День последний

День первый. Довольно иронично, ведь я думал, что он станет моим последним. Чемодан в моих руках был немного запылённым, видимо, от того, что им не пользовались вот уже достаточно длительное время. На мне симпатичный костюм и белая шляпа, которую прохладный ветер несмотря на все его усилия так и не смог сдуть с моей головы. Наверное, мне идёт. Не знаю. Разглядывать как-то особенно не было времени. Вообще странно, что я думаю об этом именно сейчас. Пожалуй, я веду себя слишком спокойно для человека, что проживает последние минуты своей жизни и знает об этом, верно? Но что уж поделать. Иного выхода нет и быть не может. В чём смысл кричать, паниковать, плакать? От этого ничего не изменится. Лучше уж в последний раз насладиться прекрасными мгновениями жизни и со спокойно душой принять то, что мне суждено. Я сам избрал для себя такую судьбу. Нет, я не суицидник и никогда не хотел умирать. Напротив, мне всегда хотелось жить. Жить, чтобы каждый день видеть улыбки близких для меня людей, чтобы сделать для них что-то действительно стоящее. Мне всегда этого хотелось. Но чтобы чего-то добиться, иногда нужно и чем-то пожертвовать. И этой жертвой стал я. Но знаете что? Я нисколечки не расстроен этому факту. Наоборот, он даже меня радует. Ведь если бы не я, наверняка жертвой стал бы кто-нибудь другой. На моём месте мог бы быть Рей или Эмма... Брр, страшно даже думать об этом! Я бы этого не вынес! Мне легче расстаться со своей собственной жизнью, чем с кем-то из моей семьи. Я мог бы сбежать, но кто знает, что бы тогда предприняла Мама и демоны, управляющие этой фермой. Это единственный и наилучший вариант. Получается, фактически, сейчас я спасаю свою семью. Разве это не значит, что моя мечта сбывается? Мы с Мамой шли по траве, что шелестела от дуновения ветра и приятно щекотала кожу ног. Небо заволокло тьмой, полный круг серебристой Луны медленно приближался к тому, чтобы встать на девяносто градусов относительно места, в котором я сейчас нахожусь. Сегодня небо какое-то особенно звёздное... Бывает, не видно даже естественного спутника Земли, а сегодня на небе в буквальном смысле ни облачка. Я поднял голову кверху. Некоторое звёзды были побольше, некоторые же наоборот поменьше; одни светили ярко, другие более блекло. Это зависит, очевидно, от их близости с Землёй и температуры. Я читал о звёздах в одной из книг нашей библиотеки и потому немного представляю, что это такое и какова их природа. Мне всегда нравилось узнавать что-то новое. А теперь мне это не понадобится. Сверчки сегодня поют так сладостно и ритмично. Хоть их голоса и звучат немного вразнобой, но для уха это мелодия более чем приятна. Странно–когда ты живёшь и тебе кажется, что у тебя ещё огромная куча жизненного времени ты не замечаешь или же всячески игнорируешь подобные мелочи вокруг себя. Но в последние минуты жизни ты обращаешь своё внимание непременно именно на них и, кажется, начинаешь понимать, как всего этого тебе было и будет нехватать. Жаль, что за долгие двенадцать лет своей жизни я так и не успел насладиться вдовль красотой природы, окружающей меня на протяжении всего времени. Наверное, если бы Эмма была здесь, ей бы тоже понравилось. Эмма... Все мои мысли сейчас занимала только она. Она и Рей. В приюте (точнее, на ферме) мы все были единой большой семьёй, но с Эммой и Реем я общался больше всех остальных. Возможно, это из-за одинакового возраста, из-за того, что мы старшие, или же общей тайны. Хотя, впрочем, это далеко не тайна. Большинство в приюте уже знают, что им предстоит побег. Но так вышло, что мы узнали об этом первыми, и ответственность за это по большей части легла на наши плечи. По характеру наша троица достаточно разношёрстная. Эмма звонкая, словно первый майский ручей, светлая, как лучи восходящего солнца. Даже волосы её имеют золотисто-рыжий оттенок, что ещё больше наталкивает на мысль о её схожести с небесным светилой. Она всегда улыбается, даже когда дела идут очень-очень плохо, не сдаётся, даже когда кажется, что выхода больше нет. Она всегда находит выход, или же продалбывает его собственноручно. Эмма готова нести на себе эту непосильную ношу в одиночку, даже если рядом не будет того, кто готов будет её поддержать (повезло, что у неё есть такие люди). Она всегда энергична, точно в неё встроен атомный аккумулятор с нескончаемым зарядом батареи. Мне нравится в ней всё. И эта наивность Эммы для меня выступает скорее как плюс, ведь без неё мы бы вряд ли пришли к тому, что имеем сейчас. Эмма никогда не опускает рук и не позволяет подобного нам. Вера в её сердце стала нашим двигателем. Глядя в ярко-зелёные глаза цвета молодой травы, полные любви ко всему окружающему и безграничного желания жить, и сам невольно начинаешь верить в наилучшее. Жаль, что у нас было так мало времени. Я даже не успел признаться. Рей, можно сказать, полная противоположность Эмме. Он более рассудительный, и всегда прислушивается в первую очередь к разуму, а не к собственным желаниям. Его методы могут показаться более жестокими, однако, с другой стороны, очень разумными. Пока Эмма и все остальные наслаждаются игрой в догонялки, Рей предпочитает сидеть в тени с книгой в руках. Его дело–сторона, и ему это очень идёт. Причём удивительно, что даже при всей своей пассивности он не растратил великолепной физической формы, в отличии от меня. Я всегда страдал плохим иммунитетом и слабостью в плане физических способностей, хоть и тренируюсь упорно изо дня в день. Рей довольно легко сдаётся, поэтому ему, как я считаю, очень повезло, что у него есть такой человек, как Эмма, которая вовремя даст подзатыльник по бестолковой угольной голове и заставит работать. За этим крайне забавно наблюдать со стороны. Имея разные способы достижения общей цели и взгляды на жизнь, они часто пререкались между собой, но продолжали оставаться лучшими друзьями. Рей считает Эмму глуповатой и черезчур наивной с этим её желанием спасти всех детей. Действительно, на первый взгляд это звучит безумно. Однако я верю, что Эмма обязательно добьётся своего. Другого и быть не может, иначе вселенная вероятнее всего разломится на две части. Я так же знаю, что Рей не бросит её, пусть и далеко не всегда согласен с нею. Из них выйдет неплохой дует. Эмма упорна и целеустремлённа, будет душой компании; Рей умён и достаточно рассудителен, так что сможет быстро анализировать ситуацию и предложить самый лучший вариант для решения той или иной проблемы. Родные мои, вы вдвоём прекрасно справитесь без моей помощи. Эмма, не нужно было так громко плакать и сходить с ума. Это совсем на тебя не похоже. Улыбнись, ведь улыбка идёт тебе в сотни раз больше. Рей, ну ты-то точно понимаешь, что так будет лучше для всех, для чего тогда так тщательно пытаешься остановить меня? Не ты ли всегда твердил, что действовать нужно разумно, а не по воле одних только желаний? Но, на самом деле, мне даже понравилось... Эгоистично звучит, не правда ли? Ну а что скрывать? Приятно осознавать, что ты кому-то нужен, что ты кому-то дорог, настолько, что тебя ни в коем случае не хотят отпускать, пусть и понимают, что для них же твой уход будет спасением. По всему телу проходит приятная теплота, так что даже сжимается сердце, а уголки губ слегка приподнимаются в лёгкой простодушной улыбке. "Эмма, пожалуйста, не позволяй Рею сдаваться. Не дай ему принести себя в жертву. Рей, прошу, следи за Эммой, чтобы она не совершала ничего безрассудного". Точно, я же оставил Эмме записку. Надеюсь, она сможет разобрать мои каракули. Вы наверняка спросите: почему в своём письме я так и не признался ей в своих чувствах? Ответ: страх. Да, я испугался. Да, я самый настоящий трус, может называть меня, как хотите. Однако у Эммы сейчас и без того куча проблем. Было бы эгоистично ещё и свою любовь на неё навязывать. Да ведь сейчас это уже не имеет никакого смысла, так ведь? –Подожди меня здесь. Я послушно остановился по велению Мамы. Честно, даже не заметил, насколько скоро мы приблизились к воротам. К тем самым злополучным воротам, к которым мы с Эммой ходили в ту ночь, чтобы догнать Конни. Хм... Удалось бы нам сбежать раньше, если бы мы не забыли тогда крольчонка? Может, тогда и жертвовать бы не пришлось? Забавно, если это в самом деле так. Сердце бьётся вдвое быстрее. Голова начинает кружиться, когда я по очередному приказу Мамы подхожу к двери. Слышу стук собственной крови в ушах. Я действительно только сейчас осознал, что иду на верную смерть? Набрав в лёгкие побольше воздуха, я поборол дрожь в руках, открыл дверь и... Шок. Передо мной стоял человек. Настоящий, живой человек. Не демон. Это человек. Он... Он улыбается? Мне точно не мерещится? Он представился Питером Ратри и начал рассказывать о какой-то лаборатории... Говорит, что хочет меня усыновить. Что всё это значит? Шутка? Надо мной решили поиздеваться? Переведя взгляд на Маму я заметил, что она улыбается. Это не издевательская и даже не натянутая улыбка, которой она одаривала нас с Эммой и Реем перед другими, чтобы не вызвать лишних подозрений у наших братьев и сестёр, а чистая, наполненная искренностью улыбка. Мама действительно была счастлива. А что же я? Я уже морально подготовил себя к концу, был готов отдать себя в ледяные руки безжалостной смерти. Но теперь появилась надежда. Маленькая, но и её размеров достаточно, чтобы за неё ухватиться. Думаю, так сказала бы Эмма. У меня действительно появился шанс выжить, и я не собираюсь его упускать. Улыбнувшись, я протянул Питеру руку, чтобы пожать её в знак своего согласия. День второй. Меня привезли в Лямбду–так называлось это место. Оно представляла собой большую лабораторию, со множеством разных запахов и незнакомых мне людей. Зато тут было столько разнообразной техники, что я не смог сдержать восторга. Я рассматривал огромные компьютеры с восхищением маленького ребёнка, впервые оказавшегося на улице и интересующегося всем чем только можно и нельзя. Тут всё такое новое, необычное... Если бы я не знал, куда меня привели, то точно решил бы, что попал бы в будущее. В нашем приюте ничего подобного не было... Вернее, было–большая аппаратура, с помощью которой Мама отсылала в штаб ежедневный отчёт. Но мы его не видели и потому не знали, как он работает. Меня привели в небольшую комнату с отбелёнными стенами и оставили там. Полагаю... Здесь я буду жить? У меня было время поразмышлять обо всём, что произошло и что может произойти после. Меня привели сюда... Не думаю, что кому-то из этих людей или демонов меня стало жалко, и что меня решили спасти из чистой сердобольности. Наверняка эта лаборатория была создана для того, чтобы изучать человеческий мозг и улучшать качество мяса. Тогда это объясняет присутствие здесь других детей. Наверняка над ними, несчастными, проводят опыты, пичкая различного вида гадостью их организм. Ужасно! Но всё равно лучше, чем могло бы быть. По крайней мере, так я поживу немного дольше, разве это может не радовать? Я опустился на не особо-то мягкую кровать и, убрав руки за голову, устремил свой взор к немного посеревшему потолку. Красивый, без единого пятнышка. Видимо, здесь тщательно следят за состоянием комнат, в которых будет содержаться товар. Товар... Да, даже для всех этих людей, для Питера Ратри мы всего лишь товар, который так или иначе попадёт демонам на обеденный стол. Хоть они и люди, они на стороне демонов, и об этом забывать не стоит. Они для нас враги. Правда, их тоже можно понять–в конце концов, и Мама, и Сестра Крона и, возможно, Питер Ратри когда-то оказались в схожих условиях. Были невинными детьми, не знающими этой ужасной системы. Когда твоя жизнь находится на грани, ты понимаешь, насколько хочешь жить, и будешь хвататься за любой предоставляющийся шанс, пусть процент и мал, но ты хватаешься за него, как за спасательный круг, и иногда это действительно срабатывает. Пусть придётся не жить, а выживать. Пойдёшь на всё. И я тоже хочу жить. Интересно, удастся ли мне самому сбежать отсюда? А если и удастся, то встречусь ли я снова с Эммой, Реем и остальными? Да и смогут ли они сами сбежать? Столько вопросов, ответы на которых предоставит лишь время. Но я готов ждать. Пока я чего-то жду и надеюсь, я продолжаю жить. День третий. Пока всё идёт плавным чередом. За счётом времени следить трудно, и в какой-то момент теряешь его. Всё так монотонно. Я нахожусь тут совсем недолго, хотя ощущается это так, будто в этом месте я проживаю вот уже несколько последних десятилетий. Каждый день по несколько раз я проходил тест, каждый раз уровень сложности возрастал, но я (не люблю хвастаться, просто констатирую факт) справлялся с каждым из них безупречно. Кажется, я здесь что-то вроде местного гения, хах. Мне также дали парочку каких-то препаратов. Голова от них жутко болит, но вроде пока терпимо. Я не собираюсь раскисать от мелких препятствий на моём пути. Иначе ничего не добьюсь. Буду каждый день понемногу изучать Лямбду–может, что-то у меня и получится. Теперь я полон желания жить. Я хочу спасти детей Лямбды и снова увидеть Рея и Эмму. День пятый. Я вновь превзошёл сам себя. Честно говоря, сам себе удивляюсь. Без единой ошибки... Я никогда не хвастался своим умом, но всё равно... Приятно осознавать, что ты далеко не так уж и бесполезен. Я видел много детей, которых тоже мучали тестами, препаратами, и понял, что мне, на самом деле, сейчас мне невероятно везёт. Ещё я познакомился с Винсентом. Довольно приятный парень, по глазам вижу, что умный. Возможно, может помочь мне в осуществлении моего плана. Его кожа имеет немного даже бурый оттенок, а на лысой голове шрам. Страшно подумать, что с ним тут делали. Винсент гораздо старше меня. Думаю, если с ним обсудить план, мы сможем вместе составить наиболее продуманную стратегию. Кажется, он и сам не против. Его улыбка была полна доброты, дружелюбия... Было бы неплохо найти друга здесь. О, и ещё я кое-что узнал о строении Лямбды. Тут полным полно разной аппаратуры, больших компьютеров. С моей стороны было бы глупо не допустить мысли о том, что здесь не ведётся слежка или прослушивание. Нужно быть осторожным. И, если я хочу общаться с Винсентом, Питер или кто-то из других взрослых не должны узнать об этом. Опасно. Если в приюте за нами следили только Мама и Сестра Крона, то в Лямбде количество противников значительно возрасло. Да, а ведь раньше я и не задумывался о том, что может стать в несколько раз сложнее. Пока трудности не настигнут тебя, ты не заиетишь, насколько на самом деле легко тебе жилось до этого. Не будешь ценить того, что имеешь, пока не потеряешь этого. Это всегда так. Закон подлости. В последнее время подобного рода мысли часто посещают мою голову. И ведь, что странно, действительно есть о чём подумать–даже если я сбегу, что будет после? Что представляет из себя мир за стенами Лямбды и Благодатного Дома? Уже ясно, что он кишит демонами. А что, если трудности, с которыми я удосужился чести иметь дело сейчас, ничтожны по сравнению с тем, что мне предстоит? Имеет ли смысл делать то, что я делаю? Я чувствую, что улыбаюсь. Если бы Эмма сейчас могла слышать мои размышления, она бы возмутилась, так забавно нахмурив свои рыжие бровки. Порой мне не хватает её поддержки. Но ведь Эмма прекрасно справлялась и сама. Она всегда верила в себя, а ещё в меня. Всегда была готова доверить мне свои мысли, пусть те и являлись по большей своей части безбашенными и вызывали усмешку на моём лице. Но она преподносила свои идеи так, что в их исполнение хотелось верить. "Твоя наивность заразна",–как-то раз сказал Рей, и был прав. Но, опять-таки, я не нахожу в этом ничего плохого. Сдаваться я не собираюсь. Буду ждать. Пока что цель моей жизни–разработка стратегии и своевременное исполнение плана побега. День десятый. Плохо. С каждым днём мне становится всё хуже и хуже. К головной боли прибавились кашель и сильное недомогание. Сегодня я откашлял кровь... Я помню алую жидкость на своих руках и белоснежной раковине... Помню, как мои руки задрожали в панике. У меня осталось мало времени! А вдруг я не успею спасти остальных и встретиться с семьёй? Неужели я так и умру, оставшись бесполезным и ни коим образом не помогу Эмме?! Нет, нет, я просто не могу умереть сейчас! Ещё слишком рано! Я всё ещё проходил множество тестов, всё так же оставаясь на высоте и давая идеальные результаты, чем, очевидно, удивлял взрослых, работавших в Лямбде. Похоже, на моём мозге действие препаратов никак не сказалось. В прочем, неудивительно, ведь именно для этого и существует Лямбда. Она должна улучшать качество товара, а не ухудшать его. А вот моё состояние оставляло желать лучшего. Эти боли в области головы, груди и других частей тела с каждым днём возрастала вдвое. Я не хотел показывать это остальным, ведь тогда показался бы непременно слабым в глазах людей, когда должен выглядеть сильным. Поэтому я улыбаюсь. И, судя по всему, улыбаюсь весьма искусно, ведь до сих пор никто не догадался о том, насколько мне плохо, какую боль я испытываю изо дня в день. Да ведь многим приходится куда хуже, чем мне самому. Я хочу давать другим людям надежду. Прямо как Эмма. Я поборю боль и иные слабости тела, если так будет нужно. Эмма всегда так делала. Я хочу быть, как Эмма. День ??? Я окончательно потерял счёт времени. День медленно перетекала в ночь, а ночь снова в день, и эта смена времени суток практически не ощущалась. Сегодня в точности напоминало вчера, вчера напоминало позавчера, а позавчера нельзя было отличить от того, что происходило два дня тому назад. Неделю назад. Месяц назад. Боже, да сколько я уже здесь? Только боль и плохое самочувствие напоминают мне о том, что я всё ещё живу. Как же это паршиво... Иногда хочется просто лечь и умереть. Умереть, чтобы не чувствовать этой боли, от которой хотелось кричать, но сил не было даже на это. Я просто сжимал в руках белоснежное одеяло из неизвестной грубой ткани, да так, что пальцы мои синели от нарушения кровообращения. Я всегда страдал плохим здоровьем. Помнится, когда я один раз заболел, что, на самом деле, происходило довольно-таки часто, Эмма пробралась ко мне в комнату. Рыжеволосая дурочка. Ты же тоже заразишься! Хотя, вряд ли, ты ведь всегда отличалась крепкой физической формой и сильным иммунитетом. Не то, что я. В этом мы с тобой различны. Несмотря на недовольную Маму и её множество тщётных попыток выставить непослушное дитя за дверь, Эмма всё равно возвращалась ко мне. Ах, она ещё тогда такое изобретение выдумала! Взяла два обыкновенных бумажных стаканчика и соединила их толстой тягучей верёвкой, что послужила проводом. Конструкция проста и немного смехотворна. Но ведь сработало же! Мы общались на протяжении целого дня. Несмотря на насморк, кашель и боль в горле, я чувствовал себя как никогда хорошо. Прискорбно было наблюдать за тем, как дети веселятся на залитой солнцем площадке, в то время как ты сам лежишь в кровати в тёмной пыльной комнате, укутанный одеялом и всё ещё при этом ощущающий холод. Неприятно и несправедливо. Кажется, будто ты упускаешь всё самое-самое интересное. Самые лучшие вещи происходят там, где тебя нет. Всем весело и без такого присутствия. Есть ты или же тебя нет–не играет роли. Ничтожество. Жалкое, никому ненужное ничтожество. Но Эмма показала мне, что это не так. Она волновалась обо мне, заботилась, даже при том, что эта её забота могла причинить ей вред. Её забота грела лучше горячего чая с малиновым вареньем и десяти одеял, которыми я был укутан тогда. Такова уж наша Эмма–другим всё, себе ничего. Я думаю, это неправильно. Я всегда хотел о ней заботиться, так же, как она когда-то заботилась обо мне и о всех нас. Она заслуживает этого гораздо больше меня. Если бы Эмма увидела меня в таком состоянии, не иначе как пришла бы в ужас. Пожалуй, я впервые испытал радость от того, что сейчас друзья не со мной. Постепенно боль утихает. Я выпускаю из рук одеяло расслабленно, чувствуя невероятное облегчение. Дышать тяжело. Частыми вздохами я пытаюсь по понятной причине набрать больше нужного кислорода в лёгкие. Спокойно, спокойно... Сердцебиение и дыхание приходят в норму. Как же хорошо... Когда боль отступает становится хорошо от того, что ты просто-напросто больше её не чувствуешь. Невероятно хорошо. Будто бы ничего и не было. Этот момент отобразится только в моей памяти и смятом одеяле. День ??? Сегодня произошло неворятное! До сих пор я всё гадал, не приснилось ли мне это. Когда с нами на связь вышел этот человек, я удивился. Но я был шокирован куда больше, когда он представился сторонником Уильяма Минервы. Тот человек, которого мы искали столь долгое время, сам нашёл меня! Пусть и не сам Минерва, но всё равно огромная удача. Когда я ещё жил в приюте, мы с Эммой и Реем нашли книги, написанные Уильямом. Я сразу заметил, что они были отличны от остальных. Эмблема совы на каждой из них–не простая подпись, а ничто иное, как азбука Морзе. Тайное послание. В каждой из них тайные послания для нас, детей, выросших на фермах. Пришлось попыхтеть, но всё равно мы сильно ему обязаны. Этот человек... В отличии от остальных людей, знающих обо всей жути и жестокости ферм, он хоть каким-то образом пытался помочь. И помог. Как выяснилось, сам Уильям Минерва уже мёртв. Эта новость ударила по мне, как внезапно обрушившийся снег с крыши дома. Вполне логично, что о его содействии и помощи детям с приюта в любом случае рано или поздно прознали бы, но... Что теперь делать? Даже после своей смерти Минерва оставил своих сторонников, благодаря которым, возможно, я всё ещё жив. Он действительно хотел помочь детям. Нет, он до сих пор помогает нам. Думаю, стоит рассказать Сми про свой план. Втроём мы точно сможем. Я чувствую... Этот прилив сил... Теперь у меня гораздо больше шансов осуществить задуманное. День ??? От взрыва всё здание мгновенно заполнилось едким дымом, и я принял вполне логичное себе решение немедленно отсюда уходить. Как же долго я ждал этот день... Горячий воздух обжигает кожу лица, но меня это не остановит на пути к моей цели. Цели, к которой я шёл так долго. Сколько же? И сам без понятия. Время тянулось так мучительно медленно, словно жевательная конфета, которой нас угощали в приюте на дне рождения одного из моих братьев. Долго, долго, но всё не напрасно! Сейчас же время тянется так же медленно, измеряемое стуком сердца, гулко отдающимся в моих ушах. Каждая секунда казалась мне минутой. Я должен успеть спасти детей. Я смогу. Я успею. Я не имею права на ошибку. Сторонника Минервы убили. Если бы не он, я бы вряд ли смог бы провернуть подобное с такой ловкостью. Но теперь я должен действовать самостоятельно. Я должен взять на себя этот груз ответственности. От мыслей об этом сердце начинает колотиться, с большей силой неприятно ущемляя грудь. Волнующе. Я понимаю, что сейчас от меня зависит не только моя собственная жизнь, но и множество других. Голова начинает раскалываться, дышать труднее с каждым вздохом... Пожалуйста, тело, только не подводи меня сейчас! Я наконец добрался. Клетка. В этой клетке дети. На их лицах застывший ужас и слёзы, неописуемый страх и отчаяние–агония перед ожидаемой смертью. Знакомое чувство. Прутья клетки прочны, однако при достаточном давлении их можно сломать. У меня ещё осталась взрывчатка. Довольно опасно, но попробовать стоит. Я уже не раз на своём личном опыте убедился в том, что без риска не будет спасения. Бам! Я инстинктивно зажмурил глаза, вдобавок прикрыв их руками для лучшей защиты. Когда же функция зрения вновь стала мне доступна я с трепетом в сердце заметил, что моя идея сработала. Получилось! Дети смотрели на меня с ослепляющей надеждой, как на неизвестное божество. –Ты Бог? В ответ на такое абсолютно антинаучное предположение я только улыбаюсь, протягивая руку девушке. Её глаза, серые и практически можно сказать безэмоциональные сейчас мотрели на меня с воодушевлением, немым восхищением. День ??? Богом, как легко догадаться, я не стал, но стал чем-то наподобие. Босс–так меня называют теперь. Винсент, Барбара (та самая девушка, которую я спас в Лямбде), Числоу и Заззи стали моими своеобразными "подчинёнными". Каждый из них гораздо старше меня, однако их лидером стал именно я, разве не странно? Мне кажется, Винсент не хуже подошёл бы на эту роль, и даже лучше–так же умён и плюс ко всему достаточно опытен. Но он сам выдвинул мою кандидатуру. Наша "банда" (пожалуй, стоит подумать над названием) уничтожала фермы и спасала заключённых в ней детей. Мы действовали по одному и тому же плану: сначала в взрывчатка, уничтожение фермы, спасение детей и их эвакуация в безопасное укрытие. Да, я смог отыскать замечательное укрытие, также подготовленное Минервой. Сколько же раз он уже нам помог! Дети, которых я приводил в это укрытие, могли отбросить все свои страхи наконец-то вдохнуть этот сладкий, волнующий запах свободы. Бог, Бог... Что вы все заладили? Других слов, что ли, не знаете? Я точно такой же человек, как и вы. Я тоже рос на фермах. Я тоже познал страх подступающей смерти. Агонию. Отчаяние. Мне всё это знакомо. Именно поэтому я могу понять вас, именно поэтому я приложу все свои усилия для того, чтобы вас спасти. Использую для этого всё своё оставшееся время. Резкая боль. Кашель. Снова кровь. Никто до сих пор не знает о моей болезни–так хорошо я умею это скрывать. Мало того, они даже не знают о том, что меня тоже пичкают препаратами. Они думают, что я только проходил сложные тесты... Что бы они подумали, узнав, что их лидер пребывает в столь жалком состоянии? Они видят во мне своё спасение. Не человека, а Бога. Я не должен их подвести. Да и потом, многим из них, возможно, намного хуже, чем мне. В таком случае какое я имею право на то, чтобы жаловаться? Я вытираю кровь с губ и вновь насильно заставляю их растянуться в лёгкой, наигранной улыбке. Я и сам уже успел полюбить эту маску. Дождитесь меня, Эмма, Рей! День ??? Наконец-то я снова встретил их. Перед моими глазами восстали два до жути знакомых лица, отпечатавшихся в моих памяти и сердце самой крепкой что ни на есть печатью. Время изменило моих старых друзей, однако это не помешало мне узнать их. Родные люди. Я узнал их не по внешнему виду. Это чувство, что погасло так давно, сейчас опять заполыхало в моей груди ярким пламенем... Моё сердце удвоило скорость своего биения, я даже секунды не мог сопротивляться собственным предчувствиям. Это точно они! Кажется, они в опасности. Похоже, демоны прознали об их человеческой сущности. Нельзя, чтобы об этом узнал кто-то ещё–в городке начнётся переполох, а затем и во всём демоническом обществе. Подобного рода новости распространяются, как лесной пожар, причём зачастую совершенно не важно, достоверня ли они или же придуманы кем-либо с какой-либо целью. Даже если слухи бредовы, это всё равно слухи. О них будут слышать и их будут обсуждать. Так было всегда. Было, есть и будет. Что же предпримут демоны, узнав, что дети сбежавшие с фермы находятся прямо перед их носом? Очевидно, начнутся поиски. Преследование. Демонам нужно хорошее мясо, чтобы поддерживать способность к мышлению и сохранять свой мозг на уровне человеческого, да и, полагаю, за нашу поимку назначена немалая сумма. Чтобы слухи не начали распространяться, нужно изничтожить их первоначальный источник. Я подал команду Заззи и сам кинулся к брату с сестрой, предварительно закрыв лицо голубым капюшоном своего плаща, так, чтобы его черт было не видно. Да, мне тоже приходится скрываться от демонов. Чтобы общество не начало тебя заподазривать, ты сам должен стать частью этого общества. Влиться в него. Стать таким же, как сотни других, что стоят рядом с тобой. Без масок в этом мире ты просто не выживешь. В нашем случае смысл этого понятия буквален. И тут меня снова начали посещать мысли, что было совсем не к месту. Как Эмма и Рей отреагируют на моё появление? Что они скажут? А что должен сказать я? "Привет, друзья, давно не виделись. Вы, наверное, подумали, что я умер, но я не умер, это была всего лишь шутка"... Так что ли? А вдруг они будут не рады? Вдруг разозлятся? Нет, бред, бред сивой кобылы... Ах, друзья, мне столько всего нужно вам рассказать, стольким с вами поделиться! Но моей решимости хватает лишь на то, чтобы вадавить из себя жалкое "привет". Наша встреча вышла довольно неловкой и не совсем такой, какой я рисовал её у себя в голове. Повисла пауза. Я успеваю как следует рассмотреть их с ног до головы. Они выросли, но всё ещё не смогли меня даже догнать. Кажется, мне опять придётся смотреть под ноги, чтобы ненароком не раздавить кого-то из этих дурней. Эмма и Рей смотрели на меня, как на врага народа, а я только улыбался. Но внезапно страх в их глазах сменился чем-то другим. Чувством посильнее. Шок. Недоверие. Радость. Слёзы. На глаза Эммы наворачиваются кристальные слёзы. Она кидается мне на шею, так тесно сжав её в своих объятиях, что я едва могу почувствоаать воздух в лёгких. Осторожно приобнимаю её за худую талию и немного выступающие рёбра. Это тепло... Признаться, давно мне его не хватало. У меня была собственная команда, меня очень любили и ценили многие люди. Но как же я скучал именно по этим объятиям, в которых тает душа, а мозг окончательно отказывается работать... Приятно. Аж самому хочется заплакать. Я заметил, что у Эммы отсутствует левое ухо. Поначалу это меня шокировало, однако услышав причину я успокоился. Им удалось сбежать, выжить, и это для меня самое главное. Ко мне подходит Рей. Он смотрит на меня своим единственным доступным взору глазом с некоторым осуждением, будто бы я совершил что-то ужасное, чего он никак не мог понять или же отказывался понимать. Но я улыбаюсь. Господи, как же это неловко! Он подходит ко мне, и... Удар. Чувствую, как щёку неприятно обжигает, и машинально хватаюсь за неё. Рей ударил меня по щеке, будто обиженная девушка-жена, вдруг заподозрившая своего мужа в непростительной измене. Больно же, дурень! В его глазах читается гнев, обида, злость и... Боль. Он вдруг резко обнимает нас с Эммой за шеи и крепко-крепко прижимает к себе, словно надеясь, что мы не увидим его слёз. –Дурень Норман. Обнимаю его в ответ, улыбнувшись, стоило только услышать мне знакомую фраз. –Дурень Рей. По сердцу разливается тепло. Ветер теперь не раздражает, а наоборот приятно ласкает немного вспотевшее от бега и нервозности тело. Такое чувство, будто родился заново. Будто снова вернулся в то беззаботное детство, проведённое в доме, столь любимом и столь ненавистном нами. День ??? Сегодня между мной, Эммой и Реем состоялся довольно содержательный разговор. Я увиделся с братьями, сёстрами и был безумно рад. Рад тому, что они целы и невидимы. Тому, что всё ещё помнят меня. Я понял, что во что бы то ни стало должен защитить их. Конечно же, я поделился с ними своими намерениями. Я работал над этим планом несколько лет. Создать препарат, что заставит демонов деградировать, занятие не из самых простых. Особенно, когда ты на самом деле не так уж-то и много знаешь об объекте, с которым придётся работать. Но для науки нет невозможного. Трудности это не то, чего стоит бояться. Бояться стоит лишь своего страха. Если я смогу создать этот препарат, Земля навсегда будет избавлены от демонов. Звучит жестоко, но это единственный вариант. Даже для самих демонов так будет лучше. Их смерть будет быстрой и безболезненной. Мозг отключается. Больше не осознаёшь боли, не слышишь криков и не чувствуешь отчаяния. Тебе уже всё равно. Они не будут страдать так же, как страдали мы. Значит ли это, что я поступаю черезчур великодушно? Видимо, нет, раз Эмма не одобрила этот план. Я хочу защитить свою семью. Для этого я не пожалею собственных усилий. Я готов уничтожить каждого демона на планете, если такового потребуют обстоятельства. Опять сочтёте меня жестоким? Но я ведь желаю только лучшего. В жизни всегда так: червяка ловит и съедает птица, что потом идёт людям в пищу, а люди, в свою очередь, попадают на съедение демонам. Вы думаете, что живя за стенами приюта я не познал такой простой истины? Выживает сильнейший. Тот, кто хочет жить и кто борется за свою жизнь. Я готов один бороться за жизнь людей, отстоять их право на существование. Стать не жертвой, п охотником. Я думал, Рей и Эмма согласятся со мной, однако понял, что что-то явно не так, когда эти двое вдруг появились на нашей базе, изъявив нестерпимое желание "поговорить", удивив меня своим неожиданным визитом. Они точно пришли не чаю выпить. На их лице же написано. Я сел за стол, приготовившись слушать. Я был сильно удивлён, узнав, что Злокровая Дева жива. Эта новость действительно потрясла меня, но ещё больше меня потрясло то, что Эмма и другие дети смогли с ними подружиться. Человеческие дети подружились с демонами. Смешно, хахаха. Эмма говорит о Злокровой, как о своей близкой подружке, с которой они ежедневно обсуждают личную жизнь и приходят друг к другу на чашечку кофе. Она всё ещё не понимает, о ком говорит. Если раньше я считал её доброту священной, был согласен с её предложениями и идеями, то сейчас они кажутся мне глупыми и сумашедшими. Эмма опять хочет, чтобы всем было хорошо. Но такого быть не может. Это баланс Вселенной. Люди для демонов лишь еда. Звено пищевой цепи. Как мы можем жить в мире? Прости, Эмма, но я вынужден тебя обмануть. Зная её ещё с малых лет я с вполне понятной твёрдой уверенностью могу заявить, что так просто от своего она не отступит. Эмма упёрта. Но так же наивна. Обмануть её не составит труда, а особенно мне–человеку, которому она доверяет беззаговорочно. Кажется, я превращаюсь в мразь... Мразь, думающую только о себе и о собственной выгоде. Но я действую не только в своих интересах, а в интересах человечества! Если когда-то безграничная наивность и бескорыстная доброта Эммы помогли всех спасти, то сейчас они с таким же успехом могут и погубить всех разом. Я этого позволить не могу. Только я могу всех спасти, хоть времени у меня осталось мало. Никто кроме меня не сможет. Только я. –Пять дней. Срок мал, но это и не играет роли. Я всё равно осуществляется задуманное мною. Что, в конце концов, зря трудился всё эти годы? Зря работал на протяжении всё этого времени? Я уже решился. День последний. Снова глаза Эммы. Что же я вижу в них? Собственное отражение и свет от пламени яркого огня, вовсю бушевавшего за моей спиной и подирающего всё живое и неживое. Жалость, злость, обида. Такие эмоции мне удалось разглядеть в паре сверкающих изумрудов. Эмма недовольна, но в то же время ей жалко. Жалко меня. Неужели я выгляжу настолько жалким? –Я вижу в тебе ребёнка. Отлично, я ещё и похож на маленькое дитя! Хотя, возможно, так оно и есть: мои руки, залитые чужой кровью, дрожат, чуть сжимая нож, лезвие которого так же оказалось покрыто алой жидкостью. Что же я наделал! Мне страшно. Если бы я мог заставить сердце угомониться, то сделал бы это уже очень давно. Как же оно иногда мешает! Она говорит со мной. В её голосе так же не проблёскивает ярость–даже намёков на то нет! Только сожаление. Я вижу и слышу это слишком чётко. Ощущаю каждой клеточкой своего тела. –Ты умный, но ещё и добрый. Слова гулким эхом повторяются в моей голове, словно отлетают от стен каменной пещеры. Разве добрый человек сделал бы такое? Позволил бы себе кого-то ранить или причинить вред? Позволил бы сжечь целую цивилизацию из-за того, что по ошибке посчитал это правильным? Нет. Слабак. Убийца. Ничтожество. У меня мало времени... Я всегда думал лишь об этом. Осталось мало времени, а значит действовать надо незамедлительно. Пусть и придётся обмануть самого близкого и дорогого человека на всём белом свете, пусть придётся загубить множество жизней. Но я так считаю. Действительно, ерунда, придуманная тупым ребёнком. Я хотел использовать оставшееся время, чтобы помочь остальным. Но я лишь сделал ещё хуже. Получается, я умру, совершив перед смертью такой страшный грех? Если Рай и Ад всё же существуют, то я догадываюсь, куда мне лежить дорога. Боль. В груди и на душе. Слова Эммы режут словно тысячи маленьких осколков, но в то же время и приятными движениями гладят по голове, словно нежные руки Мамы в старые добрые времена. Может, у меня раздвоение личности? Может, каждая из моих личностей по-разному реагирует на разного рода вещи? Но вот она замолкает. Я нервно сглатываю ком, вставший поперёк горла и не дающий возможности ответить. Я совершил ужасное. То, что я совершил, непростительно и не поддаётся оправданию. Но Эмма так не считает. Даже сейчас она видит во мне не убийцу, а ребёнка, что совершил маленькую шалость и теперь сильно жалеет о содеянном. –Я больше не позволю тебе нести эту ношу в одиночку. В носу неприятно щипит. К глазам предательски подступают слёзы, так что веки так и норовят сомкнуться. Господи, как же я хочу жить! Жить со своей семьёй и видеть их улыбки счастья, слышать слова благодарности за счастливое спасение. Но сейчас смерть станет самым милосердным из всего, что я заслужил. Эмма и Рей смотрят на меня круглыми, словно блюдца глазами, когда я, сгибаясь пополам от кашля, припадаю на колени. Они машинально подбегают ко мне и так же усаживаются рядом, будто это способно каким-то образом помочь. Грудная клетка неимоверно болит, горло режет кашлем, слёзы наворачиваются на глаза, мешая видеть. Во рту чувствуется металлический привкус крови. Я понимаю, что не в силах остановить это. И не в правах. Я заслужил. "Это конец?" Краем глаз, немного расплывчато, но всё же вижу. Вижу Рея и Эмму. Кажется, они плачут. Я слышу их рыдания, чувствую руки, касающиеся моей спины и сжимающие меня в объятиях с обеих сторон. Хочется обнять их успокоить, но я не могу. Сил попросту уже нет. Но я могу улыбнуться. За последние годы это единственное правильное и безобидное действие, которое я совершал. –Эмма, я люблю тебя. Рей, ты самый лучший друг из всех, кого я знал. Берегите себя. Пожалуйста, позаботьтесь обо всём вместо меня. И простите за мою ошибку. Мне хватает времени на то, чтобы договорить до конца. Кажется, я вызывал только ещё большую волну слёз. Даже сейчас я всё порчу. Надеюсь, всем станет лучше, когда я уйду. Моя смерть была предопределена с самого начала. У меня до сих пор не было выбора. Наверное, со стороны выглядело забавно, как я всячкски пытался за неё ухватиться и всё равно пришёл к плачевному результату. Комедия. По крайней мере, теперь моя смерть не будет бесполезной. Я успел сказать всё, что долгие годы оставалось недосказанным. Последним, что я увидел, были физиономии моих лучших друзей. Заплаканные глазки Эммы не растеряли своей прекрасности и, кажется, даже в каком-то роде её украшали. Слёзы Рея крайне редкое явление, потому сочту за честь то, что вообще удосужился их видеть. Затем следует темнота. Звуки затихают. Я не чувствую боли и чужих прикосновений, не слышу чужих голосов и не вижу чужих лиц. Конец. Последний день завершён. Закатное солнце. Отсутствие ветра предвещает, что сегодняшняя ночь выдастся тёплой и достаточно тихой.