С наступлением утра сказка кончилась

      Неумолимо, как мчавшийся сквозь страну «Хогвартс-экспресс», приближались рождественские каникулы.       Слушая усыпляющую лекцию мадам Синистры, Гермиона никак не могла сосредоточиться. Подходила пора окончательно решить, к каким ЖАБА готовиться усерднее — сдавать девушка собиралась все доступные экзамены, включая даже ненавистные прорицания.       Нарушив общее спокойствие, из окна внутрь башни ворвался яркий белый вихрь, в котором смутно узнавалась гиена. Полупрозрачное животное было словно соткано из лунного света. Неяркие лучи бликовали на золоте телескопов и доставали до стен.       Гиена постояла, опустив хвост, поводила широким носом, оглядев притихших студентов и профессора, и пролаяла мужским голосом:       — Салют, милая! Получилось, видала?       Все взгляды устремились к Гермионе, к которой и обратился страшный зверь.       — Наверное, ошиблись адресом… — выдавила она, вызвав череду смешков.       Не до смеха стало, когда Патронус прилетел снова и спросил, как у неё дела. Через четверть часа отправитель, не получив ответа, повторил тот же вопрос, уронив что-то в конце и смачно обматерив несчастную вещь. Мадам Синистра откашлялась, гневно смотря на лучшую ученицу. Четвёртый Патронус начался с невинных извинений, но уже вторым предложением голос Эша напомнил о романтической прогулке в Ливерпуле и заметил, что Кассандра спрашивала, не обидел ли он чем «бедную девочку».       После этого покрасневшую до кончиков ушей Грейнджер впервые выставили с урока. К тому же не по её вине!       Из Астрономической башни девушка понеслась на улицу. Она чуть не сбила с ног мистера Филча и, извинившись, зашагала дальше немного медленнее.       — Экспекто Патронум! — Гермионе пришлось несколько раз прокричать заклинание, пока она действительно не сосредоточилась на счастливом воспоминании. — Т-ты что творишь?!       Гриффиндорка успела спуститься к фонтану, когда вспыхнувшая рядом гиена, ухмыляясь клыкастой мордой, проворчала голосом Скабиора:       — И даже не поздоровалась. После всего, чё между нами было! — Гермиона закатила глаза. — Помешал чё ли, милая?       У неё совершенно не было причин отвечать. Или были? Кажется, прошло минут двадцать, пока она решилась. Обдуваемые злым декабрьским воздухом ноги быстро замёрзли, но девушка не заметила этого.       — Меня выгнали с урока. Зачем ты со мной связался?       Ответ примчался скорее, чем ожидалось.       — Хо-хо, детка, ты так холодна. Я хотел… услышать тя? Не знаю, о Мордред… Ты же не вернулась к своему женишку? Я надеюсь. Чем вас кормят, кстати? После того раза я б не смог есть тыкву, отвечаю. — Сбивчивая речь мужчины перекрывала уличные звуки: птиц, ветер, нервные шаги Гермионы. Гиена вдруг затихла, и девушка подумала, что сообщение закончилось, но голос Эша продолжил: — Забей, милая, я просто так обрадовался, когда получилось с Патронусом, что послал его те, не задумываясь. А потом второго… Не знаю, чё я ждал. Скажешь заткнуться, я заткнусь. Ха. Блин. Выгнали с урока, серьёзно? А могли бы слушать мой шикарный голос.       Гермиона улыбнулась. Похоже, Эшу не с кем было поговорить. Ей тоже. Рон по-прежнему избегал её, хотя они и официально помирились, Гарри проводил всё время с Джинни, а та — с Гарри. С Луной общаться постоянно было тяжеловато. Невилл… В общем, многие её друзья разбились на парочки и трепетно ждали Рождества, чтобы вместе его встретить. Не с Малфоем же идти беседовать.       Разум Гермионы никак не хотел собирать воедино образ Эша. Почему в «Кабаньей голове» она подсела именно к нему? К бывшему соратнику Того-кого-нельзя-называть. Девушка больше не сомневалась в реальности этого факта. Оборотень, который смирился с участью одиночки и спрятался среди маглов. Иной причины там скрываться у него и быть не могло.       С другой стороны, размышляла Гермиона, он был честен — ей хотелось в это верить — и даже мил. И сексуален… Девушка приложилась лбом к холодной каменной колонне. Ещё он не дал ей наесться галлюциногенных грибов — ох и творилось в Хогсмиде потом, Гарри и Луна подробно поведали о том, что видели и вытворяли неудачливые «дегустаторы».       Эту историю она и отправила следующим Патронусом.       Скабиор с юношеским восторгом слушал рассказ Гермионы, лёжа на одеяле и вдыхая сохранившиеся крохи её запаха.       Он без малого два месяца не возвращался к Кассандре и очень удивился, что старушка не выкинула все его вещи и не нашла нового жильца. Касси встретила его привычной добродушной руганью и передала слова Грейнджер.       Неделя ушла на тренировку мощного светлого заклинания. Первые три дня оно не давалось вовсе, отчего Эш чуть не бросил затею.       Он так много думал о девушке, что едва не свихнулся, и Кассандра не уставала напоминать ему о том, какой он кретин. Приходить и ждать героиню в Хогсмиде было бы не только рискованно, но и глупо — она могла вообще не посещать деревушку. Но теперь у Скабиора была возможность сообщить ей место и время.       Подумав, мужчина свесился с кровати и достал из-под неё деревянный сундучок — совсем не подходящий под старые винные обои и недорогую простую мебель старушки-сквиба. Крышку украшал давно позабытый герб с потёртым вензелем. Ящик был забит старыми письмами, так и не достигшими адресата. Поверх незапечатанных конвертов лежало несколько выцветших колдографий. Прямо на них кривым почерком были подписаны имена: Дейдра О’Брайан и Пэйл. Возле обоих стояли вытянутые крестики с датами. Даже не взглянув на памятные бумажки, Скабиор вытряхнул содержимое сундучка на пол. Зашелестели пергаменты, покатились монетки и безделушки. Со звоном упало серебряное кольцо. А на самом дне лежало то, что искал Эш. Сунув вещь в карман, он махнул палочкой.       — Знаешь тайну гремучей ивы? — отрывисто спросил он, боясь передумать. — Через полчаса. Если хочешь, дорогая.       Вскоре маленькая выдра принесла ему ответ.       Для Гермионы Грейнджер было не впервой нарушать школьные правила, хотя в этом году она и собиралась учиться не в обход справедливых ограничений. Она опять ощутила то же, что и в вечер Хэллоуина. Желание сбежать, почувствовать близость с кем-то, раскрыть тайну. Разве что напиваться в стельку не хотелось.       Успокоив старое дерево, девушка спустилась в знакомый с третьего курса тоннель. На середине она остановилась. Перед глазами встали воспоминания о том, что произошло в Визжащей хижине весной. Гермиона больше не могла идти дальше, руки предательски задрожали, и она обхватила плечи, сдерживая слёзы. В груди противно тянуло, ноги подкашивались…       Полчаса истекли.       Покачиваясь из стороны в сторону, девушка сидела в проходе у покатой стены. Ей почти удалось успокоиться, но болезненное прошлое никуда не исчезло. Когда что-то коснулось её волос, она закричала, отшатнувшись.       — Эй, чё случилось, милая? — Хрипловатый голос был пропитан искренней тревогой.       Гермиона открыла глаза, но всё расплывалось, а в горле застрял ком. Чужие пальцы, пахнущие нафталином и почему-то чернилами, осторожно смахнули с её ресниц влагу, и она разглядела огромную чёрную шляпу, под тенью которой пряталось лицо Эша.       — Дыши, крошка, просто дыши, — проронил он. — Всё хорошо.       Выронив палочку, девушка уткнулась ему в грудь. Они сидели на земле какое-то время, мужчина поглаживал Гермиону по спине, нашёптывая ласковые словечки из магловских песен.       Её Люмос постепенно погас.       — Ты моя мерзлячка, — усмехнулся Скабиор, прикладываясь губами к виску Гермионы. — Всё в порядке, слышишь?       На ней оказались плотно запахнутая зимняя мантия и шарф, а снизу, вероятно, были надеты лишь свитер и джинсы. Бывший егерь и сам пришёл, как обычно, в плаще. Словно и не зима стояла снаружи. Улыбнувшись глупым мыслям, он наложил на их одежду согревающие чары. Получилось слабенько — после такого количества Патронусов за один вечер-то.       — Милая, — мужчина заправил за ухо Гермионы выпавшие прядки волос, — чё мне делать? Увести, обнять?       Она попыталась глубоко вздохнуть, и с третьего раза ей удалось. Дрожь сменилась слабостью и головной болью.       — Я выбрал неудачное место? — угадал Скабиор. Запах смерти, впитавшийся в доски наверху, от него не скрылся. Чистящие заклятия могли справиться с кровью, но не с этим. — Прости, детка, я не знал.       Девушка потрясла волосами и, чуть отстранившись, выдавила слабую улыбку.       — Я провожу тя обратно. — За словами Эша последовал поцелуй, солоноватый, нежный. Что-то в нём чувствовалось отчаянное.       Гермиона нашла под ногами палочку и поднялась.       — Кассандра хотела увидеться с тобой. — Мужчина поддерживал её под локоть и неспешно вёл к выходу. Девушка зажгла крохотный огонёк, чтобы не спотыкаться о корни.       — Приглашаешь? — Тон прозвучал не так радостно, как ей хотелось, Эш уныло хмыкнул.       — А ты придёшь? — Ему слабо верилось, что после его действий Гермиона согласится не то что прийти, но и просто терпеть его существование.       Выбравшись наружу, Скабиор потянул носом. В промёрзлом воздухе витало много запахов, среди которых он обнаружил несколько знакомых.       — У вас здесь есть оборотни? — Его рука переместилась на талию девушки и едва заметно сжала.       — Да, моя однокурсница, — ответила Гермиона, убирая с лица остатки слёз. Мокрые участки кожи покалывало на морозе. — Её укусили во время битвы, было не полнолуние, но…       — И ей разрешили остаться?       — Аконитовое зелье. — Девушка вздохнула. — Тебя не расстраивает, что ты не получил такого выбора?       — Какой выбор после убийства, милая? Между Азкабаном и свободой? — Мужчина грустно ухмыльнулся. — Я всё равно угодил туда позже.       — Ты сидел в Азкабане? — Гермиона остановилась. — Я… догадывалась, что ты…       — Преступник до мозга костей? — В голосе её спутника послышался тяжёлый сдавленный смех. — Какая умница, мисс будущий аврор. Арестуешь?       — За что? — Девушка двинулась вперёд, проходя мимо древних каменных глыб. — Кстати, я собираюсь изучать колдомедицину.       — Чё, правда? — Бывший егерь отпустил её, чтобы придержать шляпу. С севера летел противный ветер. — Гриффиндорцы снова рвутся в пекло? Узнаю этот дух! Ну, кто-то же должен лечить их, верно?       — Наша встреча навела меня на эту мысль, — не стала скрывать Гермиона.       — Если снова начнёшь болтать про мою руку, я тя ущипну, — лукаво пообещал Эш и прервал шаг перед высокой аркой.       Мост отстроили заново. Кладбищенская аура поднималась из оврага, душной волной выбираясь наверх. Скабиор сглотнул и закрыл глаза.       Он будто снова увидел вокруг разруху, услышал крики подельников и братьев по крови, треск их раздробленных голов. Ему повезло упасть ближе всего к концу моста, обломков туда упало меньше, да и свои же товарищи не могли случайно придавить. Но по-настоящему живым после того полёта Эш почувствовал себя только на Хэллоуин.       — Знаешь, — после паузы задумчиво протянул он, — коллектив типа очень важен для оборотней. А твоей девчонке повезло, раз от неё не отвернулись друзья. Хотя обращаться тут одиноко, наверно.       — С ней анимаги, так что нет. — Девушка улыбнулась. Директор нарадоваться не могла новым дарованиям.       — Анимаги, надо же, — пробормотал Скабиор, всё ещё внутренне содрогаясь от нахлынувших воспоминаний.       — А где ты проводишь эти дни? — Гермиона спрашивала искренне, вовсе не стараясь поймать на чём-то мужчину, и он благодарно улыбнулся.       — Подальше от глаз.       Эш поборол накатившую тоску и притянул девушку к себе. Он вдохнул её аромат, стараясь запомнить каждую мелочь. От неё слабо пахло землёй и старой древесиной, привычно тянуло пергаментами и книгами, немного чувствовался запах книзла.       Рука Скабиора торопливо запахнула ворот Гермионы.       — Те пора, милая.       Она кивнула. А после обернулась у арки и крикнула:       — До Рождества!       И скрылась в тени каменного навеса, не дожидаясь ответа.       Гриффиндорка ухмылялась от не свойственной ей наглости и даже распущенности, представляя удивление Эша. Гермиона на секунду — всего на секунду — разочаровалась, что он не воспользовался её слабостью и не навязал успокоительную близость. Она фыркнула — какой джентльмен ей попался! Незапланированная встреча всколыхнула в ней разные чувства: и страхи, и сомнения, и, как оказалось, желания.       Гермиона вернулась в спальню. На тумбочке лежала история Хогвартса восьмидесятого года с закладкой в самом конце. Расстёгивая мантию, девушка обнаружила в кармане маленький свёрток. Она достала его и покрутила в руках.       — Энгоргио, — прошептала она, направив на него палочку.       Размер свёртка вернулся к первоначальному. Положив его на кровать, Гермиона скинула верхнюю одежду и, чтобы не беспокоить засыпающих подруг, спустилась в гостиную.       Осмотрев вещь, девушка убедилась, что это вырванные из магловских тетрадей листы, перевязанные старой бечёвкой. Аккуратно распутав крутой узел, она вывалила содержимое на колени и… забыла, как дышать.       Внутри лежал шарф.       Её шарф.       Тот самый шарф. Шарф, который она повязывала на ствол дерева для Рона. Который забрал тот егерь.       — Мерлин… — выдавила Гермиона, когда к ней вернулся голос, и повалилась в кресло. — Как это… как это может быть?       С панической атаки прошло не больше часа, а руки опять предательски затряслись. Разве не было намёков? Разве она не могла догадаться?       Девушка взглянула на тетрадные листы. Некоторые были криво исчёрканы крупным неразборчивым почерком. Первая часть была довольно короткой. А о том, что она именно первая, говорила жирная единица сверху листа.       «привет красавица. я предупреждал что ты пожалеешь       боишься? не надо. ненавидишь? правильно. ненавидь       ты знаешь моё имя и где я живу — действуй если хочешь. не обижусь»       — Чего? — В груди Гермионы будто что-то оборвалось. — Не обидится?       Она сидела и не могла пошевелиться. От шока и осознания масштабов её ошибки. Ошибки ли?       Девушка проглотила застрявший в горле ком и снова уткнулась в бумаги.       «ты ещё читаешь? — гласила вторая. — теперь удивлён я       сожалеешь что встретила призрака в кабаньей голове? твой шрам всегда будет напоминать о том дне? напоминать обо мне?       я сожалею       но только об этом милая. хоть тут назову тебя так. ты очень милая Гермиона. а о том к чему нас привёл блишен мордред свидетель я НЕ сожалею       ненавижу писать кто это блядь придумал       пока я жду авроров… вот подумал у плохого человека может быть патронус? наверно да ведь у той розовой жабы был. знала её? надеюсь эта карга сдохла       только это всё неважно дорогая       я ведь тоже как бы числился мёртвым. хорошо что я встретил именно тебя детка. только не плачь там снова. мне больно видеть когда ты плачешь       скажи пусть не стирают память Касси       обнимаю Скаб Эш»       Вторую записку Гермиона еле дочитала. Слёзы градом сыпались на желтоватые страницы, синие чернила сразу же морщились и плыли. И без того корявые буквы превратились в неразличимые пятна.       — Герм, что с тобой? — над девушкой загомонили Гарри и Джинни. — Нас Кут позвал. Ох, Гермиона!       Она даже не заметила, когда к ней подошли друзья. Лаванда засуетилась с мокрым полотенцем, а Рон и Невилл побежали за зельями. В этом году у каждого преподавателя и старосты был целый запас успокоительных микстур и бальзамов разной мощности.       — Мерлин! Какая вонь! — Браун выронила полотенце, даже не донеся его до головы однокурсницы, и отшатнулась. Её ноздри затрепетали. — Тискалась с оборотнем, офигеть, Грейнджер!       — Что?! — Друзья уставились на Гермиону, а она продолжала молчаливо комкать в руках влажные листочки и не реагировала даже на потряхивания за плечи.       Гарри осмотрелся. У ножки кресла лежала какая-то ткань. На клетчатой тряпке виднелись застарелые пятна крови и, возможно, чего-то ещё. Парень поднял грязный шарф.       — Это, — в голосе Поттера слышалось явное узнавание, — то, что я думаю? Герм?       Девушка неожиданно пришла в себя и, проморгавшись, посмотрела на встревоженных гриффиндорцев. В другое время она бы обязательно напомнила недалёкой однокурснице, что разглашение чужих тайн — весьма опасное и неблагодарное занятие.       — От меня пахнет оборотнем? — спросила она вместо этого.       — Ещё как! — Лаванда отряхнула полотенце и всё-таки промокнула им бледное лицо Гермионы. — Он тебя облизывал, что ли?       — Это не от шарфа так? — уточнил Поттер.       — Нет, — Браун чуть наклонилась вперёд, — на нём очень старые запахи. Но тоже оборотней. Догадываюсь, как его использовали.       Скривившись, Гарри двумя пальцами положил вещь на подлокотник.       — Откуда он? — Джинни присела возле кресла на корточки и заглянула в заплаканные глаза Гермионы.       — Мы нашли его под мостом, — соврала та.       Она сама не знала, почему решила скрыть правду. Ей было страшно, но никак не выходило понять, почему или за кого она боялась. А от этого становилось ещё страшнее.       — Мы? — Джинни присвистнула. — Это он тебя доставал на астрологии? Да?! Грейнджер! А нам ты про Ливерпуль ничего не рассказывала!       — А что случилось в Ливерпуле? — Гарри присел рядом и внимательно посмотрел на Гермиону.       — Да, что же? — Изобразив в голосе безумную влюблённость и похлопав ресницами, младшая Уизли театрально запрокинула голову: — «Всегда бы заедать горько-сладкие поцелуи с тобой пиццей, но сегодня, увы, была только пицца».       — Серьёзно? — теперь присвистнул Поттер. — Герм, когда это было?       Он сложил два и два и ждал честного ответа, поняла девушка.       — На Хэллоуин. Ну, вы помните… — пробормотала она, нервно складывая размокшие записки пополам, пока ими не заинтересовались.       — В шляпе такой? Без… Рон его стариком обозвал, — догадалась Джинни. — Они чуть не подрались ещё.       — И хорошо, что не подрались, — вклинилась Лаванда. — Ронни бы зубов не досчитался.       Гермиона откинулась на спинку и глубоко задышала. Вечер становился всё безумнее.       — Мне так не показалось, — младшая Уизли нахмурилась.       — Судя по запаху, он охренеть какой… — Браун запнулась, стараясь подобрать правильное слово, — сильный. Я с вами живу в одной башне, но моего запаха на вас почти нет. С Гермионой он рядом постоял сколько, час? Несёт, как…       — Мы поняли, Лав, — кивнула Джинни, чтобы повторно не слушать сомнительные сравнения однокурсницы.       — Разве не из-за него начался тот скандал с тыквой? — припомнил Гарри. — Он первым сказал, что там ядовитые грибы.       — Вот вам и доказательство, — Лаванда победно улыбнулась, — он их учуял, а я нет. Силён.       — Кто силён? — в гостиную вернулись Уизли и Лонгботтом.       — Новый парень Гермионы, — радостно воскликнула Джинни — она недолго оставалась на стороне брата, когда он и Гермиона расстались, — оказался оборотнем.       Рон вспыхнул и сжал кулаки, а Невилл побледнел. Лаванда с лёгким пренебрежением забрала у них пузырьки с зельями и отдала подруге. Та тут же их осушила, ощутив привычное покалывание по всему телу.       — Но… если он оборотень, значит, был… — Невилл не договорил, мысль и так была всем понятна. Оборотни сражались на стороне Волдеморта. — А вдруг он хочет причинить тебе вред, Гермиона? И для этого подбирается ближе…       — Вот именно, — буркнул Рон.       — Мерлин, — Джинни пихнула брата в плечо, — если бы он хотел что-то сделать Гермионе, то давно бы сделал. Разве я не права?       Через какое-то время разговор плавно сменил русло. Гарри и Невилл заговорили о заклинании Патронуса, Джинни и Лаванда высказывали предположения о внешности таинственного кавалера, соблазнившего их подругу, Рон ушёл в спальню. Гермиона устало отмахивалась от назойливых вопросов и предложила тоже не затягивать со сном.       Уснуть ей удалось только под утро, поэтому на первый урок девушка шла с очень вялым энтузиазмом.       В голове крутились невесёлые мысли. Зачем она солгала? Зачем он открыл ей правду? Неужели нельзя было просто подыграть? Ещё в прошлом месяце Гермиона честно признала, что Эш был прав. Тогда ей необходимо было сбежать с незнакомцем, угостить его эксклюзивным вискарём и всё остальное по списку. А ведь он давал ей шанс отказаться.       Конечно, он не сожалел о сексе с ней. Умница героиня сама упала ему в руки! Вернее, в руку. Гермиона покраснела и помотала головой, прогоняя яркие картинки.       — Грейнджер, слышал, кто-то засыпал тебя валентинками. — У кабинета нумерологии ждал начала занятий Малфой — как всегда, один.       Характер парня мало изменился, но какая-то черта, отсутствовавшая раньше, сделала его куда более приятным собеседником, нежели в прошлом. Хотя теперь, несмотря на внешнюю живость и добродушие, бывшего Пожирателя, решившего завершить обучение, избегали представители всех факультетов без исключения. Но, проучившись с «новым» Драко полгода бок о бок, Гермиона изменила своё мнение о нём.       — И тебе привет, — фыркнула девушка. Приятелями, правда, они не стали. Но извинения Малфоя за прошлые прегрешения она приняла вполне охотно. — Сейчас декабрь, какие валентинки?       — В форме гиены. — Слизеринец проводил взглядом остальных студентов, заходящих в класс, и прошептал: — А во время астрономии некую девушку в цветах Гриффиндора видели снаружи с кем-то явно не из школы. Нарушаешь правила, Грейнджер?       Она проглотила едкий ответ и просто пожала плечами. Отрицать то, что знало уже столько людей, было глупо. Только ленивый не намекнул ей об этом за утро. Даже директор попросила не допускать подобного впредь, и Гермионе пришлось объяснить, почему её пришлось провожать. Она не любила обсуждать проявившиеся в ней после войны слабости.       — Не ожида-ал. — Драко говорил беззлобно, с лёгкой ухмылкой. — Уизли небось извёлся весь.       — Знаешь что, Малфой, — девушка дёрнула его за локоть, — садись со мной. Есть разговор. Пожалуйста.       Он вскинул бровь, но действительно сел рядом.       — Что же ты так хочешь узнать, раз готова болтать на уроке? — прикрывшись учебником, спросил он.       — Расскажи мне о человеке, который привёл нас с Гарри к вам домой. — Гермиона зашелестела пергаментами. Слизеринец поморщился.       — О котором? — кисло уточнил он, открыв книгу на нужной странице. Отличники курса были вполне многозадачными. — Вас привела целая свора.       — Самом наглом, — девушка записала первую задачу, — в тартане, с красной прядью и ужасными манерами.       Несколько минут они сидели в тишине, скрипя перьями.       — Семь? — Малфой вздохнул и, когда Гермиона кивнула, добавил: — Скабиор был одним из главных у егерей. Чистокровный. Оборотень. Мудак. Если он не помер на мосту, значит, залёг на дно. У блохастых дикарей дела сейчас не очень. Почему ты им интересуешься?       — Да так… Шестнадцать?       — Что? Не может быть. — Парень нагнулся к вычислениям Гермионы. — Нет. У тебя здесь ошибка.       — Не может быть, — повторила она, зачеркнув единицу, и приступила к следующему заданию. — Что ещё ты знаешь?       — Зачем тебе? — Драко беззвучно зашевелил губами, проводя простые вычисления. — Поттер легко бы выпросил его личное дело в хогсмидском аврорате. Я что, похож на энциклопедию по всякому отребью? Вот спасибо.       — Прости, конечно нет! — Девушка в третий раз перечитала условия задачи, но смысл всё равно ускользал от неё. — Но ты единственный, кто был с ним… знаком.       — Грейнджер, — голос Малфоя стал суше, — меня в то время беспокоили совсем другие вещи, а не близкое знакомство с ищейкой.       Он покрутил между пальцев перо и вдруг сдавленно охнул.       — Салазар, неужели это он слал тебе валентинки? Поттер знает?       — Нет! — вскрикнув, покрасневшая не то от злости, не то от смущения Гермиона поставила на пергамент громадную кляксу. — Не было никаких валентинок…       — Мисс Грейнджер! Минус десять баллов. — Профессор Вектор рассержено взглянула на девушку, а Малфой, спрятавшись за учебником, с трудом возвратил лицу обычный напыщенный вид.       Гермиона дышала на счёт, стараясь успокоиться, ещё одного выставления с урока она бы не выдержала. И на этот раз она сама была бы виновата.       — Дела-а. — Драко наклонился к её работе и деловито заметил: — Снова ошибка, Грейнджер.       — Проклятье. — Она уткнулась носом в учебник и до конца занятия не издала ни звука.