терпели, так что больше нескольких минут не продержался бы никто из них. Но Антон все равно пообещал себе, что он еще насладится этим великолепным телом и доведет Арса до безумия, приложив к этому все свое терпение. До такого безумия, что он действительно будет умолять, окончательно забыв о своей дерзости.  — Черт, Арс… — пара размашистых и глубоких толчков, и Антон, распаленный своими фантазиями, уткнувшись в мягкие волосы, кончил так ярко, что забыл, как дышать, на пару секунд. Он был уверен, что это далеко не предел того наслаждения, которое можно получить с тем, в кого влюблен, но для этого еще будет время. Определенно.       Тихий всхлип и судорога, прошившая тело под ним, привели в себя, заставив отстраниться, и сделать еще пару движений бедрами, скорее на автомате, чтобы оценить реакцию Арса. Вот только последним, что он ожидал получить в ответ на такие действия, был гулко стонущий и сжимающий его Арс, еще сильнее царапающий его спину и не позволяющий отстраниться. Кажется, он плакал от переизбытка ощущений, но даже со слезами на глазах он выглядел слишком прекрасно.  — Блять, ты… — да, этот мальчишка в свой первый раз кончил от одного члена в заднице. Хотя почему кончил? Он кончал до сих пор, бормоча что-то несвязное и сжимая Антона в себе так сильно, что у него перед глазами вспыхивали звезды.       Весь его живот был в сперме, а грудь — в слезах, но это было последним, что его волновало сейчас, так как он был готов задохнуться от восторга. Арсений действительно был прекрасен.

***

 — Я сейчас сдохну.  — Не утрируй, все к вечеру наладится. Я даже тебя в душ сводил вчера, так что все должно быть нормально.  — Если бы я знал, что это будет так больно…  — Не стал бы?  — Стал, но хотя бы морально подготовился, что ли. А то это совсем пиздец какой-то, я даже сесть не могу.  — Но тебе ведь было вчера хорошо?  — Ключевое слово: «вчера».  — Да ладно тебе, не сердись, давай я тебе завтрак принесу, что ли, а ты пока лежи здесь.  — Куда я денусь-то еще, у меня все болит, еще и вся шея в этих засосах.  — Ну все, тише-тише, я тоже тебя люблю.  — А почему тоже, если я ни слова об этом не сказал?  — По глазам вижу все, — Антон мягко улыбнулся, замечая, что Арсений покраснел после этих слов, и поднялся с кровати, чувствуя, как в груди разгорается огонь от осознания, что этот мальчишка действительно чувствует к нему то же самое, что и он сам. — Подожди, завтрак будет через десять минут, а потом можем посмотреть какой-нибудь фильм. Что скажешь?  — Я только за.       Ну уж нет, теперь он этого оболтуса никуда от себя не отпустит. Ни за что.