Моряк

Чем ближе корабль подходил к причалу, тем мутнее и грязнее становилась вода под его носом. Чистая, густая синева сменилась серостью с апельсиновыми и банановыми корками, да странными маслеными разводами. А то и вовсе разбухшими трупиками мелких животных, да требухой рыбы, что рыбаки чистили прямо в порту. Кричали чайки, дерущиеся с наглыми воронами, пытаясь первыми урвать лакомые кусочки от этого пиршества, пока всё добро не унесло в открытое море. В воздухе стоял смердящий запах нечистот, пота, дешёвого рома, да протухшей рыбы вперемешку с гниющими водорослями. Корабль прошёлся в опасной близости от деревянного причала, едва задевая правым боком какую-то ветхую лодчонку, загоняя её под мост и вызывая потоки брани у сидящего в ней рыбака, чинящего свои сети. В ответ ему лишь расхохотались и послали ко всем морским чертям. Протяжный свист, и по пристани забегали услужливые бродяжки, что в надежде заработать, если не место в команде, примелькавшись тут и там на глазах у капитана, так хоть пару медяков на корку хлеба. Они ловили брошенные тросы и подтягивали корабль, помогая ему пришвартоваться и перекинуть мостки, соединяя с землёй и давая морякам возможность спуститься. Гомон толпы усилился. Новое судно всегда означало торговлю: вода, еда, ром, а то и строительное дерево или рабочая сила для починки. Предлагалось всё, и люди стремились перекричать друг друга, предложить свои услуги и товар. То тут, то там мелькали шустрые мальчишки-карманники и посыльные. Для них это было время работы. Команда только покидала свой корабль, а слухи о них уже расходились, как круги по воде. В тавернах срочно проверялись запасы еды, а мамочки специальных заведений готовили комнаты для гостей. Весь порт гудел, как муравейник. Портовые бордели сразу же оживлялись, стоило к причалу пристать кораблям. Моряки после долгого плавания, изголодавшись по женской ласке, охотно несли серебро и золото в увеселительные заведения, чтобы отдохнуть в кругу прекрасных и на всё согласных женщин. Каждая хотела выглядеть покраше, чтобы обязательно получить спутника, а вместе с ним и свою плату за ночь. Некоторые девчонки так и собирались у самого причала, строя глазки морским волкам и всячески обращая на себя внимание. В этот раз долгое плавание прошло без особых потерь. Торговцы и их товар в целости и сохранности прибыли в большой город и пару недель будут улаживать свои дела, а для команды это значило, что можно отдохнуть на суше. Капитан решил все дела с городской стражей за мешочек серебра, и направился по своим делам. Ему хотелось отдохнуть после месяцев долгого плавания: поесть горячей еды, выпить хорошего вина и провести ночь в компании красивой девушки. Впрочем, девушки нашлись даже быстрее, чем он мог предположить — обступили прямо у входа в таверну, вешаясь на шею с объятиями. — Эй, командор, затосковал по земле, гляди? — местные дамы полусвета провели его в огромный зал харчевни и даже сами подсуетились, чтобы поскорее приняли заказ. — Здесь наливают лучшее вино! Скуало не согласен. Он любит море до безумия, и оно отвечает ему тем же. И не сказать, чтоб сильно скучал по земле. Но его команда не он, да и воду с продуктами можно найти лишь на суше. Да и что греха таить, женской ласки порой не хватает. И всё же, утверждать, что он тоскует о земле — значит солгать. Как и о том, что в таверне наливают лучшее вино. Суперби знает места и получше, но зачем отказываться, когда предлагают выпить и, возможно, компанию на ночь. Капитан судна громко смеётся, позволяя утащить себя в круг девиц лёгкого поведения и уже поддавших матросов. Он поднимает деревянную чарку, наполненную легким вином — специально для того, чтобы было сложно напиться и можно было вытянуть из прибывших больше монет — и бросает тост, вызывая бурную реакцию у своих подчинённых, местных жителей и продажных женщин. Скуало ест и пьёт, насыщая организм. А сам смотрит, выискивая в толпе ту, что утолит и иной голод плоти. И находит. Она цепляет его своим взглядом. Необычные, красивые глаза, в которых нет той лживой страсти. Они словно светятся изнутри. В них плещется и прохлада свежей зелени, и сверкает ясное небо. Цвет её глаз был похож на ту морскую лазурь, что он встречал у берегов Греции. И такая красота у обычной продажной девки? Она сама подходит ближе, заметив его взгляд, и ласково приобнимает за плечи, подсаживаясь за столик. Она улыбается — улыбается и ртом, и глазами, но молчит. Её локоны цвета спелой пшеницы спускаются до самых бёдер крупными волнами и, кажется, даже переливаются в свете множества свечей. Её платье лишь подчёркивает ладную фигуру, не выставляя её напоказ, но и не скромничая особо. Она совсем не была похожа на уличную девочку — слишком красивая. — Какой ты скромный, капитан, — прекрасная дама полусвета наконец-то заговорила, и голос её, словно мёд, был сладок. — В моих объятиях ты найдёшь покой даже от самой страшной тоски и усталости. Она улыбалась, не стесняясь в открытую заигрывать с изголодавшимся моряком. И ножку стройную покажет, и плечико оголит, едва не продемонстрировав лишних подробностей. Природа одарила её мягкими прелестями и покладистым характером. Скуало заинтригован. Она красива и слишком выбивается из ряда обычных шлюх. Как редкая жемчужина — пока не взглянешь под определённым светом на грязь, в которой лежит, не поймешь где драгоценность. — Я предпочел бы не покой, — усмехается, окидывая её ладную фигурку плотоядным взглядом. — А бушующую, как море, страсть. Он притягивает её к себе, не видя особого смысла заигрывать друг с другом, и усаживает на колени. Раз пошла сама и так призывно улыбается, то явно согласна на всё, что он может потребовать и предложить. А ему нужна её фальшивая любовь. — Я тоже очень люблю море, капитан, — проститутка прижимается ближе и обнимает его за шею. — Если ты такой же страстный, то я вся твоя. О цене не беспокойся — договоримся. Она продолжает улыбаться, наливая им обоим ещё вина. Остальные девочки тоже не унывают, стремясь урвать себе внимания. Нередко моряки уходили с целой компанией в комнату. Долгие плавания и не такую жажду женской ласки могли пробудить. Она и вправду на всё согласна, кроме конкуренток. Продажная красавица сама ведёт его в комнату после оплаты счёта и роняет на кровать. Ей даже участия его не нужно, чтобы сделать всё самой. Вот только внутри она прохладная, словно и не жива вовсе. И кожа у неё гладкая-гладкая и такая же холодная. Но разве после хорошего вина интересуют такие мелочи? Уставшая девушка уже в одной сорочке, сползшей с плеча, ложится на кровать, тяжело дыша. Она явно не ожидала, что придётся так поработать. — Какой ты неугомонный, капитан, — она довольно улыбнулась, облизнув пухлые губы. — Расскажи мне что-нибудь, капитан. Что ты видел в море? — Свободу, — вытянувшись на кровати и подложив руку под голову, не задумываясь, отвечает Скуало. В теле всё ещё бродит хмель вперемешку с наслаждением. Он прикрывает глаза и улыбается чему-то мечтательно. Вспоминает и говорит, говорит, говорит. О том, какое море в штиль, в бурю. О том, как оно шумит за кормой, тихо напевая свои песни. Или как рокочет вода в ураган, грозя утопить, если предашь его и полюбишь другую. Не море. Супербия, прикрыв глаза, рассказывал о дальних странах. О людях, что живут там, об их нравах. Вино и хороший секс расслабили капитана. И он говорит о том, как с командой поймали морского черта и ломали ему рога. Просто шутки ради. А после он подпрыгивает на кровати и смотрит на шлюху, лихорадочно блестя глазами и предлагает показать тварь. Рисунки и череп. Они у него на корабле. Та охотно соглашается и идёт с ним, бросив платье в комнате. Она бежит за ним босиком по песку и весело смеётся. Ветер треплет её волосы, и в лунном свете они кажутся такими же бирюзовыми, как и глаза. — Капитан, а не хочешь искупаться со мной? Чёрт-то мёртв и не сбежит, а вот моё время на рассвете закончится, — она прижимается к нему со спины и обнимает за плечи, прижимаясь упругой грудью. Она знает, что он ей не откажет — ей ещё никто не отказывал. Ночная бабочка отпускает его и обходит спереди, взяв за руки, чтобы повести к воде. Ей весело, и звонкий смех вскоре превращается в чарующую песню. Такого голоса моряк в жизни не слышал, хоть и побывал в разных концах мира. Обычная потаскуха пела куда лучше, чем певицы, что добились признания в своих краях. Она спиной заходила в воду, продолжая петь, и он следовал за ней, словно заворожённый. Лунный свет падал на волосы прелестницы, и он готов был поклясться, что они цвета лучшей бирюзы, что везли с востока. Её голос не позволял ему даже взгляда оторвать от неё. Её прекрасные глаза словно в душу ему глядели, но он был счастлив от этого. Вскоре дно под ногами совсем перестало ощущаться, но тёплые волны держали обоих на плаву. Как только пение её стихло, и совсем рядом послышался плеск воды, он рассмотрел в прекрасной падшей женщине русалку — из-под волос цвета морских волн выглядывали перепончатые ушки, а полные губы окрасились синевой. — Пойдём со мной, капитан, я подарю тебе покой, — её чарующий голос вновь раздался совсем близко — дочь морей манила его вглубь. Её нежные холодные руки коснулись его запястий, резко дёргая за них под воду. Она смотрела на него с сожалением во взгляде своих прекрасных глаз, что в глубине сияли особенно ярко, излучая мягкий лазурный свет. Русалка приблизилась к нему, чувственно целуя напоследок, но стоило ему опомниться от чар, как острые зубы сомкнулись на горле, выгрызая плоть.