Dancing With A Stranger

Яркие огни стробоскопов пронизывали пространство, разлиновывая его жёлто-фиолетовыми полосами. Алкоголь в крови уже достиг того уровня, когда все проблемы казались разрешимыми или, по крайней мере, незаслуживающими внимания. Музыка лилась сквозь девичье тело, которое оживало под каждый бит, расслабленно двигаясь в такт очередной техно-мелодии. Лёгкое шифоновое платье с воланами и рукавами-фонариками взлетало и парило над душным и тесным танцполом. Тела смешивались и сплетались в жарком танце, превращаясь в единый живой организм, что пульсировал под натиском басов. Невозможно было противостоять всепоглощающей эйфории, подпитываемой несколькими порциями коктейлей и горячими ладонями, так правильно придерживающими за талию. Рыжие пряди волнами вздымали вверх, зависая на несколько недолгих мгновений в воздухе, пока Агата самозабвенно тонула в музыке и объятьях малознакомого парня, что дерзко прижимал её разгорячённое тело к себе, исследуя руками манящие изгибы. В танце она запрокинула голову ему на широкое плечо, ощущая лопатками напрягшуюся под тканью рубашки грудь. Её руки плавно скользили по его скулам, опускаясь к шее и снова возвращаясь к волосам на затылке, сжимая те под учащающееся дыхание незнакомца. Он что-то шептал ей на ухо, но слов было не различить из-за того, как в груди громыхало собственное сердце. Видел бы сейчас Алекс, что она вытворяет посреди забитого до отказа ночного клуба, то мигом бы схватил за руку, уводя прочь и злобно отчитывая. Как руки незнакомца сжимают её бедра, как жарко он шепчет в шею, едва проводя по ней губами, и как предательские мурашки расползаются по позвоночнику от мимолётной близости. Но всё это уже не имеет никакого смысла, ведь рейс до Стокгольма через несколько минут и пропасть между ними увеличивается с каждым движением Агаты в объятиях неизвестного парня. Не имеет никакого смысла то, что продлилось всего пару недель и не носило статуса чего-то серьёзного. Во всяком случае, никто не хотел признавать этого, игнорируя рвущееся наружу сердце при виде друг друга. Она и рада была бы выжечь, будто серной кислотой из памяти лукавый взгляд голубых глаз, но стоило прикрыть веки, как его образ отчётливо появлялся перед ней. И даже сейчас, когда она пыталась забыться, в груди предательски ныло, напоминая о том, что ничто не вечно. Агата ненавидела прощания, избегая их любым доступным способом, например, побегом от реальности. Точно таким, каким она занималась прямо сейчас. Всё, что угодно была готова сделать, лишь бы не оставаться этой ночью одна в Бишоп-Мэнсон, где им пропах каждый угол, где она плавилась от его касаний и тонула в ласке и бесчисленном множестве поцелуев. Было очевидно, что Харрис не готова так легко отпустить воспоминания о двух восхитительно-прекрасных неделях в компании очаровательного Нильсена, который и глазом не моргнув, сегодня возвращался на родину, так как все дела были улажены, договоры подписаны, а деньги улетели на банковский счет. Но реальность оказывалась бездушнее и суровее, отнимая всё то, что хоть сколько-нибудь селилось в душе Агаты приятным чувством. Посмотри, что я делаю из-за тебя, Алекс. Танцую с незнакомцем, от чьих прикосновений моё тело оживает. И я не влюблена, нет. Моё сердце не разбито, нет. И внутри душа не рвется на мириады осколков от воспоминаний о твоих губах, нет. Музыка сочилась сквозь кожу, отзываясь покалываниями на ней, шея и грудь были влажными от бисеринок пота, покрывающих их. Она шумно дышала, покачивая бёдрами, вжимаясь в парня сзади, желая всем сердцем вытравить образ Нильсена из своей головы. И пусть этот брюнет станет плацебо от душевной боли хотя бы сегодня ночью. — Эй, какого?.. — незнакомец отступил куда-то вглубь толпы, а на запястье легла прохладная ладонь. Агата обернулась, непонимающим взглядом буравя того, кто посмел нарушить её терапию неизвестным мужчиной на вечер. Голубые глаза напротив искрили плохо скрываемым недовольством, широкая грудь под рубашкой быстро вздымалась и опадала, выдавая нервозность парня. — Идём, Агата. Вечер танцев подошёл к концу. — Он буквально прокричал ей в лицо, отчего сердце ухнуло вниз. Не дожидаясь хоть какой-то реакции, он потащил девушку сквозь плотно шевелящуюся толпу разгорячённых тел. Пока они пробирались к выходу, внутри Агаты бушевал ураган чувств, не умещавшихся ни в одно определение. Голова, затуманенная алкоголем и фривольными танцами, отказывалась воспринимать происходящее, но по телу разливалось приятное тепло, когда мужская ладонь сильнее сжимала её руку, утягивая за собой. Миновав толпу, они оказались в небольшом коридорчике, по-видимому, ведущему к уборным. Здесь было гораздо тише, малолюдно и можно было не рвать жилы, пытаясь докричаться до собеседника. В груди девушки разрасталось и множилось чувство облегчения, и в то же время, гнетущей обиды. Она в момент избавилась от хватки на запястье, порывисто выдернув руку. В глазах защипало от подобравшихся слёз, а грудь сдавило стальным канатом. Алекс, как ни в чём не бывало, медленно развернулся, и, пытаясь совладать с собой от нахлынувшего раздражения, сложил руки на груди, вопрошающе глядя на Агату. — Как ты? Откуда?.. — она обхватила плечи руками, словно прячась от собственных чувств к тому, кто смел так бесцеремонно проникать в её жизнь, мысли и сердце. — На машине. Из аэропорта, — он ухмыльнулся и сделал шаг навстречу, заставляя Агату отступить назад. — Почему? — она проглотила горький ком, стараясь не разрыдаться у него на глазах. Этот вопрос мучил весь день и вечер, неприятно скрёбся на задворках сознания, будто крыса. Вопрос, ответ на который она жаждала услышать и одновременно никогда не узнать, лишь бы не тешить себя ложными надеждами. — Потому что так считаю правильным. Допрос окончен? — хищная ухмылка тронула его губы. В полумраке коридора он выглядел чертовски красивым и властным. Агата подавила желание дотронуться до лица, что было высечено словно из мрамора. Ещё шаг навстречу, и её лопатки коснулись прохладной стены, а рука Алекса оказалась возле лица девушки. Она слышала только шум собственного выпрыгивающего из груди сердца, смотрела на Алекса помутневшими от алкоголя и подступивших слёз глазами, выискивая в лице напротив хоть какой-то ответ. — Сегодня ты посчитал правильным вычеркнуть меня из жизни и уехать, — Агата втянула воздух, который снова хранил цитрусовый и свежий аромат Алекса, от которого подкашивались колени и пульс учащался в сто крат. — А ты посчитала правильным отдаться первому встречному. — В его голосе послышались нотки тихого гнева и издёвки, и он прильнул всем телом к ней, впечатывая в стену. — Да за кого ты меня принимаешь, придурок? — тёплые дорожки покатились из глаз. Она сделала попытку оттолкнуть парня от себя, но то ли не слишком старалась, то ли слишком устала, и они продолжили стоять так же, прижимаясь друг к другу. — За свою девушку. — Не дав опомниться, его губы нашли её, завладевая ими и вовлекая в поцелуй. Внутри всё затрепетало, оживая с каждым движением его тёплого языка внутри, который скользнул между приоткрытых губ. Волнующий, действующий, как панацея от одиночества и тоски. Единственно-правильный и подходящий мужчина для неё был сейчас рядом, так близко, как она давно хотела. Агата сошла с ума за секунду, когда ощутила влажные прикосновения на шее, цепляясь за широкие плечи. Безумное желание, накрывающее с головой, туманившее рассудок, не оставляло ни единого шанса на благоразумие. Схватив Алекса за ворот рубашки, она начала двигаться на ощупь вдоль стены, сбивая мелкие препятствия и неловко смеясь ему в губы, когда вдвоём, ослеплённые собственным безрассудством, они вламывались в дверь туалета. Агата забыла, как дышать, когда сильные руки подхватили её под колени, заставляя скрестить лодыжки на пояснице Алекса. Ощутив, как ткань его джинсов натянулась, упираясь ей между ног, она издала тихий стон, не в силах больше игнорировать то, чего хотела слишком давно. С первой встречи в Бишоп-Мэнсон, в проклятом тумане, когда впервые увидела небесного цвета глаза, за которыми прятался целый мир. Она качнула бёдрами навстречу, вспыхивая от жара, разлетевшегося по всему телу. — Алекс, я, — Агата, задыхаясь, шептала в его губы, позабыв о том, где они находятся и что в любую минуту их могли застать врасплох, пока Алекс прижимал её всем телом к шершавой и прохладной стене возле умывальников, — скучала по тебе. — Я тоже, котёнок, — низкий шёпот прошёлся мурашками по разгорячённой поцелуями коже. Ручка двери нервно задёргалась, и послышались возмущённые голоса посетителей клуба, пытавшихся вломиться в туалет. Парочка прервалась на мгновение — Алекс осторожно поставил Агату на ноги и прижался к её лбу своим, тяжело дыша. — Это была плохая идея, — он поцеловал девушку в висок, придерживая лицо в ладонях. Она выглядела смущённой и довольной одновременно: на щеках играл румянец, а зелёные глаза лучились весёлыми искрами. — Пойдём. Взяв Агату за руку, он мельком глянул в своё отражение, чуть пригладив растрепавшиеся волосы рукой, и повернул замок на двери. Нильсен с невозмутимым видом повёл глупо хихикающую девушку мимо толпы, собравшейся возле уборной. Агата даже расслышала, что кто-то из девушек с досадой шикнул «Вот это красавчика отхватила, стерва». Она мысленно согласилась с данной ей оценкой и сильнее сжала ладонь Алекса, что мчался напролом, игнорируя недовольства, смешки и улюлюканье. Когда они оказались на свежем воздухе, Нильсен, наконец, остановился и развернулся, оказываясь лицом к лицу. — Я снял дом в Суррей, — пальцы скользнули по щеке Агаты, смахивая рыжую прядь и заправляя её за ухо. Девушка стояла, как громом поражённая. — А как же Швеция, твой бизнес? — От одной мысли, что Алекс вернулся не просто для прощальной ночи вместе, закружилась голова, и она схватила его за руку, пытаясь не рухнуть прямо на землю. — Буду вести дела отсюда, это не проблема. — Он прижал её к себе, стискивая в тёплых объятьях, в которых Агата растворялась с каждой секундой всё сильнее. Она поглаживала его напряжённую спину сквозь ткань рубашки и ощущала, как их сердцебиение становится единым, смешиваясь и сливаясь в унисон. — И чего же ты ждешь, дурачок? — она пробубнила в приятно пахнущую грудь парня, совершенно не заботясь о словах. — Вези в свой Суррей, — Агата подняла голову, встречаясь с глазами цвета неба, от которых совершенно точно сошла с ума, раз влюбилась за какие-то две недели. — У меня есть одно условие, — его голос чуть хрипел, выдавая возбуждение, а губы оказались возле уха Агаты, — никаких шёлковых трусиков в моём доме, каттен.