MILFурион

Первой мыслью, пришедшей в чугунную голову по пробуждении, были не испуганно-радостные вопли «Где я?» или «Живая?!», а тяжкое и злобное «Ненавижу!..», сочившееся из меня, подобно вулканической лаве. Мозги ещё даже не успели как следует включиться в работу — едва чуяли ватное тело — но я уже от всей души пожелала лютой смерти всем тем, кто хоть мельком был причастен к этой грязи с «уфо». Раз думаю, мыслю, значит — до сих пор не померла. Значит, у этих уродов есть такие возможности, что даже ополоумевшая девчонка, вибрирующая от ужаса, как струна, сумела выдернуть без пяти секунд труп из хладных лап смерти! Но Даша со своей кодлой придурков — или головоногие «бугры» из танан — решили варить разъедающую тело и мозги хренотень? Да один этот «волшебный» укольчик, что вернул меня к жизни, уже сам по себе окупил бы любые сверхприбыли со всей наркоты во Вселенной! Нет уж, за такое недальновидное, преступное распиздяйство нужно сажать прямиком голой жопой на раскалённые вилы самого злобного чёрта в Чистилище! И уж Даше-то я устрою рандеву со шкварчащей сковородой в адских глубинах — урою козла толстомордго во что бы то ни было. Убью за то, что едва не убил меня и ребёнка. Пока я брызгала желчью и бессильно трепыхалась от злости, как муха в паутине, мечтая если не убить сию же минуту, то хотя бы что-нибудь сломать — ножкой топнуть! — ощущения понемногу наполняли заиндевевшее тело, уже не казавшееся настолько чужим. Всё задубело, а зад был, как кусок свежемороженой рыбы после ночёвки на льдине. Но постепенно то, что почудилось коматозным окоченением клинической смерти, на поверку сталось просто обычным ознобом от ледяной ванны. Чувства под дрожащими пальцами подсказали — меня с головой окунули в какой-то бассейн, округлый и с гладкими высокими стенками, почти до краёв наполненный приторно-сладко пахнущей жижей. Безумная злость хоть немного, да отступила при вспоминании о спасительнице. Ума не приложу, на кой ляд эта девчонка куда-то меня оттащила, но, видно, так было нужно — ей виднее. Хотя… а как она вообще сумела подобное провернуть? Даже спросонья во мне более полутора центнеров упитанной «мамочки» — это не те веса, что по плечу каждому человеку. Кстати, а может она и не человек вовсе? Скеланка, например — те вроде как покрепче. Впрочем, плевать. Сунула в чан со слизью, так сунула — есть вопросы куда значимей праздного любопытства. Один из которых, например, как раз пробивался наружу, вздымаясь из груди, будто со дна глубочайшей из впадин. Онемение быстро отступало, наполняя тело жизнью, но порадоваться я не успела — на смену ему меня принялись покусывать языки боли, пока скромные, но непрестанно растущие. Мышцы заныли, будто десятеро палками били, кости всё сильнее ломило, как при тяжелейших осложнениях гриппа. Даже дышать становилось больно! И симптомы эти лишь нарастали. На какой-то момент во мне зародился мятущийся ужас: а не вкатила ли эта безмозглая дура-спасительница мне по вене «уфо»? Что ей стоило с перепугу-то взять да и «вылечить» таким образом? Я ж помню, как эта блядская «наркота» даже разорванные в клочья тела заставляла жить наперекор любым повреждением. С дырой в пузе она уж точно бы справилась. Чёрт, если так, то лучше уж окончательно сдохнуть, чем обратиться в безмозглое чудище… К моему облегчению, беглый самоанализ — насколько позволяла нараставшая боль — авторитетнейшее постановил, что я всё ещё та, какой себя помню. Что было — при мне, нового — не появилось. Ниоткуда не торчало костяных выростов, рот не обратился в жуткую клыкастую пасть, пальцы не приросли крючковатыми когтями. Беспокойства были напрасны. Обрадованная хоть одной хорошей новостью и здорово воодушевлённая на этой почве — Феми ведь ждёт! — я сумела спустя пару минут бестолковой возни взять под контроль удушающий дискомфорт. Конечно же, усилием воли не удалось задавить жгучую боль, но и рост свой она наконец-то прекратила, что позволило хоть немного сопротивляться этому мерзкому состоянию, концентрируя все моральные силы. Ныло теперь абсолютно всё: от зубов и до пяток. Казалось, даже кончики волос — почему-то ощущавшихся в районе талии — изнывали от своей персональной агонии. Особенно же ярко раскаленные «прутья» полосовали места ранения — как будто мириады огненных шил тыкались в тело в тех местах. Но под дрожащими пальцами оказалась практически гладкая кожа живота. Дырень в пузе исчезла, оставив после себя лишь едва ощутимые линии исковерканных шрамов! «Коктейль» у перепуганной вусмерть девчонки получился поистине просто волшебный — за такой ошеломляющий результат стоило перетерпеть всякую боль… Постанывая и пыхтя от усилий сохранять тишину, я сумела проморгаться, отплёвываясь от лезущей в рот слизи. Обнаружила себя не просто в абстрактном бассейне, а в одной из тех самых громадных колб, что видела в других помещениях. Что называется — почувствуй себя химерой или гомункулусом. Прозрачная ёмкость была заполнена зеленовато-алым, густым «сиропом», который прекрасно держал на плаву тело — утонуть в нём не грозило. Но выбраться из этого чана, окрашивавшего сумрак внушительного помещения в кислотную зелень фэнтезийного подземелья, оказалось той ещё задачкой на миллион. Дрожащие руки как будто растеряли всю былую силу, наотрез отказываясь повиноваться, и я потратила целых четыре попытки, борясь с болью и слабостью. С задавленным стоном падала в чан с мерзкой жижей, пару раз хорошенько её наглотавшись, но, в итоге, всё же как-то сумела перевалить через край и грохнуться на пол с другой стороны. Запоздало подумала, что помощь той худосочной силачки, самолично закинувшей меня в эту дурацкую колбу, сейчас была бы очень уместна. А ещё, где-то по комплексу бродят чудовища… Спасительницы поблизости не оказалось, но и любые опасности — кроме шанса простыть на холодном полу — кажется, тоже отсутствовали. Я со стоном оглядела себя, приподнявшись на локтях. Ожидаемо увидела лишь солидные холмы своих «девочек», и принялась стягивать располосованный на лоскуты защитный костюм. Сперва не допёрла, зачем незнакомка это сделала, потратив столько времени и изрезав крепкую ткань, но потом оживавшие мозги посетила догадка: даже «супер-пупер» лечебное снадобье само по себе не исцелит — видно, тот зеленоватый «кисель» был питательной средой для восстановления. Вот незнакомка и разодрала на мне «одежонку», чтобы контакт с телом был обширней. Осознанное, по делу, копошение принесло капельку облегчения — боль как будто слегка отступила. Но на самом деле это была просто иллюзия. Весь дискомфорт с большой буквы «Д» сгустился в трёх точках — в животе и в грудях — позволяя утолить любопытство в вопросе, каково это, когда тебя режут живьём раскалёнными бритвами, да ещё изнутри. Ощущения — просто, блядь, непередаваемые! Даше за это ещё один раскалённый гвоздь в череп от меня. Но хотя бы была понятна причина такой мучительной боли. Места эти особо чувствительные — соски, вон, аж вздулись от возбуждённого перенапряжения! — с огромным количеством нервов. Вот по ним и «долбосил», ударяя по самому уязвимому, не выветрившийся чудесный лечебный коктейль. Оставалось лишь храбро стиснуть зубы, вздёрнуть попу и нос, превозмогая на морально волевых, и раздеться к чёртовой матери полностью, чтобы чувствительной кожи вообще ничего не касалось. А так как в помещении было прохладно, но от промокшего насквозь обмундирования проку вообще не было никакого. Что голышом, что в драном комбезе — одинаково холодно. Пока стягивала с себя липкие лоскуты, невольно вспомнила Танджи — вот с кем бы обняться сейчас, прильнув к этой нежной, вечно пылающей «печке». Долго бравировать не получилось. От кипевшей в сиськах и животе раскалённой лавы меня аж скрючило, загнув дугой, как старую бабку. Тело покрылось испариной холодного пота, а мысли замельтешили, словно бешеные обезьяны в свалке за последний банан. Опять стало гаденько, что так недалеко и до болевого шока — чёрт его знает, сколько ещё резервов осталось у моего найкрепчайшего организма? Брякнусь тут без сознания, как томная барышня на знойной жаре, а твари придут и заживо до костей обглодают — вот будет умора. Но остановиться, передохнуть и замереть в бездействии хоть на секунду, было ещё страшнее. Если присяду, то потеряю секунду, две, десять. А это чёртова уйма времени, когда сердце терзает тревога за того, кто дорог! Мой полуобморочный, как у упоротой наркоманки взгляд, «неформат» поблизости не обнаружил. Лишь после этого мозги любезно подсказали, что патроны — «ёк!» и я, чертыхнувшись, приняла искать хоть что-то увесистое. Не как оружие, а хотя б для чувства уверенности. Но в заставленной до потолка всякими лабораторными прибамбасами комнате — скорее даже в небольшом цеху — отыскать подходящую «дубину» не получилось. Вокруг были либо невесомые столы с ножками-прутьями, либо неподъёмные полутонные станины каких-то роботизированных станков. Манипулятор с них, что ли, выдрать? Может, сорвётся с шарниров… Тихие шаги за спиной застали врасплох. Но раньше, чем я сумела отыскать силы, чтобы отскочить от угрозы, знакомый заикающийся лепет позволил расслабиться. Как будто пришибленная пыльным мешком, я так и упала сиськами на шаткий стол, слушая рваную речь и хватая ртом воздух.  — Ж… Жи… Живая!.. — всхлипывала невесть откуда взявшаяся спасительница. — П-прошу… Па… Па-ама-а-ги мне!..  — Всё-всё!.. — не глядя отмахнувшись, поторопилась я одёрнуть девушку, чтобы та, чего доброго, не начала орать. После чего, наконец-то обернувшись, добавила. — Ты молодец — вытащила меня с того… Едва не икнув от страха, я запнулась и с матерным воплем подхватила первое, до чего смогла дотянуться — несчастный офисный стол — вскинув над головой хлипкую мебель. По спине продрал озноб ужаса, потому что напротив — на расстоянии пары шагов — стояло одно из тех чудищ, что лезли на нас из воздуховодов и брызгали во все стороны едкой слизистой кровью! На пол со стола с дребезжанием посыпалась всякая мелочёвка, но замах вышел вялым и слабым — я едва могла разогнуться от грызущей боли в сиськах и животе. «Сейчас кинется!..» — всплыла страшная, фатальная мысль. Однако странная тварь внезапно с визгом отпрянула, беспомощно вскинув руки в попытке укрыться! Неуклюже упала на задницу, шлёпнув «булками» о гладкий пол. Пытаясь отползти, беспорядочно задрыгала ногами и замотала головой с длинным затылком, в ужасе вжимаясь спиной в тяжёлый остов станка. «Чего-о-о?!» — кто-то совсем обалдевший завопил в моей голове.  — Н-нет!.. П-пожа-алуйста!.. — жалобно заверещала странная тварь тем самым голосом, что просил меня не умирать. Я с охреневшим видом вытаращилась на удивительное создание, рассеянно опустив стол. Чертыхнулась, окинув взглядом эту, без сомнения, женщину — даже в сумраке аварийного света и под налётом «чудовищности» её симпатичная грудь и стройные бёдра были видны, как на ладони. Но многое в этой — «девушке»? — было и от тех самых монстров. Вытянутый, дугообразный затылок, когти на пальцах, мертвенная серость пепельной кожи и трубчатые выросты на спине. Словно человека и кислотную тварь сплавили воедино.  — Да что ты такое? — пробормотала я, не зная, что и сказать. Незнакомка, не проявляя и намёка на агрессию, мотнула головой, окончательно озадачив странным ответом:  — Не знаю… — испуганно пискнула она, всё также прикрываясь руками и трясясь от страха. И как ей поверить? По виду — эта «барышня» явно способна просто порвать меня на лоскуты. Вон, когтищи какие — ими, похоже, и полосовала комбинезон. Но, по сути — она беспомощная трусиха?  — Тогда расскажи, что случилось, — я с болезненным пыхтением присела на край скрипнувшего под моей задницей стола. Почему-то, на внятный ответ не рассчитывала, потому и не огорчилась.  — Не знаю… — девчонка снова замотала вытянутой головой.  — А… Помнишь хоть что-нибудь? Опять отрицание.  — Я очнулась… — пробормотала незнакомка, показывая открытые дрожащие ладони, но не смея поднять взгляд. — Все м-мёртвые… В-вокруг — страшно… Н-не знаю…  — Ладно, хватит, — пришлось её остановить и плюхнуться на пол напротив, а то ноги от боли стали ватными напрочь. Сомневаюсь, что эта барышня, дрожащая, как струна, не договаривает с умыслом меня подставить или убить. Хотела бы зла — вообще не спасала бы или утопила в чане с «соплями». А если припомнить обстоятельства нашей встречи, то её речь, можно сказать, вообще преисполнена смыслом.  — Ты работала здесь? — задавая наводящий вопрос, кивнула я на колбу с зелёным «сиропом». Пустая «болтология» тратила драгоценное время, но боль окончательно одолела и стала невыносимой. Пришлось всё-таки дать слабину и прогнуться, сделать короткую передышку. Незнакомка тем временем кивнула в ответ, соглашаясь.  — Ис… следования… Плохо помню… — она ткнула себя пальцем в висок. — Но здесь — мысли болят… Словно чужие… «Мысли болят?» — хмыкнула я даже сквозь боль, после чего добавила вслух.  — Что ты вкатила мне? Дышу через раз… Незнакомка пожала плечами и опять показала ладони.  — Я не знаю… а р-руки — знают… — кивнула она, ткнув ими, как будто для того, чтобы можно было рассмотреть получше. — Ис… следования. Ясно, что неясно нихрена. Допытываться о случившемся у неё смысла нет. Кто она — тоже непонятно. Может быть, напротив сидел неудачный эксперимент по тестированию новой версии «уфо»? Я б не удивилась, если бы местные заправилы обкатывали товар да хоть на собственных «варщиках», оттоптав бедолаге мозги сопутствующими препаратами. Вкатили этой девахе чего-то не то, она неудачно — или удачно? — мутировала, а затем весь комплекс благополучно накрылся пиздой? Но кем или чем это создание, ни было, ныне оно почему-то оказалось на моей стороне, имея вид жуткого монстра, искренне считавшего себя жертвой. И раз уж иной поддержки, кроме этих когтистых тоненьких ручек, сыскать не случилось, то не время греть голову вопросами, на которые не будет ответов. Хотя я всё-таки не утерпела, на мгновение почуяв дурное свербение любопытства, вспыхнувшее куда ярче, чем ощущение боли. Видеть перед собой «это», не пытавшееся разорвать и убить, оказалось выше всяческих сил.  — Открой рот и покажи язык, — пробормотала я, следя за реакцией «собеседницы». — Давай, живо… Девчонка — довольно симпатичная, если смотреть лишь на лицо и аккуратные титечки — испуганно уставилась на меня. И — неожиданно! — и абсолютно покорно распахнула мягкие губы, обнажая два ряда крепких зубов. И тут же со страхом захлопнула рот, в панике прижав к нему обе ладони — вместо языка на мгновение показалась внутренняя пара маленьких челюстей, звонко клацнувшая острыми клыками! В глазах у девчонки заплескался неподдельный ужас — она что, и об этом не знала? — по щекам хлынули слёзы, а голова замоталась в сверхотрицании, гулко стуча длинным затылком по корпусу станка. Полная дикость, но странное чудище заставило меня ощутить горькое чувство вины, и спустя пару секунд я уже переползла к ней, сев рядом и обнимая за плечи человекообразного монстра. Замерла в страхе, назвав себя конченой дурой за опрометчивость — телячьи нежности посреди забойного цеха! — но руки сами принялись гладить и успокаивать дрожащее, тёплое тело. Надо же, а мне казалось, что девчонка будет холодной, словно мертвец. Кожа этого существа оказалась как будто резиновой и ненастоящей, но отвращения не вызывала. Куда больше пугала вытянутая голова, выросты на плечах и спине.  — Всё нормально, — попыталась я успокоить рыдавшую в ладони девушку. — Так должно быть — это ты, такая, как и всегда… Не знаю, что несла, растерянно копаясь в мыслях, но говорить надо было хоть что-нибудь — не хватало ещё поймать истерику от чудовища. Убивать её что ли, если эта девка взбесится? А за что, да и справлюсь ли в нынешнем состоянии?  — Не плачь, слышишь? Я тебя отсюда вытащу — обещаю… — мои руки поглаживали «фаллоподобный» затылок девчонки. — Ох, блядь, да что ж за дрянь ты мне вкатила?! Жжение настолько усилилось, став поистине адовой мукой, что даже ровно сидеть оказалось выше всяческих сил. Я с болезненным стоном и лихорадочным дыханием окончательно сползла на пол, хватаясь руками за сиськи. Скрючилась, ожидая почуять наконец-то догнавшие предвестники жутких мутаций от «уфо», но ничего не происходило. Тело замерло на пике звенящей «почти что агонии», пальцы просто сжимали большие соски, полыхавшие пламенем и ставшие удивительно мягкими, несмотря на раздувшее их дикое возбуждение. Девчонка замерла, шмыгая носом, а затем вновь принялась меня трясти. Заладила, как и раньше:  — Н-не ум-мирай!..  — Да живая я, отстань! — пришлось её шугануть, а то от этой трясучки в животе словно огонь расплескался. — Мне больно!.. Сделай с этим хоть что-нибудь… Девушка замерла, шмыгая носом. Ответа не было.  — А…анестезия… Обезболивающее… — просипела я, но девчонка опять медленно пожала плечами, как будто вообще не понимая, о чём речь.  — Ладно, х-хрен с ним… — болезненно стонать становилось уже привычкой. — А оружие… У тебя есть оружие?.. Пушку мою хотя бы принеси — ту «коробку»… Не знаю, нахрена мне «неформат» без патронов, но пусть это жуткое чудо отстанет и оставит в покое хоть на минуту. Её человеческие глаза на женском лике, обрамлённом «каймой» жуткого монстра, и притягивали и до усрачки пугали. Особенно в этот «восхитительный» миг, когда я была полностью беззащитна. И с тем же запалом, с каким желала увидеть хоть кого-то разумного минуту назад, ныне хотела остаться наедине с своей чёртовой болью! Но эта дурёха «мутантская» как будто и не расслышала, разве что трясти стала чуточку аккуратней. Лепетала о том, как ей страшно, подбиралась всё ближе, ёрзая по полу мягкими бёдрами. В слабом свете аварийного фонаря, горевшего у неё высоко за спиной, становилась до ужаса похожа на тех кошмарных тварей, с верещанием лопавшихся в кислотных брызгах. У меня к этому моменту не осталось сил даже для иллюзии собранности. Боль перешла практически в фазу агонии, окончательно разогнав последние адекватные мысли. Оставалось лежать на полу, истекать холодным потом, и в корчах бороться с желанием заорать во всё горло от боли. Ломота в костях стала адовой — я почти слышала, как они трещат и хрустят! — мышцы вздувались буграми от спазмов, а жидкое пламя в трёх чувствительных точках лишало остатков воли. Совершенно беспомощная в этот момент, я едва не сдалась, почти пожелав для себя скорейшей кончины и освобождения от оков этой пытки. Милфа-боец сдалась позорно и окончательно, осознав что провалено всё, что только возможно. Но Милфа-мамочка, рыдавшая где-то в глубинах сердца, просто не задумалась о том, чтобы сдаться. Я ж ведь ещё борща ни разу не успела для Феми сготовить! Не могу, чёрт возьми, так просто взять и подохнуть от этой… лёгкой «щекотки»! В эти мгновения я была уязвимой и беспечной, как только проклюнувшийся из яйца птенец — всякая злобная тварь могла подойти, вообще не скрываясь. Так что потребовался добрый десяток секунд, чтобы сконцентрироваться и понять, что же эта девчонка творила со мной. А от увиденного плечи продрало морозным ознобом — взгляд и мысли кое-как сфокусировались на чём-то ином, кроме боли, и я разглядела тесно прижавшееся ко мне человекоподобное чудище! Эта бледная дура жалобно всхлипывала, словно её заставляли делать нечто подобное, и при этом мяла мои горящие пламенем сиськи, улёгшись меж них, кусая за губы и страстно целуя! Сердце в груди едва стучать не перестало, когда язык ощутил, как его нежно покусывали внутренние челюсти девушки, протолкнувшись глубоко ко мне в рот! Подкатила смесь тошноты, ужаса и возбуждения, замешанная на первосортнейшем охреневании. Дернув головой, я кое-как выпуталась из плена мягких, пугающих губ, оказавшихся на удивление нежными.  — Т-ты чего творишь, идиотка?! — как можно более грозно воскликнула. Девушка мотнула вытянутым затылком и с обречённым видом снова прильнула. Её «челюсть-язык» вновь протолкнулись мне в рот, окатывая ошеломляющим ощущением дикости: было до дрожащих поджилок страшно чуять эту кусачую хрень на языке, но, вместе с тем, и необъяснимо волнительно. Ведь «это» по форме, упругости и текстуре было очень похоже на пенис, на блядский член, наверняка способный пробить мне голову! Мозги, окончательно сбитые с толку мучительной болью и нежными поцелуями, окончательно подвели и вскоре я поймала себя на том, что с охотой посасываю в ответ эти гадкие, мягко-упругие челюсти! Мерзкая мерзость, но во рту миловидной девчонки они словно перенимали часть её привлекательности, переставая казаться настолько отталкивающими. «Да что ж я творю?!» — в мыслях вспыхнуло негодование. — «Мой Феми там, в неизвестности, с этой «кучеряшкой», а я тут, сосусь с какой-то человекоподобной тупорылой овцой?..» Но неловкие нежности странного существа очень быстро дали о себе знать, словно трогая нужные струны. Грубые ласки и покусывания завели меня просто с полоборота — тело устало бояться и плакать от боли, мгновенно отдавшись новому раздражителю. Возбуждение сексуальное быстро сменяло удушающее ощущение дискомфорта, принося с собой облегчение!  — Что ж ты творишь?.. — прошептала я, сдавшись и окончательно расслабляясь под когтистыми пальцами незнакомки. Агональные спазмы схлынули разом — в её слюне анестезия? — и тело уже без раздумий прильнуло к кусачему миловидному монстру, прижимаясь к нему животом, обхватывая бёдрами её стройные бёдра. Руки всё ещё были постыдно слабы, но чтобы обнять ладонями жуткое и симпатичное личико силы хватило — мой язык протолкнулся к ней глубоко в рот, ища «кусачего» исцеления от пытки, терзавшей нутро. Девушка всхлипывала, с дрожью прижавшись миниатюрными титечками к моим громадным молочным «бидонам». Дернула головой, на миг укладывая остроконечный затылок себе на спину и нервно сглатывая.  — П-прости… — залепетала она. — Это н-е я… Я должна!.. Мои руки тем временем оставили рыдавшее лицо, сдвинувшись вниз по плечам, мимо талии к бёдрам. Трубчатые выросты на спине у девчонки больше не беспокоили, обратившись в странную, но приятную на ощупь диковинку. Какое там, после таких-то «целительных» поцелуев! А последние остатки тревоги и благоразумия развеяли упругие «булочки» девушки, совершенно обычные, человеческие и потому поистине восхитительные. Пальцы сами стиснули эти округлости, раздвигая их в стороны и опускаясь ниже и глубже, прикасаясь к сокровенным нежностям женщины. Да, это чудовище «внизу» оказалось обычной девчонкой. Существо всхлипнуло и внезапно заёрзало бёдрами — она, что ли, стыдится моих прикосновений? — прижавшись лицом к лицу. Горячо задышала, приоткрыв рот и покусывая мои губы внутренней миниатюрной челюстью.  — П-прости… — вновь залепетала странная незнакомка. — Но я д-должна…  — Перестань, — мои губы ответили на поцелуй страшного «языка-челюсти-пениса». — Нам здорово досталось… Мозги просят разрядки со страху… Если ты моему парню ничего не расскажешь, то это останется между нами, хорошо? Я робко улыбнулась странной девчонке, с удивлением ощутив, что боль почти отступила. Вряд ли то была заслуга этой странной «химеры», но совпадение заставило чуять ещё больше признательности к странной девушке. Незнакомка же всхлипнула, покивав головой, и потянулась когтистыми пальцами к моим щекам. Прижалась лицом, обхватив губами мой рот, и… вдруг навалилась всем своим мизерным весом! Миниатюрная пара внутренних челюстей рывком протолкнулась до самого горла, в страстном порыве овладеть мной орально. Я же совершенно расслабилась, с упоением отдаваясь целительным ласкам, обвивая языком увенчанную клыками мускульную трубку девчонки… А через миг содрогнулась от страха, запоздало скумекав, насколько же легко угодила впросак — по внутренней челюсти девушки, как по трубопроводу, быстро протолкивалось что-то упругое и продолговатое! Оно было размером с крупный банан, гибкий и мягкий, и сильно раздуло трубку из плоти, по которой скользило. А непрестанно хнычущая «химера», оседлавшая меня целиком, напряглась изо всех сил, словно обращаясь в нерушимую статую и не давая вывернуться из захвата её пухленьких губ. Я ничего не успела понять, как эта продолговатая хрень протолкнулась сквозь горло и скользнула вниз по пищеводу, окатив ознобом от ужаса! Всё случилось быстро — даже мгновенно для меня нынешней, расхлябанной. Вот я была в тисках невероятно крепких ладоней, и вот — захожусь в кашле, пытаясь в панике вызвать рвоту и выплюнуть жуткий «подарок». Девчонка, ослабившая хватку, тут же ненароком получила коленом в живот и скатилась на пол, вновь юркнув под станок и в не меньшем ужасе прикрываясь руками. Мне же хотелось открутить ей эту дурацкую голову, а руки, бросив бесплодные попытки совать два пальца в рот, зашарили по округе в поисках чего потяжелее.  — Что это было?! — завопила я, как умалишённая. Страх и злость на собственную дурость мгновенно застили прояснившийся разум, и я больше не думала, что настоящие — не «поддельные» — твари могут услышать ошалевшие крики. Тело, наконец-то изжившее боль жуткой агонии, вновь набирало прежние силу и прыть, и я без сомнений кинулась на девчонку, вцепившись той пальцами в тонкую шею.  — Что ты со мной сделала, сука ебаная?! — крикнула той в лицо, холодея от страха. Встряхнула так, что у перепуганной — даже больше моего? — бедолаги безвольно мотнулась голова. В ответ послышался панический лепет, в то время пока жуткие, но вновь почти что безвольные пальцы странного монстра пытались отбиться от моей хватки.  — П-прости!.. — тоненько верещала незнакомка. — Я не хотела!.. Но здесь… Она со слезами на глазах принялась стучать себя по макушке.  — З-здесь… Внутри, з-за глазами… Я чую, как она велит р-размножаться… — и без того большие очи девчонки стали просто огромными от хлеставшего из них почти осязаемого ощущения ужаса. — Она говорит и я н-не могу сопротивляться… П-прости, у-умоляю!.. Я со злостью сплюнула — ещё немного, и сама начала бы выделять кислоту, как те монстры — а затем отпустила девицу. Зло её оттолкнула, усевшись на пол, и принялась щупать себя за живот, как будто это могло хоть чем-то помочь. Метать громы и молнии было уже бесполезно — что случилось, того не отменить. Сама виновата, раз развесила уши, а значит пенять не на кого.  — Что это было? — снова спросила, глянув на незнакомку, но говорила уже куда спокойнее. Дергаться смысла нет. Лучше поскорее понять, как от этой хреновины избавиться, и сваливать отсюда поскорей.  — Н-не знаю… — ожидаемо дёрнула плечами девчонка и зарыдала. — Её голос в-велел сделать это… Я не хотела!.. Она встала на четвереньки и принялась ко мне подбираться, шмыгая носом и роняя слёзы.  — Пошла нахер… — я со злостью пнула воздух ногой, обозначая удар, но девушку это не остановило.  — П-прошу, не бросай меня!.. — плакала она, подбираясь всё ближе. — У-умоляю… Чёрт возьми, да кто ж она мне: друг или враг? Сделала что-то недоброе, но теперь искренне убивается из-за этого, терзаясь содеянным. Совершенно дурацкая ситуация… В конце концов «мамуля» во мне опять победила: смотреть на перемазанную соплами, рыдающую девичью мордаху было невыносимо, и я протянула руки, открывая объятия. Надеюсь, у этой гадины нет больше сюрпризов?  — Ладно, не реви… — пробормотала, подзывая девчонку. — Иди ко мне, дурында… Дважды предлагать не пришлось — стройное, крепкое тело буквально нырнуло вперёд, и девица зарылась сопливым лицом мне между сисек, заревев уже совсем от души. А я совершенно растаяла, принявшись гладить девушку по голове. В ответ послышался лепет о сожалениях.  — Здесь есть медицинская станция, автохирург или хотя бы диагностический центр? — спросила я. Ответом было всхлипывающее «не знаю…». Значит, бродить по комплексу наобум, с целью изыскать способ удалить из меня ту продолговатую хрень, не получится. Я задумалась. Что, если найти «ту», которая приказала это сделать? Очевидно же, что речь шла о той здоровенной сисястой балде из центрального зала, едва не проткнувшей Феми хвостом. Если громадная тварь была главной — кем-то вроде матки у всей это кислотной зловредной сволоты — и управляла ими, допустим, телепатически, то мне нужно встретиться с этой дамой и пообщаться. Не знаю, как эта командная связь между тварями работает, но девчонка же говорит, что ей «велят», поэтому просто охотно поверю — не та ситуация, чтобы перебирать варианты. Найду огромную тварь и выпущу скотине требуху — глядишь, и всё её окружение тихонечко передохнет, лишившись своей королевы. А вместе с тем, может быть, и та фиговина у меня в животе сама выйдет. Хотя от убийства той же пчелиной матки пчёлы не дохнут мгновенно, но я должна была опробовать даже такую возможность.  — Где та, кто с тобой говорит? — тронула я за плечо девушку. — Ты её чуешь? «Химера» подняла голову и зажмурилась, плавно кивнув. Подняла руку, ткнув пальцем в потолок.  — Там… зовёт… — доверительно прошептала она. — Голос очень красивый… Как у тебя…  — Вот уж чего не хватало! — фыркнула я и принялась подниматься, чертыхаясь от досады. — Сравнивать меня с этой скотиной… Да я красивее в разы! Примерно туда же, на верхние этажи, направились и Феми с Эллен. Если она сдержит слово и не бросит моего «паучка», то легко защитит его от мелких тварей. Но та здоровенная «мамка», судя по указанию девушки-монстра, тоже была наверху, и это уже крайне хреново. С ней им двоим не совладать. Разумеется, у алантца был «Иманиши», способный одним точным выстрелом разнести чудищу голову и поставить мгновенную точку в бою с «королевой». Но я очень беспокоилась на этот счёт. Мерзко было сомневаться в том, кому призналась в любви, но и объективной реальности никто не отменял: сердце подсказывало, что мой малыш Феми пока что не справится с этим. Оставалась надежда на Эллен, но раз «химеру» всё ещё звали, значит, что-то у парочки не заладилось. Только бы они были живы…  — Есть безопасный путь наверх? — спросила я у девушки, стараясь не терзаться вредными тревожными мыслями. Та пожала плечами.  — Может, у тебя было оружие при себе? Ну, до всего этого. Опять тот же жест.  — Так и не вспомнила, что за коктейль мне вкатила? — очередная попытка. И вновь отрицание. Да уж, как источник информации, девица эта, скорее, величина отрицательная.  — Мне много осталось? — с вздохом пробормотала я, похлопав себя по животу. На этот раз девушка просто опустила глаза. * * * Бросаться в бой с голой — в буквальном смысле — пяткой и пылающим сердцем было смерти подобно. Уж если эта бледная наполовину дура, наполовину — чудовище так легко меня заборола, прижав к полу и смачненько засосав, то «чистокровные» твари даже пикнуть не дадут и при первом же тесном контакте пустят на корм для совей чёртовой «мамки». Бесит, но факт, а значит нужно искать варианты. И первый из них — попросить Эллен любезно поотрывать головы кислотным уродам, чтобы влюблённая парочка сумела сбежать из этого ада. Нет, а чего? Ей-то едкая дрянь, что бежала в телах странных созданий, нисколечко не вредила и… Я как на стену наткнулась, запнувшись на середине воспарившей тактической мысли. Если опустить то, как я собиралась донести просьбу до «кучеряшки», то кто она вообще такая? Рвёт тварей просто на загляденье — слов нет, аж брызги летят от чудовищ. Но при этом Эллен очень похожа на них, с поправкой на крайнюю привлекательность, и кислоты не боится. Очередной мутант? Ой, не думаю, что это лишь совпадение!.. Но как бы там ни было, а сперва нужно было подняться наверх, чтобы соединиться с основными ударными силами. Да уж, я хотя и выглядела, как сочная дородная «доминаторша — которой даже перепуганная «дура-химера» сумела воспользоваться! — но посреди этого воплощённого ада «матриархом» всё-таки была Эллен. А потому я совершенно не против, если она немножко мной покомандует: например, предложит дельный план, как нам Феми не растаять в лужах кислотной кровищи. Сгустки боли почти совершенно рассеялись, вновь разлившись по телу «гриппозной» ломотой в суставах и мышцах, но это были уже незначительные неудобства. За одним небольшим исключением: я наконец-то узнала, где у меня чёртова спина. Воспалённые мышцы горели огнём от непомерной тяжести титек, тянувших вниз, как две наковальни! Раньше даже не задумывалась об их существовании, лишь временами досадуя, что внушительный бюст лезет под руки во время мелкой моторики. Ну, ещё при стрельбе вкладываться в оружие не очень удобно с этаким бюстом. Но теперь я каждые две-три минуты останавливалась и разминала затекавшую спину, с кряхтением прогибаясь и растирая зудевшие в глубине сиськи. Ареолы на них распухли настолько, что соски полностью спрятались в щёлках, не показываясь, даже если я пробовала их мягким движением «выдавить» обратно. Ещё и аппетит проснулся просто звериный, хотя это, скорее, плюс — вроде как, «помирать» откладывается и в честь этого надо покушать. Но голод разгулялся такой, что поиски чего бы то ни было пришлось отложить и вернуться к изодранному защитному костюму. Из его кармашков были добыты батончики с пищевым концентратом и тут же жесточайше «схомячены». Я даже не подумала предложить «химере» — просто забыла об этом — и как в лесопилку, закинула в себя эти брикетики, даже вкуса почуять не удосужившись. Тело приходило в себя от потрясений и просило у хозяйки ещё и ещё. «Ещё» взять было неоткуда, разве что пластик обёрток облизывать, и я вернулась к поискам. Девушка-монстр, забавно цокавшая по полу когтистыми пальцами на ногах, более не отставала ни на шаг, следуя, как привязанная. Она то прижималась ко мне со спины, по подобию Феми обнимая за ягодицы, то без колебаний просто хваталась за руку, будто мы две подружки. Но я сразу же уловила странность в её поведении: «химера» не столько опасалась, что я уйду и оставлю её в одиночестве, а как будто защищала меня. Или защищала то, что во мне? Ту хрень, что она в меня отложила? Хотя, у этой барышни всё равно были козыри в рукаве, способные удивить. Быстро привыкнув к прикосновениям — вполне себе даже приятным — я вдруг замерла, вскинув руку и озадачено уставившись подмышку. Странная девушка-монстр прильнула губами к моей ягодице и слизывала подсыхавшие потёки зеленоватой слизи из чана. Внутренние челюсти работали то как гибкий язык, то как миниатюрный стимулятор, мягко покусывая кожу.  — Т-ты чего делаешь? — пробормотала я, сбитая с толку. Девчонка как будто опомнилась и отскочила с виноватым видом.  — Опять «она» говорит? — подсказала я ей. «Химера» покивала вытянутой головой.  — Э-это не слова… — когтистый палец прижался к виску. — Это как будто сокровенные желания… Чужие… Пришлось сдаться — большого вреда от этих вылизываний нет, а вот времени на выяснение уйдёт уйма. Я слегка прогнулась в талии, добровольно отставляя крутое бедро и призывно похлопав себя по попе.  — Ну, чего ждёшь? Продолжай… Девушка вытаращилась непонимающе, жадно глянула на мои увесистые ягодицы… и вновь прильнула губами к коже, принявшись вылизывать её и покусывать. Лучше уж пусть она ухаживает за мной, чем по велению «зова» этой блядской королевы отчебучит что-нибудь совершенно непотребное. Хотя по спине всё-таки побежали мурашки озноба — избавиться от «бананчика», засевшего в животе, захотелось с новой силой. * * * Производственный цех ничем полезным радовать не спешил: сплошь громадные «алхимические» колбы, роботизированные станки — нечто среднее между автохирургами и пыточными живодёрнями — и столы, столы, столы с лабораторной посудой… Я больше ни о чём не спрашивала девчонку, просто суя нос в каждый угол, да своевременно подставляя ей новые части тела для «умывания». Искала съестное — живот грозно урчал с голоду — и пыталась найти одежду или оружие. С пушками в этом доме «веселья и счастья», судя по виденным россыпям гильз и дырам в стенах, проблем не было никаких и мне, в конце концов, просто могло повезти. Но первыми под руку подвернулись какие-то шмотки, ворохом высыпавшиеся из гардеробного шкафчика и принадлежавшие не иначе как рослой — «в теле» — скеланке. Хотя на моём фоне она всё равно была болезненно тощей анорексичкой, потому что в её брючки я с превеликим трудом смогла уместить свою пухлую задницу. Вот же засада: всё никак не привыкну, что я, вроде, и не толстая, «упитанно-стройная», но на ягодицы мало что могу нацепить из общедоступного. Разве что чехол для бронетехники. Кое-как, с матюками и пыхтением, натянув штанцы и немного поприседав, я с замиранием вслушивалась, как жалобно трещали крепчайшие швы на упитанных «булках», но в целом осталась довольной — хотя бы не голышом. Курточка же даже под грудью не могла сомкнуться полами, не говоря уж о том, чтобы прикрыть непрестанно зудевшие сиськи. Но выбирать не приходилось. Сменю на защитный костюм, как только найду его. Еды же, как назло, не попадалось. Даже надкушенного и недоеденного батончика не нашлось! С голодухи — да чего ж жрать-то так охота? — я начала недвусмысленно оглядываться на колбу, в которой ещё недавно лично плавала, восстанавливаясь. Зеленоватый «кисель» выглядел неаппетитно и даже почти тошнотворно, но я ведь уже хлебнула его пару раз, пускай и вынуждено, но до сих пор не померла. Его можно есть? С досадой шлёпнув по ненасытному пузу — не иначе, как моя малышка маму сосёт, почуяв, что опасность миновала — я заставила себя пройти мимо ёмкости с целебными «соплями». Думать о том, что виной разыгравшемуся аппетиту был внедрённый «бананчик», не хотелось. Недолго ему мои нервы тиранить, а потому и волноваться нечего. Углубившись в дебри медицинской и научной машинерии, я с растущей злостью то и дело натыкалась на увлекательное «ничего». Попетляв кругами по цеху, нашла «неформат» — ну хоть что-то! — и с вселенской печалью заметила останки разорванного пакетика с питательным бульоном. Аж потекли людоедские слюнки при виде этого пластикового «трупика». Видать, пока «химера» тащила меня в колбу, он выпал и содержимое вытекло. Какая утрата… Прохаживаясь по помещению, в одном из дальних углов я наткнулась на следы деятельного беспорядка. И тут же насторожилась, на рефлексе бессмысленно приподнимая бесполезный «неформат». От него сейчас, даже как от дубины, было мало толку — неухватист и неудобен в такой ипостаси. Но и тут опять свезло — всё ограничилось лишь беспорядком. Ручные инструменты были разбросаны по полу. Повсюду лежало крошево пробирок, которое приходилось обходить, чтобы не изранить босые ноги. Хотя «химера» за моей спиной ступала по хрустевшим осколкам не глядя, совершенно не ранясь и даже не замечая факт их наличия. Ей было некогда — девушка с молчаливого одобрения — усердно вылизывала мой живот, постоянно мешаясь под рукой. Я же остановилась, опустив оружие и положив на макушку «химеры» ладонь. Дальше идти не было смысла — напротив, в большой колбе покрасневшего «киселя» плавало женское тело, лицом как две капли воды походившее на трудягу, вылизывавшую моё пузико. Сходство было ошеломляющим. Значит девчонка — это клон одной из работниц наркотического промысла? Создают клонов и на них обкатывают своё дерьмо? Жестоко, но, наверно, разумно… Бедолага в колбе умерла жуткой смертью — в её груди словно что-то взорвалось, проломив огромную дыру в рёбрах. Как будто что-то — или кто-то? — пытался выйти из её тела, успешно завершив сие начинание и отняв жизнь у несчастной. Наверное, когда в комплексе хорошенько запахло жареным, «химера» сумела добраться до своего «прототипа», повинуясь командам королевы чудовищ. Женщина в колбе до последнего боролась, пытаясь изыскать способ устранения угрозы, поселившейся в теле, но ничего не смогла сделать, став жертвой собственной жадности и недальновидности. «Химера», ласкавшая моё пузико острыми зубками, ничего не заметила — или делала вид — поэтому я отвернулась и молча пошла прочь. Если какой-никакой спец не сумел ничего сделать, то я и подавно не смогу извлечь чёртов «бананчик». Больше в этом цеху ловить нечего. * * * Брожения по «наркопромышленным» мощностям, как это и бывает, принесли плоды под самый конец. У одного из станков нашёлся труп алантца в луже запёкшейся крови. Погибший был тщательно перебинтован, но это не помогло, и он всё равно истёк кровью от обширных ран. Женщина в колбе заперлась здесь не одна и старалась помочь товарищу — пускай он и был, априори, мерзавцем — но его вытащить с того света не сумела. Но неплохо выучила свой клон, раз той посчастливилось почти наобум спасти меня. Отчего злиться на девушку-монстра, даже как на правопреемника образа преступницы, умершей в колбе, хотелось ещё меньше. Странно было это признавать, но кусачая «химера» — изгой-девиант в своём племени чудищ-мутантов и жертва, не понимающая, что происходит. Я похлопала девушку по плечу, веля отстраниться, и потянулась к оружию погибшего. Живот мой к этому времени блестел, как у кота одно место, поэтому жуткая «нянечка» переключилась на сиськи, с жаром облизывая и покусывая соски в складках болезненно раздувшихся ареолов. Миниатюрные внутренние челюсти девушки погружались между припухлостей, создавая иллюзию, что она окунает свой «язык» мне прямо в титьку. Но такой пикантной ситуацией во всей мере не было времени насладиться. Забота девчонки словно размазывала изматывающий зуд в сиськах и животе, так что я просто приняла её, отогнав на задворки восприятия пошлые мысли о пенисе Феми. Стараниями монструозной девчонки давно уже «потекла», основательно промочив тесные брючки девичьими «соками», на что попросту не обращала внимания. Оружие погибшего оказалось алантской разработкой, приспособленной именно для их «многоручия» и затрудняющей пользование прочим расам. «Неизвестная» модель опять оказалась смутно знакомой, пробуждая полезные воспоминания. Это был воронёный автоматический нарезной дробовик с электронным подрывом боевой части, наводимой по лучу инфракрасного лазера. В общем, адская машинка с просто чудовищной останавливающей силой. Один калибр чего стоил — такой «конский», что какой-нибудь «тоти» мог бы эту пушку банально выебать в срез ствола. В общем, коробка «неформата», так толком себя и не зарекомендовавшего, была отложена в сторону. Я подняла новое оружие, осматривая его получше. На корпусе — почему-то скеланской клинописью — после затёртого номера и расплавленного опознавательного чипа было выведено «Венатор». Опять же ничегошеньки не говорит, но, видать, сделано по лицензии? Если так, то просто отлично — кто-кто, а уж скеланцы знают толк в изготовлении всякого «околооружейного» барахла. Магазин был всего на семь патронов, хотя в случае «венатора» следовало бы говорить «аж на целых семь!..» Этих тупоносых ребристых «дур», перетянутых пологой винтовой навивкой и имеющих размер нормальных таких огурцов диаметром сантиметра четыре, в большем количестве в короб боепитания было просто не напихать — оружие и так имело запредельный для ручного оружия вес. Так что если всё же случится осечка, то таким патроном можно запросто всадить по зубам, как кастетом. Зарядов было всего ничего — двадцать семь. Однако, это на три десятка больше, чем к «неформату», а значит разгрузку с трупа долой — «жмурик» добрый, он поделится. Вещица на меня — ну, разумеется! — не налезла, оказавшись узкой даже в плечах, а возиться с ремешками регулировки, намертво склеенными запёкшейся кровью, не было ни охоты, ни времени. Я просто накинула её на левую руку на манер дамской сумочки, попробовав дотянуться до запасного магазина. Ну, могло быть и хуже… Тем временем, пока руки колдовали над трофеем, глазёнки с жалостью поглядывали на «неформат». В груди зрело чувство, словно я бросаю щенка на произвол судьбы. Чёрт! Это был лишний вес и помеха, но… «жаба» душила его оставлять. Вернувшись к изодранному защитному костюму, я велела «химере» надрать из него отдельных полос. И с офигевшим видом принялась следить за тем, насколько же легко когтистые пальцы — даже пальчики! — полосовали крепкую защитную ткань. В который раз порадовавшись удаче и тому, что девушка-монстр за «наших», я смастерила подобие оружейного ремня и, пристегнув его к «неформату», повесила оружие за спину монструозной девице. Пусть вьючным осликом поработает. Девчонка же так разошлась в своих «ухаживаниях», встречая полное отсутствие недовольства с моей стороны, что уже я начала чуять себя «маткой» чудовищ, непроизвольно томно вздыхая от удовольствия. Эта пепельная дурочка не понимала, или не хотела замечать, какой эффект на меня производит. Её внимание — вроде бы эротичное, но парадоксально нейтральное — настолько заводило и будоражило, что задрожали коленки! Дышать, кроме как со сладостно стонущим выдохом, не получалось, а тело как будто само натыкалось на преграды, рефлекторно вставая «в позу» и ожидая скорейшего тесного проникновения.  — П-постой… — заикаясь, я наконец-то оттолкнула увлечённо клацавшую внутренними челюстями девчонку. — Д-дай уже отдышаться, дурёха… И вообще — прекращай. Я и так не в своей тарелке. А из-за тебя — вообще полный ноль, как боец… Девушка как будто не слышала, продолжая азартно покусывать и выискивать спрятавшиеся соски. Алантская пушка, как неподъёмная гиря, грохнулась на стол и я, последовав примеру «химеры», принялась кусать собственные пальцы, со стоном оседая на пол. Как ни боролась, замечая лишь чудище рядом, но под таким напором устоять не могла. Я ведь… Да! Я ведь женщина, в конце-то концов — имею право быть слабой, особенно когда так бессовестно мучают удовольствием. Для этой жуткой дурёхи прикосновения к моему телу были всего лишь своеобразной заботой о блядском «бананчике», но для меня — ужаснейшей пыткой, ведь вся я обратилась в одну сплошную эрогенную зону! Голос сладко захныкал — да я ли это? — а ладонь сама потянулась к промежности, ловко подныривая под тугую ткань рабочих брюк. Вторая рука стиснула громадную сиську, сдавив словно помпированный ареол, но даже это не заставило сосочек показаться наружу. «Химера», словно чего-то такого и дожидавшаяся, тут же обхватила пухлыми губками набухшую плоть, погружая меж складок крохотные внутренние челюсти и заставляя меня едва ли не взвизгнуть от удовольствия! Робкая попытка оттолкнуть эту жадно сосущую и сладко кусающую гадину не увенчалась успехом… В мозгах ещё кто-то пытался кричать о непростительной тупости происходившего, но похотливые сучки, роившиеся в моей голове, как толстожопые Милфы-пчёлки, с хихиканьем накинулись на этот глас разума, мгновенно уничтожая остатки вменяемости длинными, похотливыми язычками. На самом деле — как будто кто-то лизнул меня в мозг, разливая среди извилин жидкую похоть среди потоков слюны. Взмокшая «киска» на это мгновенно ответила, предвкушающее чавкнув каплями смазки и жадно вбирая в себя жалкие крохи в виде двух пальцев. Это было… Это было попросту оскорблением! Это даже не рядом с членом моего милого, но это всё, я могла себе дать. Содрогаясь от пронзавших тело сладких конвульсий, текущих волнами вверх по животу от влагалища, с хриплыми вскриками принялась безжалостно теребить свою «девочку», нещадно мучая пылавший от возбуждения клитор. Пальцы нырнули внутрь так глубоко, насколько это было возможно — то есть, лишь раздразнили, оставив ни с чем. Долгий десяток секунд я пыталась «фистить» себя, не чуя того, чего так желала. Толкала уже четырьмя пальцами разом, разминая стенки влагалища, но в груди всё равно вскипала дурная обида: ничего не выходило! Не зная, что делать и едва не рыдая от такого бессилия — боже, да что ж за дура такая?! — я согнула пальцы, теребившие «киску», прижимая их к стенке влагалища напротив лобка. И содрогнулась от чудесной волны наслаждения, забыв как дышать, как стонать и как плакать — подушечки мгновенно нащупали сладостный бугорок «точки G»! Крупное тело всё же имело особые преимущества и моём случае искать лакомый уголок не приходилось — не заметить эту волшебную кнопочку удовольствия было попросту невозможно. «Химера» с удивлением отстранилась.  — Что ты делаешь? — озадачено пробормотала она, хлопая ресницами. И ведь, судя по взгляду, эта сучка не придуривалась — действительно ничего не понимала.  — Всё хорошо… — томно выдохнула я, играя животом, как танцовщица, да бесстыдно хлюпая ладошкой в пизде и тиская груди. — Минуточку… Ещё пару секунд… Я уже… Я скоро!.. Ка-а-апельк-у-у-у… Запредельное возбуждение, давившее на мозги всё последнее время, дало о себе знать и тело забилось в сладострастных конвульсиях, колыхая холмами громадных титек и сотрясаясь от бивших прямо в мозг волн удовольствия. Пальцы, долбившие влажную щель, продолбили её до самой башки, неся с собой уже не один только кайф, но и добрую порцию боли. Но прерваться я уже не могла — чем дальше уплывала по волнам удовольствия, тем меньше оглядывалась на физические неудобства. Животик, словно наконец-то очнувшись, до безумия захотел чего-то большого, толстого и упругого — чтобы одним толчком и до самой матки!.. М-м-м!.. Но даже четверо пальцев всё же сумели дать пару глоточков экстаза и вернули таки с небес сладострастных фантазий на пошлую землю реальности. Влагалище стиснулось до узости девственной щёлочки, а тело вскинулось томной дугой в оргазмичном порыве. Груди нависли над головой и рухнули на лицо, как две упругих «скалы», пальцы вжали в плоть бугорок «точки G», без сожалений запуская «подрыв» и воспламеняя нутро! Я завизжала, как дура, от сладострастной неги удовольствия, залившей сознание! Испуганно вцепилась зубами в ладонь, чтобы не шуметь слишком громко — вот же хохма! — задёргалась в конвульсивных толчках, мелко затрясла пышными бёдрами, то ли насилуя себя пальцами, то ли насаживаясь пиздою на них. Яркая вспышка оргазма — блядь, как же долго я тебя дожидалась! — на миг ослепила, тут же угаснув. Испарилась, как разрыв фейерверка. Но за ней пришла вторая и третья. После — накатила четвёртая!.. Вздрагивая и завывая в блаженстве, я дотянула до седьмой волны мультиоргазма — болезненно-долгой, сладкой, мучительной — и наконец-то расслабилась, сумев таки вспомнить кто я и где нахожусь. Довольная вульва раскрылась, как взмокший после ливня цветок, и по брючкам уже беспрепятственно потекли сгустки смазки. Это было нечто! Пробуя отдышаться и приподнявшись, я глянула на промежность, кое-как высмотрев его за колыхавшимися сиськами — там красовалось громадное мокрое пятно. Вот же чёрт, словно обмочилась! А это ведь был даже не сквирт — моё тело просто хорошенько смазало лоно и мозг, ожидая действительно стоящего проникновения, а не посмешища в виде парочки пальцев. «Химера» же бестолково хлопала глазам, не отводя от меня взгляд. Как будто собиралась сбежать. Но «бананчик» не позволял это сделать. Да и мне не следовало о нём забывать, хотя в этот момент все проблемы были такими нелепыми…  — Испугалась? — усмехнулась я, томно подвигав бёдрами и словно пытаясь подползти к девушке.  — Н-немножко… — робко кивнула та головой, прижав ладони к груди.  — Понравилось то, что увидела? Девушка глянула исподлобья:  — О-очень… — ещё тише ответила она.  — Гадкая девчонка, а ведь всё из-за тебя… — улыбнулась я «нянечке» и негромко приказала. — Открой ротик… Та нервно сглотнула, но повиновалась, беспрекословно распахнув влажные губки и демонстрируя не такие уж и страшные внутренние челюсти. Я вытащила мокрую и пропахшую пиздой руку, опуская пальцы на «язык-челюсть» девчонки и прихватывая её за подбородок. Чёрт, ну и ручища у меня — ладонь могла бы накрыть ей всё лицо.  — Оближи, — чувствуя себя на седьмом небе от счастья, приказала я. «Химера» снова сглотнула и, зажмурившись, сомкнула губы, принявшись прилежно посасывать. А у меня по телу прошла волна бестолковой вибрации: так отчаянно захотелось мужика — или, хотя бы, толстого, воняющего спермой члена — что думать о чём-то другом было просто невмоготу! Это всё Феми, его вина! Шестирукий засранец влюбил меня в свой толстый хуище — без его полуметровой детородной «колбасы», из-за которой матка захлёбывалась в семени, я чуяла себя почти что неполноценной. Вот же гаденыш! Обожаю его… Свободная рука принялась с треском стаскивать с полных бёдер тугие штанишки, давая свободу колыхавшимся ляжкам. Пришлось помогать вилянием задницы — «корма» моя как будто нарочно мешалась, словно став больше и не давая свалиться в окончательную и такую приятную глупость. Удалось выпростаться только из левой штанины, но и этого было достаточно — я широко развела упругие ляхи, почти садясь на «шпагат» и без стыда обнажаясь перед странной «химерой». Пусть мой милый Феми простит эту шалость и нелепую причину заминки, но если я не насыщу свои телеса действительно полным оргазмом, то просто не смогу действовать эффективно, мечтая о его члене! Девушка-монстр пялилась на меня во все глаза. Часть «чудовища» в ней сдалась, отступила, пропуская вперёд явного «человека», и девица, какой бы бестолковой она ни казалась, почуяла, что со мной происходило что-то необычайно приятное. Залилась забавным румянцем, смотревшимся чуждо на синюшно-мертвенной коже. А я, пытаясь ласкать обе сиськи свободной рукой, кусала от предвкушения губы. Улучила момент и схватила в сосущем роту у «химеры» её жуткие малые челюсти! Прихватила их пальцами, на манер сигареты, мягко потянув на себя, словно поймав зевнувшую кошку за шершавый язык. Девушка ойкнула, но и тут не посмела ничего возразить, лишь с нарастающим ужасом вперившись взглядом в приближавшуюся к ней пухлую пизду мамочки Милфы. Да уж, страх был понятен. Милое личико «химеры» и моя текущая соком «малышка» были почти одинаковых габаритов — я оказалась немножечко больше — и сближение грозило девушке душистым «маминым» поцелуем. Ожидая который влагалище вновь потекло, опять становясь влажным и ароматным, с замиранием ожидая, когда же наши губы встретятся и сольются в вагинально-оральном засосе.  — Не смей меня укусить, слышишь? — проворковала я с истомой в дрогнувшем голосе, когда рот «химеры» наконец-то сомкнулся на моих нижних «губах». — Затолкай свой… язычок поглубже… глупая девочка… Всё самое скверное эта дурында со мной уже сделала, поэтому опасаться больше не было смысла. Да я и не хотела. Даже думать не желала, мечтая об одном только сексе. Просто обняла жутковатую девичью голову ляжками, мягко надавив под длинным затылком голенью, запирая её в нелепом захвате. И затрепетала, не зная за что ухватиться и как не завизжать от наслаждения! Клыкастые челюсти, так походившие в эти мгновения на толстенький член, медленно двигались в глубину, упруго проталкиваясь промеж ноющих мышечных складок. «Химера» что-то мычала, хлюпая и пуская пузыри из моей смазки, но я не расслышала, да и слышать ничего не желала — она виновата передо мной, так что пусть теперь отработает. Ладони легли на макушку странной девицы, а бёдра принялись мягко толкаться навстречу, волнообразно двигая пахом и ворочая толстым задом под всяческими углами, чтобы задеть как можно больше чувствительных точек внутри. Когда же челюсти уткнулись мне в матку, мягко коснувшись зазвеневшего в предвкушении устья, я всё же опомнилась и тотчас шлёпнула по щеке бедолагу, сосавшую «киску». Удар в моём нынешнем состоянии даже называться не мог таковым, но внимание привлекал — чего и надобно было. Постанывая, я покачала головой, лаская взмокшее девичье личико и пытаясь затолкать ей в рот ещё и парочку пальцев:  — Не смей… Глубже — нельзя… — велела девчонке. Та опять промычала и челюсти заскользили обратно, слегка приоткрывшись, как якорь, и словно становясь «толще»! Восторгу не оказалось границ и пришлось до крови впиться зубами в ладонь, чтобы не завопить от экстаза, а влагалище сдавило девчонку так сильно, что её продвижение ненадолго замедлилось. Я словно пыталась вобрать в себя умилительно-страшное чудище мышцами вульвы, забываясь, что это она меня ублажала. Вспомнила, как сладко было «сосать» влагалищем член милого Феми… Пугающий, но такой восхитительный «язычок» ритмично нырял внутрь и наружу, даря блаженное трение и тянущее чувство наполненности. Смазка залила личико девушки до самых испуганных глаз — хотя спустя парочку моих оргазмических воплей она не так уж и боялась. Изголодавшись — не иначе как с подачи целебного средства — я так щедро «струила» потоками сквирта, что эту бедняжку заливало до плеч. «Химера» чихала и фыркала, натурально захлёбываясь в маслянистых потоках, но не смела прервать чудесное действо. А я, кусая и тиская пухлые ареолы, с довольными стонами извергала ещё и ещё, трепыхая толстыми ляхами, как невесомая балерина. За недолгое время под нами натекла настоящая лужа из моих «соков» и хлюпанье страшного «языка» совсем потерялось на фоне плеска струй сквирта, падавших на залитый пол. * * * Я старалась так, как только могла, пытаясь взять побольше, поглубже и побыстрее, чтобы наконец-то утолить так не вовремя поднявшую голову похоть. Очумевшая от собственной тупости и неистребимой жажды телесной близости не знала, как оправдаться. Было хорошо, сладко, но, вместе с тем, и удушающее стыдно за то, что я «трахалась», пока с Феми могло произойти что угодно, но… но я потом ему обо всём расскажу и он простит свою глупую Милфу. Буду месяц делать ему минеты за завтраком, заглаживая эту «интрижку» с девушкой-монстром. Когда же тело наконец-то сказало «Ладно, мамуля. Всё ещё мало, но пока что сойдёт…», я едва ли не бегом, нахлёстывая сиськами по полу и на четвереньках подползла к столу, поскорей подхватила оружие, вскочив на ноги. Живо шевелиться, спасаться, пока опять не накрыло! Одеваться не стала. А зачем? Моя «девочка» была, словно река, и штанишки промочила насквозь. Теперь их просто не натянуть обратно, даже если бы и захотелось. Что ж, придется пощеголять голым задом. Но раз уж у нас тут подобралась женско-монструозная компания с единственным парнем, то я не против толики эксгибиционизма. «Химера» тоже была вся мокрая и, не смотря на свой грозный, пугающий облик, вид имела крайне жалкий. Я коротко поцеловала её в перепачканную щёку, слизав свою влагу с сизой кожи.  — Ты молодчинка, — похвалила девчонку, будто в ней не было ничего странного. А затем, поддавшись порыву, вновь прихватила за челюсть и с удовольствием «засосала» милого монстрика, запустив ей в рот свой язык. Сняв голову, по волосам не плачут — что бы я не сделала, хуже уже не станет. Хотя странно было чуять в себе такую резкую перемену отношения к этой девице, которой, по всем порядкам, положено до конца оставаться в числе подозреваемых. Но «химера», судя по искреннему взгляду, опять не поняла за что похвала, вновь прилежно кивнув и зардевшись. Ну, вылитая невеста-монстр на выданье… * * * У дверей нашёлся интерком, хотя если бы я не стонала на весь цех, как квартет шлюх, давно бы его заметила. Вмонтированное в стену устройство было подключено к общей сети — это случилось поняла, наобум понажимав на виртуальные кнопки. Но я не могла знать, добрались ли уже Феми и Эллен до контрольного центра. И не могла терять время, попусту талдыча в микрофон — без того провозилась изрядно. Впрочем, пару раз — на всякий случай — всё-таки проговорила в интерком, описав ситуацию и как можно точнее рассказав, где я, куда направляюсь и откуда, примерно, иду. Вдруг повезёт? После чего покинула лабораторию. Коридор, испачканный моей подсохшей кровью по стене, после просторного цеха показался тесной каморкой. Внимание сконцентрировалось, и взгляд быстро заметил и камеру видеонаблюдения, и кнопку пожарной тревоги — допотопного вида коробку под потолком и красную блямбу на стене. Да уж, я была сомнительной боевой единицей. Наполовину дура, наполовину — голая, попыталась заглушить ранившее сердечко чувство досады по этому поводу. Подумала, что долбануть её кулаком — кнопку, а не досаду — было преотличной мыслишкой. Ведь если Даша и его благодетели — гореть ублюдкам в аду! — действительно не поскупились на пожарную сигнализацию, то «ревун» заорёт на весь комплекс, скрыв шум нашего передвижения. А заодно подскажет той парочке, что мы ещё боремся. Получив джеб по кнопке — аж пластик панели хрустнул! — тревога заверещала истошно и «радостно», как беременный птеродактиль с похмелья, переливаясь с низкого в высокий тон и обратно. «Химера» прильнула испуганно, да и мне стало слегка не по себе после долгой гнетущей тишины от дурного вопля почти в самое ухо. Конечно, я тоже пошумела немножко, но это было не в счёт… Риск был велик, даже огромен — всё, что угодно, могло пойти наперекосяк — но опять обошлось. Госпожа Неудача словно решила не размениваться на мелочи и зрела чем-то недобрым. Но хищные твари не принялись ломиться в межкоридорные двери — и на том спасибо. Пальцы на хитром цевье оружия немного расслабились, стрельба пока отменялась. Я хотела было рвануть вверх по пожарной лестнице, даже пострелять под шумок тревожного ревуна, если придётся, но вовремя скумекала обождать. Наконец-то перестала думать пиздой, вновь принявшись воспринимать мир головой, а не влагалищем, и с глупым видом уставилась в объектив видеокамеры, принявшись то и дело призывно помахивать ей рукой. Две минуты — не срок, поэтому я всё это время простояла на месте, как болванчик, кивая головой. И это снова сработало! Электронная фиговина под потолком ожила и, как пьяный спросонья, слепо поводила циклопическим оком по сторонам, то ли присматриваясь, то ли «принюхиваясь» пятаком объектива. Наконец-то кое-как нацелилась на меня. То есть, «зритель, руливший камерой, был в этом неопытен? Ну, точно: это либо Феми, либо ещё один выживший, запершийся на самом верху. Хотя последнее маловероятно. Это был именно мой «паучишка»! А уцелевший из числа местных мерзавцев или мерзавок обязательно попытался бы связаться с своими, если бы сумел закрыться в комнате управления. Камера поводила окуляром по сторонам и нацелилась на «Химеру», робко оглядывавшуюся и не замечавшую электронного шпиона. Девушка держала меня под руку, прижавшись к ней миниатюрными сисечками, и изредка поглядывала куда-то вверх, словно через металл перекрытий, мечтательно при этом вздыхая. Да так проникновенно «охала», что мне начинало казаться, будто она по моему Феми вздыхает, разлучница! Наверно, ей опять давила на мозги «королева» чудовищ… Я замахала рукой в объектив, наскоро объясняя и давая понять, что всё в порядке, хотя это и так было ясно, раз стою тут цела и невредима. Камера «помолчала» недолго, а затем медленно «кивнула» в ответ, словно соглашаясь, и навелась на пожарную дверь, пару раз кивнув уже в неё. И тут же начала телепаться, словно в отрицании. И как это понимать прикажете? Меня предупредить пытаются? Мол, путь условно-безопасный? Но это и так понятно — в этих чёртовых коридорах смерти я бы себя и в штурмовой «силовухе» чувствовала неудобно. Хотя, внутри всё равно стало тепло от самого факта заботы. «Обожаю этого пацана!» — вновь пронеслось в мыслях. Я послала воздушный поцелуй Феми — а это мог быть только он! — изобразила рукой в объектив акт фелляции и шмыгнула на лестницу, потащив за собой девушку. Замерла на пролёте, «принюхиваясь» к атмосфере — глупость конечно, но иного способа не было. Впрочем, проблем с герметичностью в этом секторе тоже не повстречалось и дыхание низким уровнем кислорода не угнеталось. Мы вихрем промчались два пролёта, и только потом я поняла — что-то вновь было не так. Размышления и трата времени — когда до любимого было всего ничего! — обратились в ужасную муку, но я просто заставила себя замереть и прислушаться к чувствам, присмотреться к округе. Точно! Присмотреться! По какой-то причине на пролётах пожарной лестницы не работало аварийное освещение — тусклых огоньков не было заметно снизу до верху — но я прекрасно всё видела. Без красок, в монохромии палитры серого цвета, однако, отлично различала предметы на всём расстоянии, насколько хватало взгляда. Ступени лестничных маршей, привинченные на стены таблички с непонятными надписями — опять же, видны били лишь контуры, а не цвета — перила, даже одинокий мёртвый «тоти» в лабораторном халате, «озябший» в углу — ничего не укрылось от взора. Но я таких чудес кошачьего зрения за собой не припомню. Неужели, это побочка от «коктейля» девушки-монстра? Она, кстати, тоже, шагает уверенно: за руку держит, но идёт не оступаясь… Да и чёрт бы с ней, с побочкой — главное, что очень «в тему» и вовремя. Оружия на тхотамце не нашлось. Бедняга, как оказалось, каким-то чудом забрёл сюда с оторванной рукой, отчего благополучно истёк кровью. Подозрительных «взрывов изнутри» в районе груди на нём тоже не обнаружилось. Так что тело осталось позади, а мы заторопились наверх, преодолев последние метры до верхнего этажа. Замедлившись, я прислонилась ухом к двери, вслушиваясь в происходящее, и, зло чертыхнувшись, поморщилась. Госпожа Неудача наконец разродилась, а везение не могло длится вечно — с той стороны были слышны шаги. Что-то размеренно и тяжело бухало ногами по коридору. Судя по шуму, не такое массивное, как сисястая «королева», но куда больше мелкой кислотной сволоты. Лично лезть в свалку с этими тварями не было никакого желания, но выбора попросту не оставалось: ещё больше промедлю — и «бананчик» накажет за нерасторопность. Или чудовища всё-таки доберутся. Или от жажды умрём. Или ещё какое «или» — много ли нужно, чтобы уйти в Верхнюю Тундру посреди комплекса, полного кровожадных тварей? Я пару раз глубоко вздохнула для храбрости, быстро пояснив «Химере» суть плана. Перехватила оружие и потянула скобу-ручку пожарной двери. В растущую щель хлынул хруст ломавшихся чёрных «соплей»…