Я больше не испытываю к тебе отвращения, я испытываю любовь.

Салли, стараясь поднять Тревису настроение, придумал целый план, в котором будет участвовать Джонсон. Фишер уже всё обдумал, он позвонил Ларри, рассказал ему всю ситуацию и про свои намерения помочь Фелпсу снова не впасть в истерику, или, хуже того, в депрессию из-за происходящего. Патлатый, конечно же, захотел проявить и показать свою любовь к Фелпсу. Друзья купили сладости для Трэвиса, приготовили целый список милых и не вызывающих тоску фильмов, даже стащили у Лизы её мягкий розовенький плед, только бы блондину всё понравилось, когда он будет проводить время с Ларри. А также, Джонсон хотел сделать Фелпсу маленький сюрприз, который спрятал в другую комнату, где его не найдут и не заметят. Вскоре кровать металиста стала похожа на место для девчачих ночёвок, где лежали пожертвованные Салли плюшевые игрушки, высыпленные в одну чашку вкусняшки, банки газировки, розовый плед. Над ложем свисали светящиеся звёздочки. Патлатому самому понравилось преображение его скучной кровати. Осталось только позвать виновника этого преображения. Трэвис лежал на кровати Фишера и гладил Гизмо. Он с детства мечтал о домашнем животном, но из-за его строгого отца в доме никогда не было не единой зверушки. Поэтому всё накопившееся желание погладить какого-нибудь пушистика вылилось на этом рыжем коте. Но котейка лишь был рад, что на него кто-то обратил внимание, а не просто бесчувственно насыпал корм в миску. Гизмо ласково мурлыкал, от чего Фелпсу казалось, что его детектор милоты сейчас поломается к чертовой бабушке на миллионы частей. Рыжик как будто напевал какую-то успокаивающую кошачую колыбельную, от чего блондину прям полегчало, и он с улыбкой продолжал гладить кота, словно заводил музыкальную шкатулку снова и снова, желая услышать такую нужную ему сейчас мелодию. Некоторые люди правы, коты неразрывно связаны с мистикой. Как же ещё объяснить то, что их мурлыканье действует как успокоительное и способно даже поднять настроение и заставить перестать рыдать. Эти милые создания могут сделать такие большие глаза, как кот в сапогах из "Шрека", что захочешь отдать им всю еду на свете, лишь бы любоваться этой милой моськой. Но, получив желанное, они снова включают свой режим пофигизма и не реагируют ни на какое "кис-кис", потому что якобы их кошачее величество уже не нуждается в никчёмных людишках. Удивительные существа эти кошки... Тут в комнату забежал Сал, помешав Трэвису наслаждаться прослушиванием альтернативной музыкальной шкатулки. "Шкатулка", увидев истинного хозяина, предательски слезла с коленей Фелпса и направилась к господину, чтобы тот дал ему что-то повкуснее, чем сухой корм. Но голубоволосому было сейчас не до кота. Он держал в руках атласную ленту, и блондин не сводил с неё взгляд, думая, для чего она нужна Салли. - Трэвис, у меня для тебя сюрприз, - весёлым голосом сказал Фишер. - И какой же? - недоумевающе поднял бровь блондин. - Увидишь, - промямлил голубоволосый, - Нужно завязать глаза, а то сюрприза не будет. Фелпс безразлично пожал плечами и повернулся к брату спиной, чтобы тот совершил свою задумку. Глаза Трэвиса теперь ничего не видели, и он был в какой-то степени очень уязвим, но доверяя другу, послушно и покорно держал его руку и следовал за ним. Они быстро вышли из квартиры, нырнули в лифт, блондин теперь понимал, что они идут к Джонсону, и его безразличие к происходящему переросло в накаляющиеся любопытство. Наконец, дверь заветной и такой желанной квартиры открылась. Рука Салли перестала держать его, вместо этого её обхватила более большая и сильная. Дверь захлопнулась в знак того, что они с Ларри теперь одни. - Не снимай пока повязку, - шатен повёл его в комнату. В нос блондина ударил запах освежителя воздуха со вкусом какого-то печенья. Походу, имбирного. - Кажется, кому-то тоже надоел запах краски, - ухмыльнулся Трэвис. - Хах, угадал, - улыбчиво проговорил металист и напомнил - Собственно, ты уже около сюрприза. Освободившись от жмущей ленты, блондин посмотрел на кровать и замер в изумлении. По его лицу не трудно было догадаться, что ему всё очень понравилось. - Э... Это всё мне? - немного запинаясь, спросил он. - А кому ещё, - патлатый обнял любимого. - Спасибо, - вымолвил Фелпс, ответив на объятья. Сейчас Трэвис был похож на маленького ребёнка, чьи мысли полны веры, надежд, наивности, искренности. Его глаза сверкали огоньком радости и счастья, милая улыбка не сходила с лица. Ларри же обожает, когда Фелпс такой счастливый. Это хорошее настроение, как какое-то заразное заболевание, передаётся и ему тоже. Эта детская и невинная искренность, она дарит такое спокойствие душе, она будто очищается от всех грехов, от всего тяжеловесного груза, что несёт и который становится с годами всё тяжелее, так как в ношу подкладывают всё больше и больше грешков. Возлюбленные улеглись на кровать и хотели выбрать фильм, как вдруг из комнаты Лизы раздался свист. Причём, не тот свист, что издаёт человек, а какой-то другой, незнакомый Фелпсу. - Это что? - выгнул бровь блондин. - Это, как тебе объяснить, - Ларри не мог найти слов, чтобы собрать предложений, они словно растерялись, - Ладно, придётся принести сейчас. Патлатый вышел из комнаты и вернулся с клеткой. Клеткой для грызунов. А в ней была морская свинка! Джонсон положил клетку на кровать рядом с Фелпсом, которым отходил от произошедшего. Шёрстка у грызуна была цвета лесного ореха. Его милые глаза бусинки придавали ему вид какой-то мягкой игрушки, а не живого существа. Зверёк носился по клетке и свистел. - Это морская свинка американской породы. Я на неё пятьдесят три доллара потратил! - воскликнул Джонсон, тоже наблюдая, как пушистик принялся есть из кормушки и мило хрумкать. - Она такая милая, я никогда не видел морских свинок, - пробормотал Трэвис, смотря на грызуна, как загипнотизированный. - Это он. Давай лучше думать, как назовём. - Стой, а где он жить будет? Я же больше домой не вернусь, это точно, - расстроился Фелпс. - Сал сказал, что как-нибудь уговорит Генри оставить его. Главное, чтобы Гизмо ему не сделал харакири. - Ты хоть знаешь, что такое харакири? - хохотнул блондин. - Это неважно, - махнул рукой Ларри и продолжил говорить своё, - В крайнем случае, оставим его у меня, уж я как нибудь упрошу маму. - Боже, он пьёт из поилки, смотри! Милашка, - Трэвис заворожённо наблюдал за свинкой, не обращая внимания на речь Джонсона. - Как ребенок себя ведёшь, - скрестил руки на груди шатен, невольно ухмыльнувшись. - Кто-то уже ревнует меня к морской свинке, - рассмеялся блондин, - Ладно, иди сюда, поцелую. Металист охотно приблизился к сидящему Фелпсу и прильнул к его губам, таким желанным и единственным, которые он желал сейчас. Шатен прикладывает ладонь к макушке и зарывает пальцы в мягких волосах Трэвиса, похожие на золотой шёлк. Он притягивает его голову чуть ближе и углубляет поцелуй влажным, жарким языком, на что блондин отвечает. Но вскоре воздуха не хватило, и они отпрянули. - Я хочу тебя. Безумно хочу, прямо сейчас и прямо на этой кровати, - шепнул Джонсон, кладя свою руку на пах Фелпса и желая спуститься ниже. Но морская свинка свистнула снова, как бы говоря: "Эй, голубки, ну не при мне же. Клетку то хоть уберите, мне порнуха не нужна". - Знаешь, думаю сейчас не слишком подходящее время, - опустил глаза Трэвис. - Окей, - недовольно буркнул Ларри. Патлатый уже много раз предлагал Трэвису заняться любовью, а тот лишь говорил, что время не подходящее. Но Джонсон всё время желает его каждой клеточкой своего тела. Этот блондин каким-то чудом смог покорить его сердце и остаться жить там на веки, вторгся просто без приглашения, мгновенно и нагло. Они же только в сентябре дрались чуть ли не полусмерти, а сейчас уже планируют будущее, как поступят в один и тот же колледж, будут жить вместе. Матушка - судьба просто не предсказуемая, и за это её и любят некоторые люди. - Ларри, давай назовём его орешек. У него шёрстка цвета лесного ореха, - предложил Трэвис, вынув из клетки свинку и лаская её. - Как хочешь, у меня с именами для морских свинок туго, - всё ещё немного обиженным голосом говорил шатен. - Ну не обижайся, на, погладь орешка, - блондин протянул грызуна Джонсону. Пушистик был мягкий, пушистый и главное теплый, он грел руки. - Ты прав, он милашка, - Ларри положил голову на плечо Фелпсу. - Я же сказал.