Будьте моей, Ваше Величество.

Утро у Киригири началось по обыкновению: она встала на рассвете, умыла лицо прохладной ключевой водой, принесённой ей слугами, заплела косу и надела чистый мундир, тоже не без помощи обслуги. Сама Кёко ранее была категорически против слуг, однако Её Величество настояло на комфорте мисс Киригири, и той со скрипом пришлось согласиться. Королеву вообще крайне волновал комфорт её подчинённой. Кёко, как самой близкой к Её Величеству персоне, доставалось всё самое лучшее. Комната в замке с видом на главную улицу? Пожалуйста. Лучшие заграничные чернила для ведения записей? Вот же они. Высокое жалование? Всё для Вас, мисс Киригири. Советницу смущало внимание Селестии. Всё внутри неё сжималось от одной лишь мысли о том, как Её Величество беспокоится... Как её дорогая королева, будучи голубых кровей, раздумывает над очередным глупым подарком для своей фаворитки-простолюдинки. Но каждое, казалось бы, необдуманное действие, каждое объятие, каждый презент Селестии кричали: "Обрати на меня внимание. Сейчас же". Кёко боялась это осознавать. Она всё отрицала. Год за годом прятала в дальний ящик все свои чувства, всё своё влечение к королеве, но ей не становилось легче. Тяжёлым грузом висела на её сердце подавленная к Её Величеству страсть. Внутренности Кёко разрывала ноющая боль безответности. И лишь наедине с Селестией холодный отчуждённый взгляд Киригири сменялся нежным девичьим взором, не спускающимся с губ королевы.

***

Просторный мраморный зал. Большие окна с полупрозрачными шторками, колеблющимися на ветру. Обеденный стол. Из соседней комнаты доносятся приглушённые звуки пианино... Мисс Киригири неторопливо завтракает, иногда по неосторожности позвякивая столовыми приборами о тарелку. Ещё слегка сонная Селестия, сидящая на другом конце стола, попивает свежезаваренный жасминовый чай, оттопырив мизинец. В воздухе осело тяжёлое молчание, тучно давящее на горло. Неловко. - В-Ваше Величество... - сорвалось с губ Кёко. Язык будто сам подталкивал разрушить эту тяготеющую атмосферу. "Ваше Величество... И что дальше? Дура. Дура! Зачем я это сказала?" - глупые мысли выгрызали мозг советницы изнутри. - Да, мисс Киригири? - пронзительный взгляд королевы переместился на Кёко, будто бы ещё пуще побелевшую. Тупик. - Разрешите отправиться в путь. Я дам указания конюхам и... Глубокий вдох. Кёко начинала тараторить каждый раз, как ей становилось невыносимо стыдно перед Селестией. Но пара вдохов всегда выручала бедную советницу, загнанную в угол собственными комплексами. Фух. Дыхание выровнено. Пляшем дальше. - И мне подадут карету раньше положенного. - закончила наконец Кёко, теребя в руках серебряную вилку - Уже прощаетесь со мной, мисс Киригири? - лукавая улыбка лёгкой тенью скользнула на губах Селестии - Н-ни в коем случае! Я... - Тш-ш-ш. Я сама раздам все необходимые указания. - Селестия грациозно поднялась с места, одёрнув подол платья. Королева стремительно удалилась и вскоре скрылась в дверях. Кёко вновь испытала на себе навязчивую королевскую заботу. Как же душит... Карета подана. Трое запряжённых вороных коней лениво топчутся на месте, пряча морды от утреннего солнышка. Киригири села в экипаж и тут же уставилась в окно: жизнь при дворе кипела. Всюду носились слуги, конюхи, придворные гвардейцы, охрана... У всех во дворце были свои заботы. А Её Величество Селестия, гордая и статная, как всегда непоколебимо стояла посреди любого хаоса, даже не двинув бровью...

***

День пролетел незаметно. Киригири вернулась уже к закату, когда ужин был давно подан и съеден, а на небе мерцали тусклые одинокие звёздочки. Прямо как сама Кёко... Она, втайне ото всех, пробралась в королевский сад, чтобы посидеть в полном одиночестве. Среди множества диковинных растений и цветов, в саду был и прудик с лилиями. Через него проходил небольшой деревянный мостик, на котором и устроилась героиня, свесив ноги в воду. В прудике тёмно-синей пеленой отражалось вечернее небо, а каждую звезду было особенно хорошо видно. Небесные светила маленькими точечками усыпали всю поверхность пруда. Где-то квакают притаившиеся в осоке лягушки. А на небе... Месяц. Он возвышался над садом, величаво поглядывая на Кёко, угрюмо болтающую ногами в воде. Её сапоги лежали на мостике, будто бы тоже отдыхая от тяжёлого дня. - Ни-ши-ши. А кто у нас тут? Сама правая рука Её Величества? - чей-то игривый и наглый голос разрезал вечернюю тишину Кёко вздрогнула, оглянувшись, но тут же успокоилась, поняв, что это Кокичи. Придворный шут всегда подкрадывался незаметно, заставая врасплох, как сейчас. Он присел рядом, снял обувь и уставился на своё же отражение в воде. - Добрый вечер, Кокичи. - сухо ответила ему Кёко, тоже переглянувшись с самой собой в глади пруда - Неужто сама мисс Люденберг разрешила Вам покидать дворец в такую темень? - хихикнул шут, болтая ногами - Я не спрашивала Её Величество. - тяжко вздохнула Киригири. В сердце мигом что-то кольнуло - Хм-м-м? Не знал, что Вы способны на такое, ни-ши-ши~ - Кокичи повернулся к Кёко, загадочно улыбаясь - Гх-х. Я... уже не первый раз ослушалась Её Величество. Вчера я отказала ей. - советница прикусила губу и отвернулась. Что бы произошло между ними, если бы не отказ? Одарила бы королева её ещё большей лаской, чем обычно...? - Позвольте узнать, в чём же?~ Мне до жути любопытно. Ни-ши-ши. - шут наклонил голову в сторону и глупо посмотрел на Кёко. Вздох. - Её Величество Селестия хотела спать рядом. Но я сбежала, как последняя трусиха. - голос Кёко начинал потихоньку дрожать - Ни-ши-ши~ Вы так неправильно влюблены. По обыкновению все влюблённые хотят быть ближе к объекту симпатии, а Вы...~ - хитрая улыбка возникла на лице Кокичи - В-влюблена...? Неправильно? - переспросила Кёко, приподняв голову. Режущая боль в сердце никак не утихала... - Только с ней Ваш взгляд так нежен, мисс Киригири. Нужно быть слепым, чтобы не заметить этого. - шут снова хихикнул и приподнялся с мостика. Кокичи ушёл босиком, держа в руках свою обувь и размахивая ею во все стороны. Он что-то насвистывал, шагая по узеньким дорожкам сада и тихо хихикал. Вскоре, даже его силуэт не был виден. А Кёко осталась. По её щекам бежали мелкие горячие слезинки. Стекая по подбородку, они спускались всё ниже и ниже под воротник рубашки, неприятно щекотали грудь, изнывающую от нарастающей внутри боли. Душу безжалостно рвало на мелкие кусочки, метало из стороны в сторону. А сердце, будто свинцовое, тяжелело и тяжелело. Киригири, отчаянно пытаясь усмирить плач, закинула голову наверх. Сквозь слёзы она смотрела на уже совсем потемневшее небо. Вдруг... Звезда! Звёздочка стремительно падала вниз по небосводу, оставляя за собой тонкий серебристый след. Кёко зажмурила глаза и загадала желание. И Её Величество Селестия тоже была совсем как Звёздочка. Её Звёздочка.