Я больше не испытываю к тебе отвращения, я испытываю любовь.

Наутро Фелпс проснулся и заметил, что часы показывают уже одиннадцатый час. Ему стало получше, но всё равно не очень себя чувствовал. "Странно, ребята меня не разбудили в школу. А может, они сами не встали", - подумал он про себя и поплёлся искать своих "уже" друзей. Обнаружил он свои объекты поиска, мирно беседующих за столом, сам сел к ним, пожелав доброго утра. - О, проснулся наконец-то, а то я уже переживать начал, что всё плохо, - сказал Джонсон, наливая ему сладкий черный чай, - Не рвало больше? - Нет, всю ночь не просыпался, любовался снами, - улыбаясь, ответил Тревис. Если бы Ларри узнал, какие сны ему приснились, Фелпс бы, наверное, спрыгнул с крыши этих же аппартаментов из-за стыда. Во сне он видел Ларри с голым прессом. Они лежат на постели и целуются. Такие сны никогда не хочется прерывать, желаешь остаться в них навсегда и жить прекрасной жизнью, незная проблем, позабыв о реальности. Ведь во снах мы можем видеть невозможное, и пусть даже нам труднее возвращаться в настоящий мир, полный несправедливости и разочарований, у нас есть возможность хоть немного пожить в сновидениях и познать то, что никогда не произойдёт в нашей никчёмной и короткой жизни. - Понимаю, у меня тоже сон классный был, с поцелуями, - с улыбкой на лице произнёс Джонсон, но потом понял, что сболтнул лишнего. Он продолжил пить чай, глядя куда-то в пустоту. После завтрака Тревис решил пойти домой, ведь вечером вернётся отец. Он переоделся, поблагодарил Салли за классный день(Правда о сцене с пивом он не напоминал) и вышел из квартиры. На входе его догнал Ларри и передал учебник по английскому, который он забыл. - Спасибо, - сказал Тревис, - Ну ладно, пока, завтра встретимся. - Ага, пока, думаю за вчерашний день произошло то, что не происходило за 8 лет. - Согласен, - улыбнулся Фелпс и, пожав Ларри руку, ушёл. А ведь Джонсон прав... Они срались с 7 класса, да и всю школу особо не ладили. А тут они сдружились. Может, это Салли так повлиял на них. Он всегда как луч солнца, такой весёлый, всегда поддержит и вечно пытается помочь. Это, конечно, приятно, что всё пошло в лучшую сторону, но слишком уж быстро. Хотя, что не так? Всё хорошо, значит зачем усложнять жизнь, размышляя о внезапном счастье? Вот именно, что лучше радоваться новым друзьям. Фелпс с такими мыслями дошел до дома. День прошёл быстро, потому что Тревис занял себя рисованием. Домашку он не хотел делать, поэтому никого не спрашивал о ней. Вечером пришёл отец и, к счастью, сразу поплёлся в свою комнату, одновременно обливая кого-то по телефону матами. Значит, он сейчас не в лучшем расположении духа. Поэтому наш блондин старался вести себя как можно тише. Где-то в десятом часу он решил лечь спать. Потушив ночник и прикрывшись одеялом, он закрыл глаза и пытался заснуть. Но его разбудил настойчивый стук в окно. Тревис никогда не боялся подобного, поэтому смело подошёл к окну. Там стоял Ларри с сигаретой в руках. Фелпс удивился, с каких пор Джонсон заявляется к нему по ночам, не спрашивая. Но он всё равно открыл окно и впустил непрошеного гостя. Не будь Тревис в него влюблен, не впустил бы наверное. Наверное. - Прости, что не предупредил, - сказал Ларри, перелезая в комнату, - я гулял один и решил зайти. Надеюсь, ты не против. - Я спать собирался, но походу, придется отложить просмотр сновидений, - ответил Фелпс. Он был в одних трениках, и вспомнив об этом, одел футболку. Ларри сел на стул и спросил: - О чём поговорим? - тут он заметил скетчбук, лежащий на столе и взял его, чтобы посмотреть, включив лампу, - Вау, это ты рисовал? Тревис занервничал, что Джонсон долистает до последней страницы, где он нарисовал его. - Да, я. Дай, пожалуйста, - он пытался выхватить скетчбук, но Джонсон продолжил листать. - Да ладно тебе, у тебя классно получается, мне нравится. Фелпс надеялся, что Ларри не дойдет до той страницы. Но он ошибся. Ларри листал до конца, с интересом и любопытством разглядывая каждый рисунок, каждый скетч. Видимо, он тоже художник, раз ему так интересно. Джонсон долистал до последнего рисунка, где был его портрет. Тревис покраснел и заволновался, ожидая реакции. Он ожидал что угодно, но не следующего. Ларри взял карандаш и перерисовал нос, причём очень удачно. Рисунок стал выглядеть лучше. - Салли тоже рисует меня со слишком длинным носом. Он не такой уж и большой. Рисунки, кстати, огонь, - патлатый отдал скетчбук в руки Тревису, всё ещё отходящему от такой не ожиданой реакции. Ларри не посмеялся над рисунком, не удивился, не скривил гримасу отвращения. Он, наоборот, исправил его. И похвалил работы. Эта неделя определённо лучшая в этом учебном году. Он за один день сумел подружиться со своим врагом и влюбиться в него, а сегодня этот "враг" уже у него в гостях и хвалит его рисунки. В это время Тревису хотелось, чтобы у него из-за спины выросли крылья, и он поднялся на седьмое небо от счастья, которого, как думал, не достоин. - Спасибо... - тихо проговорил он и положил скетчбук в ящик своего стола. Потом, сев напротив Ларри на кровать, сказал: - Если честно, я вообще не ожидал твоего прихода. У меня не прибрано тут. И угощать нечем... - Не беспокойся, я пришёл не ради угощений. Поговорить хочу про Салла, если тебе будет удобно, - Ларри сделал серьёзное лицо и смотрел на Тревиса своими карими глазами, в которых, казалось, можно утонуть. Всё внутри у Тревиса сжалось, будто сдавили все органы, затупив боль и оставив неприятное и странное чувство волнения. О чём он хочет поговорить? О тех объятиях? Вроде ничего такого в них не было... О чём же тогда? Зрачки расширились, предвкушая слушать серьёзный голос Ларри и смотреть на его прекрасные глаза. - Если тебе это так надо, то давай поговорим, - безразличным и лицемерным голосом сказал Фелпс, изображая, что его эта тема никак не волнует. - Я обеспокоен поведением Салла. Он говорит о тебе с каким-то обожанием. Всё время я слышу речи про тебя. Такое чувство, будто он влюблен, или вы встречаетесь... - Даже если и так, то какая тебе разница? - Тревиса удивил факт, что Салл всё время говорит о нём. А голос Ларри звучал как-то ревниво, хотя это скорее играло воображение Фелпса. - Просто, как объяснить помягче, - Джонсон подошёл к Тревису и положил руку на его плечо, - Ты не лучший вариант для Салли, пойми. Ты нормальный парень и да, я знаю про твою ориентацию, но ты далеко не подходишь ему. Салл очень впечатлительный, ему неизвестно, что такое отношения и как правильно выбрать партнёра. Поэтому ты должен понимать, что лучше не засорять ему голову этой любовью. Так что, пока ваша дружба и обнимашки не дошли до поцелуев, то нужно сразу поставить преграду между ними. Вообщем, ты меня понял, не заставляй Салла влюбляться в тебя. Я незнаю, кто ты на самом деле и как поведёшь себя в отношениях с ним. Ему нужен проверенный человек, который примет его шрамы на лице, а не бросит и не будет использовать в своих целях. Тело задрожало от волнения, руки затряслись, свет в душе померк. Ларри считает, что он любит Салли. Походу Джонсон великий слепой, раз не видит, что Тревис всеми силами пытается стать для них верным и настоящим другом, а не затащить в койку Салла в первые дни общения. Только он закончил строить первый стену для их домика дружбы, но Ларри беспощадно снёс его, сам того не зная, желая защитить друга от... От кого? От закомплексованного Тревиса, который хотел найти друзей, у которого и в мыслях не было начать встречаться с кем-то. Тем более использовать в своих целях. Даже думать противно. А Ларри мгновенно выбросил все его желания и мечты в помойку. Тревис опустил голову и продолжил сидеть на одном месте. - Джонсон, тебе лучше уйти, прямо сейчас. Уходи, прошу, - чётко и с каким-то приказом проговорил Тревис, всё также не смотря на Ларри. - Прости... - сказал патлатый, подошёл к окну и вылез на улицу. Некоторое время были слышны его удаляющиеся шаги, постепенно стихавшие, потом и вовсе прекратились. Оставшись один, Фелпс лёг на постель. В душе бушевала лодка одиночества и печали, превратившаяся уже в огромный корабль отчаяния, комплексов, боли, недопонимания, грусти и обиды. Почему в нём видят человека, который ищет не друзей, а жертву манипуляции, чтобы использовать её для своих удовлетворений? Он никогда не делал так ни с кем, а тут ему не доверяют. Позже эмоции нахлынули второй, более яростной волной, заставившие его разрыдаться в и без того заплаканную подушку.