Тайны, которые мы храним

Доктор Филипп Коулсон был в своей лаборатории едва ли не королем. Его авторитетное мнение ценилось представителями закона на вес золота. Все «подозрительные» тела в графстве живо отправлялись на его сверкающий стол, где он вскрывал их с изяществом резавшего по живому хирурга, исследовал содержимое желудков и кишечников, взвешивал внутренние органы и словно алхимик проводил токсикологическую экспертизу. Этот найденный накануне в реке покойник не стал исключением. Филипп успел наскоро осмотреть его на месте, а уже в лаборатории тщательно покопался в пустой бездушной оболочке. И когда старший инспектор Беннер и сержант Роджерс пожаловали к нему в святая святых, он готов был поведать им многое о пока еще неопознанном мужчине. — Итак, господа, — Коулсон с изяществом фокусника сдернул со стола простыню, — вот ваш герой. Обнаженное, обмытое тело с раскроенной и тщательно зашитой грудиной предстало взглядам полицейских. — Доставайте блокноты, мне есть что вам рассказать. Стив послушно извлек записную книжку из кармана, Брюс же остался стоять, скрестив руки на груди. — Прошу, мистер Коулсон, мы все внимание! — сказал старший инспектор. С Филиппом они были знакомы давненько, оба начинали свою карьеру в одно время. Тогда еще младший сержант Беннер, зеленый юнец, со своим начальником вот так же приехали в лабораторию, где Фил, только окончивший медицинское училище, был на побегушках у старика Стэнли Мартина Либера и внимал каждому его слову. Несколько лет спустя Фил занял место судмедэксперта, заменив собой скончавшегося Либера, а Брюс получил звание старшего сержанта. Они по-прежнему встречались в лаборатории и иногда по пятницам пропускали по кружке эля, обсуждая дела и не только. Оба были заядлыми холостяками, посвятившими свою жизнь карьере. — Начнем, как говорится, сначала! — азартно сверкнув глазами произнес Коулсон. — Ваш покойный был алкоголиком. И я говорю «был» не только потому что он скончался, а еще и потому, что он завязал. В крови алкоголь не обнаружен, но внутренние органы имеют характерные органические повреждения: увеличено сердце, наблюдается алкогольное поражение печени, почек и поджелудочной. Что касается причины смерти, то это, однозначно, удушение. При этом в воду покойник попал уже после смерти, потому что в легких я не обнаружил воду. На шее, — Фил указал пальцем, — имеются царапины, которые мужчина нанес себе сам. Я могу предположить, что он пытался избавиться от веревки, но безуспешно. Остальные же повреждения, найденные мной на открытых участках тела, я могу идентифицировать как полученные в результате воздействия естественных факторов. — Ты имеешь в виду, что… — начал было Брюс, но Фил раздраженно прервал его. — И-мен-но! Я имею в виду, что он поцарапался о камни и ветки, пока плыл вниз по течению. — Что еще? — терпеливо спросил Беннер. — На предплечье правой руки я обнаружил татуировку. Ваш покойник был военным. Коулсон обошел стол, и полицейские последовали за ним. — Вот, смотрите! — показал он на мужское плечо. На коже синими чернилами были грубо нарисованы лев, корона и два скрещенных меча. — Уже что-то! — воскликнул Брюс, не сильно, впрочем, радуясь. Но после целого дня бесплодных поисков и опросов жителей Санбери эта татуировка была настоящей крупной рыбой, выловленной в мутной воде неопределенностей. Все это время Стив молча записывал в блокнот каждое слово, каждый факт, который озвучивал эксперт. Он вдруг начал ощущать, как кусочки головоломки нехотя складываются. И пусть всего рисунка еще не было видно, но все же! Военный, бывший алкоголик, не сопротивлялся, но пытался снять веревку с шеи. Вероятность того, что Барнс и его таинственная мадам Рэд причастны, становилась поистине призрачной. Когда, наконец, сержант и старший инспектор покинули пропахшую хлоркой прозекторскую, был глубокий вечер. В животе у Стива беспрестанно бурчало, ведь кроме завтрака и пустого чая в поместье Барнса в нем больше не было и крошки. — Итак, Стивен, — Брюс положил ему ладонь на плечо, — дело становится куда интереснее, не правда ли? Я бы сказал, что перед нами забрезжил хоть и неяркий, но определенно свет в конце тоннеля. — Да, старший инспектор! — согласился Стив. — Завтра предлагаю пройти от места обнаружения тела вверх по реке и прочесать оба берега. Не думаю, что этот несчастный долго болтался в воде, а скорость течения здесь не слишком велика. Так что к обеду мы, вероятно, обнаружим, где все началось. А сейчас пора по домам. Сержант как обычно подбросил инспектора до его уютного жилища, и сам отправился к себе. Усталость накрыла его в коридоре, где он с трудом выбрался из ботинок. До кухни была всего пара шагов, но мысль о пресловутой фасоли нисколько не соблазняла. Конечно, можно было бы разогреть тушенку и поесть ее с куском хлеба, но желание рухнуть в постель победило. Не включая свет Стив поднялся по темной узкой лестнице на второй этаж, стянул с себя одежду и забрался под тонкое одеяло. Казалось бы, закрывай глаза и спи, но нет! В голове крутились мысли о Барнсе. Его измученное лицо, испуганные глаза, в которых плескался не страх, — паника, его тонкие ледяные пальцы. «Да черт тебя дери!» пробормотал Стив, рывком перевернувшись на бок и вперив взгляд в незашторенное окно. Всходила полная луна, заливая все вокруг неверным желтоватым светом. Такую же точно ночную подругу наверняка видел и Джеймс из своего окна. Боялся ли он ее призрачных лучей, весь во власти суеверий? Согрелись ли, наконец, его руки под теплым одеялом или были все-также холодны? Был ли он сыт или под действием наркотиков уже не чувствовал голода? Стив сам не понял, в какой момент тревожные мысли переплавились в сон, в котором Барнс доверчиво льнул к его груди, а он ласково гладил его пропахшие лекарствами волосы, как когда-то потускневшие материнские локоны, прощаясь с ней в больничной палате.