На крыльях ангела

      Тайная комната была такой же тёмной и отвратительной, как и ожидал Гарри. Под тысячелетним разложением Комната превратилась в её нынешнее состояние, но Гарри мог видеть под всем этим остатки того, чем раньше был Зал. Он был удивлён, увидев, что когда-то вдоль стен стояли скамейки, и он мог видеть остатки рам для картин, спрятанные под костями мёртвых животных, которые, скорее всего, оставил василиск.       «Это не похоже на комнату смерти, которую построили, чтобы очистить школу от маглорожденных», - заметил Гарри.       «Нет», - согласился Габриэль. «Это больше похоже на пришедшее в упадок святилище. Я начинаю думать, что мы не знаем всего о том, кем был Салазар Слизерин».       «Все согласны с тем, что он предвзято относился к маглорожденным», - возразил Гарри, но у него были собственные подозрения, которые шептались в затылке. «Как это может быть общепризнанным фактом, если в этом нет доли правды?»       «У меня такое чувство, что правда в Волшебном мире содержит гораздо меньше фактов, чем они хотели бы признать», - объяснил Габриэль. «Если я не ошибаюсь насчет временного периода, в котором они жили, Слизерин был прав, опасаясь маглорожденных. Тысячу лет назад маглы сжигали ведьм и колдунов, и я сомневаюсь, что маглорожденные всегда принимали тот факт, что они родились с магией».       «Значит, они могли привести сюда охотников на ведьм», - сообразил Гарри, и идея святилища под школой обрела гораздо больший смысл. «Если бы их родители оказались Охотниками на Ведьм, всё население Хогвартса могло оказаться под угрозой».       «Таким образом, Комната, спрятанная в школе, куда может попасть только кто-то из магической родословной, и охранник, с которым не могут договориться маглы». В конце Габриэль звучал одновременно и самодовольно, и грустно.       «Тогда как мы всё забыли? История магии даже не очень хорошо описывает Охоту на ведьм. Как будто люди просто забыли об опасности». В этом не было никакого смысла. Конечно, история пишется победителем, но это не должно было заставить всё магическое общество забыть об опасностях, которые присутствовали в разные периоды времени, не говоря уже о том, что всё общество удобно забыло эту часть истории.       «Я не знаю, но у нас есть дела поважнее», - напомнил ему Габриэль. «Независимо от того, изначально ли эта комната должна была быть последней защитой школы, это не имеет значения, когда Наследник Слизерина использует оригинальную магию, чтобы атаковать школу изнутри. Для него не имеет значения, являются ли его жертвы маглорожденными, полукровками или даже чистокровными, учитывая, что Перси тоже подвергся нападению, а семья Уизли - чистокровная семья».       Гарри не успел ответить, дойдя до конца длинного туннеля и столкнувшись с медной дверью, преграждающей ему путь. «Сосредоточься на змеях», - предложил Габриэль, пока Гарри изучал змей, покрывающих медную дверь. «Если это что-то вроде входа, в который мы вошли, то пароль будет змеиным. В прошлый раз, когда мы говорили на нём, мы смотрели на змею, а до этого в зоопарке мы говорили со змеёй, прежде чем освободить её».       Гарри кивнул и посмотрел на змей, удерживавших медную дверь закрытой. «Откройся», - сказал он, и вместо желаемого змеиного прозвучал английский. С досадой нахмурившись, он попытался снова с тем же результатом. Сузив глаза, Гарри постарался сфокусировать на ближайшей к нему змее и попытался в третий раз.       «Откройся!» - рявкнул он, и вместо английского вырвалось шипение. Змеи начали двигаться, отступая, когда маленькая змея проползла мимо того места, где были их головы. Со скрипом, который заставил Гарри подумать, что дверь покрылась ржавчиной, округлый вход открылся, когда медная дверь распахнулась.       «Вот видишь?» - Габриэль, будь у него лицо, улыбнулся бы. Память об Архангеле любила быть правым, вероятно, так же сильно, как и тогда, когда он был чем-то большим, чем просто воспоминаниями.       Гарри проигнорировал весёлый голос и вошёл в комнату, которая, скорее всего, была настоящей Тайной комнатой, где обитает Василиск.       Если Гарри думал, что святилище снаружи когда-то было красивым, внутри него не было ничего, что, как он подозревал, было настоящей Комнатой. Гигантские резные змеи стояли в конце длинного каменного пола, весь он был покрыт зелёной плесенью, первоначальные цвета были утеряны со временем. Статуя человека, который, вероятно, был Салазаром Слизерином, гордо стояла в центре комнаты, и Гарри подумал, что когда-то она, скорее всего, была такой же величественной и великолепной, как Большой Зал в дни своей славы, потому что даже сейчас, тысячу лет спустя, смотреть на это всё ещё было восхитительно.       Он прекратил изучать свое окружение в пользу Джинни, которая лежала растянувшись на полу недалеко от статуи в центре. Поскольку вода окружала её и покрывала большую часть пещеры, в которой они находились, Гарри надеялся, что она пробыла там недолго, потому что то, что она была ранена, простудилась или получила пневмонию, не принесло бы ей пользы. «Тогда перестань на неё пялиться и иди и проверь!» - отругал Габриэль более чем раздраженно. Гарри не винил его, он тоже был бы раздражен, если бы оказался в ситуации Габриэля (из-за чего он, как ни странно, всё ещё ломал голову).       Гарри бросился к Джинни и положил палочку, пока Габриэль инструктировал его, как проверять пульс. Он был не единственным, кто почувствовал облегчение, когда он обнаружил равномерный пульс под обвившими запястье пальцами. «Это хорошо», - сказал Габриэль, и Гарри почувствовал облегчение в его голосе. «Она просто без сознания. Мадам Помфри сумеет поправить её, как только мы выберемся отсюда».       Гарри кивнул, потянувшись за палочкой... вот только её там не было, его рука встретилась с холодным камнем, а не со знакомым деревом.       - Она не проснется, - раздался позади них чей-то ужасный голос. Гарри повернулся, встав. Когда он это сделал, он столкнулся лицом к лицу с Томом Реддлом, который крутил палочку Гарри между пальцев.       - Том Реддл, - легко сказал Гарри, и всё стало намного понятнее. Дневник принадлежал Тому, и именно он обвинил Хагрида в открытии Тайной комнаты, когда она открылась пятьдесят лет назад. - Значит, ты стоишь за атаками.       Это не было вопросом, и он чувствовал, как Габриэль бурлит внутри него, такой же злой, как и он сам.       - Ой? - Реддл склонил голову набок, перед ним предстала идеальная маска невинности, но Гарри мог видеть окружавшую его тьму, исходящую изнутри.       «Не недооценивай его», - предупредил Габриэль. «У него может быть ум пятнадцатилетнего, но помни, он был в этой книге пятьдесят лет. Мы не знаем, какие у него воспоминания о том времени или чему он научился, не говоря уже о том, что теперь у него есть наша палочка».       «Значит, он может быть опаснее, чем уже был в пятнадцать», - заключил Гарри. «Не говоря уже о тьме, окружающей его».       Габриэль на мгновение помолчал, прежде чем начал ругаться. «Не могу поверить, что не заметил этого раньше!» Сказал Габриэль с рычанием. «Этот дневник стал намного интереснее и опаснее. Он не воспоминание, а фрагмент души!»       Гарри не ответил, поскольку Реддл, казалось, заметил его невнимательность к нему и направил палочку, которая даже не была его, на Гарри.       - Ты умный, - сказал Реддл, явно раздраженный тем, что ему пришлось сделать комплимент. - Ты, кажется, уже понял, кто я; это больше, чем я могу сказать о некомпетентных людях в Министерстве. Они искренне верили, что полукровка был Наследником Слизерина?»       Реддл усмехнулся и начал ухмыляться Гарри, изучая его голубыми глазами, которые, казалось, пытались заглянуть в самую глубокую часть души Гарри.       - Гарри Поттер, - сказал он, и Гарри вздрогнул от внезапного использования его имени. - Должен сказать, ты превзошёл мои ожидания. Обнаружил Комнату и даже сумел получить к ней доступ! Мне потребовалось пять лет, чтобы найти эту Комнату, спрятанную в ванной для девочек. Конечно, мои ожидания были уже высокими.       У Гарри было плохое предчувствие по этому поводу, как будто он уже встречался с Томом Реддлом раньше. Он говорил знакомым образом, и выражение его глаз напомнило Гарри другого человека, которого он встретил годом ранее.       - У тебя были ожидания? - спросил он, когда Габриэль начал пытаться выяснить, как фрагмент души попал в дневник.       Реддл загадочно улыбнулся, его голубые глаза, казалось, потемнели, когда он посмотрел на него.       - Младенец, - начал он, сузив глаза. - Успешно победивший величайшего волшебника в мире, единственный, кто когда-либо смог пережить Смертельное проклятие за всю историю его создания. Я был бы дураком, если бы не ожидал чего-то. Так что скажи мне, Гарри Поттер, как тебе удалось победить величайшего волшебника в мире?       Этот вопрос заставил Гарри встревожиться. У него было подозрение относительно того, почему Реддл говорил так, как он говорил, но если он был прав, то профессора облажались («Так ты умеешь ругаться!») больше, чем он когда-либо мог себе представить.       - Это не я, - отрезал Гарри. Он не знал, правда это или нет, и, честно говоря, не был уверен, узнает ли он это когда-нибудь, но Дамблдор объяснил Гарри свои собственные теории годом ранее, и теперь Гарри собирался бросить их Реддлу в лицо. Если он был прав насчёт того, кем был Реддл, то это разозлило бы его.       «А гнев заставит его совершать ошибки», - добавил Габриэль, и Гарри почувствовал, как под их кожей ускользнул звук гнева. Габриэль, как и Гарри, очень хотел положить этому конец.       - Это моя мама, - сказал Гарри, наслаждаясь растерянностью на лице Риддла. - Моя обычная маглорожденная мать победила Волан-де-Морта. И теперь он - тень самого себя, даже недостаточно сильная, чтобы обладать телом!       Он попал в цель, и лицо Реддла исказилось в гневной усмешке, его глаза обещали убийство, когда он зарычал. Однако Гарри не остановился и продолжил:       - Зачем тебе это вообще? Волдеморт жил после тебя! - теперь всё, что ему нужно было сделать, это дождаться, пока Реддл подтвердит его мысли.       - Волдеморт - мое прошлое, настоящее и будущее! - прокричал Реддл и с помощью волшебной палочки написал в воздухе горящие слова. Том Марволо Реддл. Взмахнув рукой, слова переписались сами по себе, и Гарри подавил фырканье от этой глупости. Я лорд Волан-де-Морт.       «Отлично», - рявкнул Габриэль. «Он чёртов психопат с манией величия! Что с этим может пойти не так?»       Гарри наблюдал, как пламя угасло, после чего он бросился на Реддла, застигнув его врасплох и сбив его с ног. Реддл был более твердым, чем Гарри изначально думал, и боролся с весом Гарри, когда двенадцатилетний мальчик попытался схватить свою палочку.       - Поговори со мной, Слизерин! - закричал Реддл, его слова вылились в серию шипений. - Величайший из четвёрки Хогвартса!       Гарри проигнорировал звук движущегося камня, больше намереваясь вернуть свою палочку. Если то, что, по его мнению, происходит, на самом деле происходит, то оружие ему понадобится сейчас больше, чем когда-либо. Реддлу, казалось, наскучила их борьба, и он с помощью вспышки чистой магии бросил Гарри через комнату чуть ли не в воду, окружавшую главный проход.       Тогда он впервые увидел Василиска. Змея была намного больше, чем пятидесятифутовая змеиная кожа, и если Гарри нужно было бы угадать, он сказал бы, что большая змея была почти на пятнадцать футов длиннее, чем он думал. Её голова была размером с Гарри, что не давало ему особой уверенности в том, как он собирается победить эту штуку.       - Убей его! - крикнул Реддл, и змея повернулась к нему ...       Как раз вовремя, чтобы громкий крик заполнил туннель. Гарри повернул голову к всё ещё открытому входу в пещеру и увидел феникс, влетавшего в Комнату с чем-то похожим на Распределяющую шляпу, зажатую в когтях. «Что ж», - сказал Габриэль после мгновения ошеломляющего молчания всех, кто ещё был в сознании в комнате. «Я полагаю, что Дамблдор в конце концов не так уж и бесполезен». Гарри посмотрел на две волшебные ауры, покрывающие феникса, и вынужден был согласиться. Он никогда бы не догадался, что у Дамблдора есть феникс, и без всякой надежды надеялся, что появление феникса означает, что кто-то услышал Рона (или, наконец, пошёл поговорить с Миртл и увидел гигантскую дыру в полу). Фоукс, как представился феникс («Мы также можем понимать птиц?!» - в шоке спросил Гарри, на что Габриэль засмеялся), уронил шляпу на землю перед тем, как атаковать глаза Василиска.       - Так это то, что Дамблдор посылает, чтобы защитить свою школу? - Реддл усмехнулся. - Певчая птица и глупая старая шляпа?       Гарри проигнорировал его в пользу шляпы. Она ярко светилась так, как никогда раньше Гарри не видел, и с порывом вдохновения он набросил шляпу на голову, нырнув в сторону, когда василиск попытался ударить Фоукса, но феникс увернулся. «Мне нужно защищаться!» - настойчиво подумал он, перекатываясь в сторону, когда одну из статуй змей сломал удар василиска.       Послышался болезненный стук, когда что-то сильно ударилось его по голове. Меч с грохотом упал на землю, и Гарри услышал крики Габриэля в их голове. Подняв лезвие, он обнаружил, что в его руках оно чувствовалось одновременно и правильно, и неправильно. У него не было много времени, чтобы больше думать об этом, поскольку Фоуксу наконец удалось ослепить Василиска.       Он чувствовал себя виноватым из-за того, что ему придётся сделать. Изначально предполагалось, что василиск будет хранителем школы, и Гарри мог чувствовать его смущение, когда он искал угрозу, которую должен был уничтожить. Он был старым, и Гарри не сомневался, что бедняжка сошла с ума из-за того, что находилась в изоляции здесь от остального мира. Подняв меч, Гарри побежал вперед, чудом не упав лицом вниз из-за воды на полу.       Он уклонился от удара василиска, змея использовала обоняние вместо глаз, чтобы пытаться убить его. Изящным замахом («Как я это сделал?» - подумал он) Гарри врезался в шкуру василиска и услышал, как он кричал от боли, когда меч глубоко вонзился в его плоть.       «Рот!» - настойчиво крикнул Габриэль. «Давай в рот! В мозг - единственный способ убить его!»       Гарри не задавался вопросом, откуда Габриэль это знал, и вместо этого он действовал почти инстинктивно, уклоняясь и нанося удары, пока искал возможность ударить. Василиск, казалось, злился всё больше и больше на его продолжающееся уклонение, пока, наконец, он не открыл свою большую пасть в своей последней попытке убить его. Гарри поднял меч, когда голова василиска налетела на него, вонзив клинок вверх в его пасть и в его мозг, мгновенно убив его.       Он хотел, чтобы это было концом, но большой кусок клыка проколол его руку и отломался, Гарри едва мог сдержать агонизирующий крик, когда он почувствовал, как яд течет по его организму, и мир начинает расплываться.       Гарри подумал в момент боли, что они умрут. Тем не менее, казалось, что их благодать не соглашалась с ними, вспыхивая под их кожей, пока Гарри не пришлось подавить крик, который отозвался в их голове с эхом Габриэля. Воспоминания о столкновении мечей и о боли, наполнявшей его, когда он был пронзён, наводнили его разум, когда белая благодать окружила его, прежде чем исчезнуть без всякого предупреждения, яд ушел из его организма, заставив его задыхаться на земле.       Реддл, что до сих пор было его меньшим из зол, прикрыл глаза во время процесса и мог только просто смотреть на него в неподдельном шоке. Пятнадцатилетний Тёмный Лорд выглядел так, будто Гарри только что разрушил все его убеждения в тот момент. Для Гарри это не имело значения, и черноволосый волшебник отбросил самые новые воспоминания в пользу взгляда на Наследника Слизерина. Он и Габриэль пообещали положить конец тому, что напало на Гермиону, и он планировал сдержать это обещание.       Его благодать растворилась в его теле, но его магия всё ещё использовалась.Гарри наполнил магический клинок своей магией и с гневом рванулся вперёд к оглушенному Реддлу, пронзив его живот пропитанным магическим ядом клинком. Реддл запрокинул голову и закричал, когда яркий золотой свет окружил его потемневшую часть души, поглощая её изнутри, пока не ушёл в черный дневник, лежавший на полу, недалеко от того места, где неподвижно лежала Джинни.       «Проткни эту штуку и покончи с этим!» Габриэль зарычал, злясь на то, как далеко всё это зашло. «Я хочу знать, как часть души, настолько темная, что это может быть демон, попала в дневник и как этот дневник попал в руки маленькой девочки!»       Гарри тоже хотел знать это. Подняв меч, он пронзил им дневник и с удовлетворением слушал, как Реддл закричал, прежде чем раствориться в ничто. Посмотрев на свою руку, он нахмурился, увидев, что из неё всё еще торчит клык. Обхватив правой рукой сломанные края клыка, он выдернул его с силой, о которой он даже не подозревал.       Джинни закашляла и застонала на полу, и Гарри обернулся, с клыком в одной руке и мечом в другой, и увидел, что девушка сидит и в шоке оглядывается вокруг. Она чуть не упала в обморок, когда увидела его, его рука была в крови, и грязь покрывала каждый дюйм его тела.       - Боже мой, Гарри! - она всхлипнула и бросилась на него, повалив обоих на землю, где она цеплялась за его грязную мантию и просто плакала.       Фоукс тихонько проворковал и приземлился на плечо Гарри, прежде чем начать петь. Песня мгновенно успокоила её, и Гарри тоже почувствовал себя расслабленным, медленно подталкивая их обоих в вертикальное положение.       - Спасибо, Фоукс, - улыбнулся Гарри, и Габриэль молча согласился с ним. Фоукс в ответ чирикнул и спрыгнул на пол.       - У тебя кровотечение! - воскликнула Джинни, её глаза расширились от ужаса до невозможности.       Гарри вздрогнул и посмотрел на округлую рану. Он даже не заметил, что она была там, и, даже глядя на неё, он действительно не чувствовал никакой боли. «Это эффект от использования такого количества благодати сразу», - сказал ему Габриэль. «Использование такого количества почти убило нас, как и яд василиска. Вся наша система находится в состоянии шока, и я сомневаюсь, что мы выйдем из него в ближайшее время».       - Тогда мне лучше перевязать её, - сказал Гарри, не желая думать о том, насколько близки они были к смерти. Он пообещал Рону, что не умрет здесь, и его тошнило при мысли о том, что он почти нарушил это обещание. «Давай не будем ему говорить», - легко предложил Габриэль, и Гарри согласился. Меньше всего ему было нужно, чтобы рыжий взбесился. Ещё раз посмотрев на свою окровавленную руку, Гарри вздохнул и поднял мантию, обнажив рубашку и брюки под ним. Сильно дернув, Гарри разорвал ткань своей рубашки и тянул, пока в руках не оказалась достаточно длинная полоска. Укусив один конец ткани, он обернул ею руку, закрыв окровавленную дыру, которая доходила до кости.       - Рон ждёт нас у входа в Зал, - сказал ей Гарри, вставая.       Джинни кивнула и поднялась с пола, слезы текли по её лицу, когда она пыталась не заплакать, но не смогла сдержать их.       - Я напала на этих людей, - прошептала она, и прежде чем они успели даже покинуть свою часть комнаты, она упал, рыдая от ужаса. Гарри понятия не имел, как утешить её, когда она плакала. Джинни, по логике вещей, должна была рассказать кому-то в ту минуту, когда её дневник заговорил с ней, но Гарри знал, что магия в дневнике, который теперь был зажат когтями Фоукса, которую Реддл (то есть его главная часть души) поместил дневник, обеспечила, чтобы она никому о нём не рассказала.       Гарри также знал, что он, Рон и Гермиона тоже попали под это заклинание, когда Гарри нашёл и показал им дневник. Габриэля разозлило то, что они не заметили этого, когда увидели дневник в первый раз, но это было гениальное заклинание. Заклинание не было видно поверх тёмной ауры, исходящей от дневника, и Гарри пришлось задуматься, сможет ли он видеть такие вещи лучше, когда они с Габриэлем закончат слияние. «Мы должны», - ответил Габриэль, более созвучный мыслям Гарри, чем раньше.       «Это нормально?» - спросил Гарри. Доказывая, что он мог слышать больше, чем мог раньше, Габриэль ответил. «Наверное. Мы здесь использовали довольно большое количество благодати. Просто повезло, что твоя душа не полностью отреагировала на это, иначе у нас не было бы этого разговора».       Гарри рассеянно кивнул, потирая спину Джинни, как он надеялся, успокаивающе.       - Это не твоя вина, - сказал он ей, когда её рыдания начали стихать. - Я пытался рассказать профессорам о дневнике несколько раз, и мне казалось, что я даже не могу говорить об этом рядом с ними.       Джинни испуганно посмотрела на него, прежде чем тоже кивнуть.       - Я пыталась спросить об этом папу... - сказала она, и Гарри понял, что то же самое случилось с ней, когда она пыталась поговорить с мистером Уизли о маленькой черной книжке. - Я даже не могла принести ему книгу, чтобы показать.       - Видишь? - сказал Гарри, чувствуя себя настолько неуютно, что это было не смешно. Ему никогда раньше не приходилось утешать кого-то, и все его воспоминания, которые он вернул, не помогли, когда плачущей девочке было всего одиннадцать, она была одержима и винила себя в том, что она заставила окаменеть людей в школе. - Я уверен, что директор Дамблдор не будет винить тебя в том, что произошло.       Фоукс согласился, всё ещё сжимая дневник в когтях. Джинни глубоко вздохнула, затем со слезами улыбнулась ему и встала. Гарри улыбнулся ей и протянул неповрежденную руку, чтобы она взяла его за руку.       Пора было убираться отсюда.

***

      Выбраться из комнаты было не так просто, как Гарри надеялся, но Фоукс решил эту проблему, когда доказал, что обладает сверхчеловеческой силой («Я сожалею, что когда-либо читал комиксы», - жаловался Габриэль. «Если ты скажешь «бах», я сотру эти воспоминания!») и сумел вытащить их всех троих из трубы, ведущей в Комнату. «Закройся», - прошипел Гарри в раковину, когда они приземлились в ванной Миртл. Джинни испуганно вскрикнула от шипения, и Рон был вынужден объяснить истеричной сестре, что они обнаружили при попытке открыть Зал.       Это было не единственное препятствие, с которым они столкнулись, поскольку Гарри вспомнил, что из-за того, что он никогда не был в офисе Дамблдора, он понятия не имел, какой был пароль или где находится упомянутый кабинет.       - Мы должны пойти в больничное крыло, - сказал он после того, как Рон и Джинни начали спорилть о том, куда им идти. На этот раз Рон был полностью за то, чтобы пойти в больничное крыло, а Джинни хотела сдаться директору.       - Если только вы не знаете, где находится кабинет директора? - спросил он с застенчивой ухмылкой. Джинни остановилась, её красные глаза расширились, когда она поняла, что нет, она этого не знала.       - Спасибо, дружище, - прошептал ему Рон, пока они шли. - Я не знаю, почему она так сильно хотела пойти к директору. В смысле, она чуть не умерла!       Гарри не ответил, когда наконец дала о себе знать пульсация в его руке. Он подавил всхлип, пока они шли, Габриэль бездумно бормотал в их разуме, пытаясь отвлечь мысли Гарри от боли. Гарри подумал про себя, что ему просто повезло, что их благодать выжгла яд василиска из его организма. Он действительно не хотел знать, как яд чувствовался бы, бегущим по его венам.       Когда они наконец прибыли в лазарет, это было облегчением. Мадам Помфри чуть не упала в обморок, когда увидела их, покрытых грязью, а в случае Гарри - ещё и кровью. «Вон из этой одежды!» - немедленно приказала она, подтолкнув их к раздевалке. «Я хочу хорошо осмотреть вас всех. Что вы, дети, делали?!»       Они не ответили, без особых жалоб переодевшись в свои больничные халаты. Джинни закончила первой, и медсестра повернулась к ней, чтобы отвести к пустой кровати и начать осматривать её. Следующим был Рон, который оделся всего через несколько секунд после Джинни. Однако Гарри был самым медленным из них, поскольку ему приходилось обходиться без своей всё ещё кровоточащей и довольно болящей руки. К тому времени, когда он закончил, мадам Помфри уже пришла к выводу, что Джинни магически истощена, но в целом с ней всё в порядке, и с Роном не было абсолютно ничего плохого, кроме того, что он замерз и имел несколько синяков.       Она указала Гарри сесть на кровать, когда заметила, что он появился, и начала сканировать его, становясь всё более бледной по мере того, как она накладывала заклинания. «О боже», - пробормотала она, глядя на него и его руку. «Эти сканы, должно быть, дают сбой. Согласно им, в твоём кровотоке есть следы яда василиска, твоё магическое ядро ​​сильно истощено, а твоя рука повреждена до самой кости!»       Гарри подавил гримасу и промолчал, пока к нему подталкивали зелье за ​​зельем, её глаза обещали долгое пребывание, если он не выпьет их, как было сказано. Кровотечение из его руки было остановлено, и боль утихла, когда мадам Помфри дала ему последнее зелье, сказав ему, что он должен немного отдохнуть, пока она предупредит директора о том, что происходит.       Закрыв глаза, Гарри заснул вскоре после этого.

***

      Ему почти хотелось остаться дальше спать, потому что, когда он открыл глаза на следующее утро, вся семья Уизли и большая часть персонала ждали его. Однако директор выглядел единственным, кто бодрствовал, и Гарри был более чем благодарен, что ему не придется объяснять эту историю более одного раза. Он не знал, сможет ли он придерживаться фактов о том, что они с Габриэлем решили рассказать им о том, что произошло.       - А, - сказал Дамблдор, его голос разбудил дремавших вокруг него людей. Гарри не сомневался, что мистер и миссис Уизли здесь делают, полагая, что Дамблдор позвал их сюда, когда обнаружилось, что Джинни пропала. - Я рад видеть вас проснувшимся, мистер Поттер. Осмелюсь сказать, что мадам Помфри была немного расстроена отказом ваших посетителей уйти, пока вы не проснётесь.       Гарри в этом не сомневался. Медсестра была милой, но строго относилась к своим правилам и ещё строже к людям, бесполезно загромождающим больничное крыло. Однако он ничего не сказал, довольный тем, что на мгновение позволил Дамблдору говорить, пока рыжие вокруг него не спали.       - Мы надеялись, что ты прояснишь кое-что для школьной записи, - сказал ему Дамблдор, но Гарри знал, что директор хотел убедиться, что у него будет вся история на тот момент, когда Министерство неизбежно пытается скрыть это. Они бросили невиновного человека в Азкабан, чтобы люди увидели их «делающими что-то». Было не так уж сложно думать, что они будут винить во всём Джинни.        Открыв рот, Гарри начал пересказывать события накануне, когда он нашел дневник Тома Реддла. Он не упомянул о существовании Габриэля в своем рассказе, направив большую часть разговора, который он имел с Арагогом, на простое подведение итогов того, что он узнал.       Все слушали его, восхищенные всем, что было прямо у них под носом. Профессора казались особенно раздраженными, когда тот сказал им, что пытался сообщить им о дневнике раньше, но обнаружил, что не может говорить об этом в их присутствии. После того, что казалось вечностью, Гарри закончил свой рассказ, рассказав им о том, как, выбравшись из Комнаты, они оказались в больничном крыле.       - Это тоже хорошо! - Мадам Помфри фыркнула, поправляя простыни. - Ты был в соответствующем состоянии, когда пришёл сюда и я не удивлена, что ты потерял сознание так быстро.       «Наше тело подверглось слишком большому стрессу из-за всего, что произошло», - объяснил ему Габриэль, пока мадам Помфри суетилась. «Честно говоря, я удивлен, что нам удалось оставаться в сознании так долго. Этот яд заставил нас использовать больше благодати, чем когда-либо прежде, и она почти отключила наше тело, когда она вспыхнула, чтобы растворить яд. Честно говоря, мы должны были умереть».       Гарри подавил дрожь; он не хотел думать о том, что случилось бы, если бы они умерли. «Но теперь у нас всё в порядке, не так ли?» - нерешительно спросил он.       «Да», - ответил Габриэль, но в его голосе было что-то, что не понравилось Гарри. «Скорость нашей реинтеграции выросла в геометрической прогрессии. Изначально мы закончили бы его, когда нам исполнилось бы двадцать, но теперь, если я правильно подсчитываю, мы должны закончить её в восемнадцать».       «Это хорошо... не так ли?»       «Теоретически да. На практике? Что ж, есть много вещей, которые могут пойти не так. Наша душа всё ещё может отвергнуть нашу благодать, и мы можем сгореть, или мы можем в конечном итоге выжечь глаза всем вокруг нас, когда слияние завершится. Возможно даже, что мы сможем даже уничтожить половину планеты, когда полностью соберёмся вместе. Такого никогда раньше не случалось, поэтому я, честно говоря, не знаю». Габриэль казался разочарованным, и Гарри не мог его винить. Он также был разочарован отсутствием конкретных знаний о том, что может случиться сейчас, когда они сливались быстрее, чем раньше.       Их разговор прекратился, когда Гарри атаковали четверо обеспокоенных детей Уизли и двое взрослых. Это был первый раз, когда Гарри когда-либо видел какое-либо сходство между рыжеволосыми родителями и их детьми; все шестеро кричали и обнимали его, Рон больше всего расстроился, потому что Гарри в конечном итоге был ранен, а Джинни винила себя в ... ну, во всем.       Вскоре после того, как разъяренная мадам Помфри, наконец, выгнала Уизли из больничного крыла, появился Хагрид, выглядевший немного оборванным и грязным, но все же улыбающийся.       - Ты сделал это, Арри! - ухмыльнулся смотритель, хлопнув Гарри по спине. - Я знал, что ты сможешь!       - Спасибо, Хагрид, - ухмыльнулся в ответ Гарри, слегка поерзав на стуле. В его руке больно кольнуло, но это было не так сильно, как раньше. Мадам Помфри отрастила заново ту часть кости, которая была проткнута клыком, и мышцы уже зажили над ней. Всё, что оставалось - это заживить верхний слой кожи, и из-за количества магии, уже примененной к ране, Гарри придётся подождать, пока она не заживет естественным образом, чтобы его рука перестала болеть. «Могло быть и хуже», - указал Габриэль, и Гарри с гримасой согласился с этим фактом. Он не хотел думать о том, как всё могло бы быть, если бы Фоукс не появился. Несмотря на то, что он и Габриэль были уверены в своих силах убить Наследника, они забыли одну важную вещь: на данный момент всё, что у них было в арсенале - это их магия, которой Гарри едва ли мог управлять из-за своего юного возраста. Даже с его воспоминаниями как взрослого волшебника, магическое ядро ​​Гарри было слишком слаборазвитым, чтобы использовать его так, как он знал, что может.       «Недостатки детства», - мысленно вздохнул Габриэль. «У нас есть все воспоминания и знания, необходимые для того, чтобы что-то делать, но никакой силы».       «Мы это исправим», - решительно сказал Гарри, когда они с Хагридом говорили обо всём, что этот человек упустил во время заключения в Азкабане. Они планировали посетить Хоуп, Селестику, Мистику и Сол до конца учебного года, и Хагрид дал ему то, что выглядело как вырезанные вручную копии всех четверых, лежащих вместе, пока они спали. Гарри с усмешкой принял подарок и пообещал Хагриду, что придёт и навестит его, как только сможет.       Прошли дни, до конца года осталась всего неделя, когда зелье мандрагоры, наконец, было готово, и Гермиона вместе со всеми остальными, которые были окаменевшими, снова очнулись. Мадам Помфри по-прежнему приковывала Гарри к его собственной больничной койке, чтобы его рука не повредилась ещё больше и заживала должным образом.       - О боже! - Гермиона вскрикнула, последней ожившейся, но первой заметившей Гарри с его рукой на повязке, чтобы он не мог её использовать. - Что случилось?!       Гарри рассказал слушающим о том, что они упустили. Перси смертельно побледнел, когда услышал, что Джинни забрали в саму Комнату. Он сказал им, что за нападениями стоял дух, который был заперт в дневнике и из-за него рыжеволосая девушка была одержима с начала года.       - О, боже, - прошептала Гермиона, когда он начал объяснять, что Джинни, как и они, не могла рассказать о дневнике никому из взрослых.       - И мистер Поттер вместе с мистером Уизли, казалось, думали, что это гениальная идея - пойти за мисс Уизли в одиночку! - Мадам Помфри фыркнула, явно недовольная случившимся. - Ему повезло, что их нашел феникс директора, иначе можно считать, что они оба были бы мертвы! Даже тогда слезы смогли только очистить яд от его организма, но не залечить саму рану!       Гермиона посмотрела на него взглядом, который можно было описать только как рассерженный, её глаза сузились, обещая прочитать лекцию, как только он будет выписан из больничного крыла. На самом деле, Гарри не планировал рассказывать ей о том, что произошло, но он знал по взглядам на лицах тех, кто просыпался, что, если он этого не сделает, они могут просто обвинить Джинни в атаке на них, а он не думал, что рыжая сможет справиться с этим. Он также надеялся преуменьшить серьёзность своих травм, пока не заговорила мадам Помфри, вероятно, точно зная, что он собирался делать.       За три дня до конца учебного года Гарри, наконец, выпустили из больничного крыла, и он быстро спустился к хижине Хагрида, где его ждал мужчина с Хоуп и её жеребятами.       Сол увидел его и сразу же оказался рядом, взволнованный его появлением. Гарри не удивился, обнаружив, что теперь он понимает, о чём говорит молодой жеребенок, очевидно, сильно скучавший по нему в его отсутствие. Хоуп тоже встала и подошла, нежно покусывая его волосы, что, как теперь понял Гарри, было жестом материнской привязанности.       «Единорог усыновила нас», - заметил Габриэль, и Гарри мог услышать удовольствие в голосе своего коллеги. По воспоминаниям, которые он приобрел во время битвы с Василиском, Гарри знал, что им никогда особо не везло в семейном отделе. В этих воспоминаниях было многое, чего Гарри ещё не понимал, и он знал, что Габриэль вряд ли объяснит ему это, но это не беспокоило его так сильно, как всего несколько месяцев назад. Как Габриэль впервые сказал ему, когда они встретились во время Гринготтса, они были одним и тем же человеком, и это становилось всё более и более очевидным по мере того, как к Гарри возвращалось всё больше и больше воспоминаний.       Он не видел воспоминаний из времени, когда был Габриэлем, но это его не беспокоило. Сидя на траве, всё ещё держа руку на повязке, Гарри начал рассказывать жеребятам и Хоуп всё о том, что он делал. Гарри чувствовал, что он нашел часть себя, часть, о которой он даже не подозревал, что отсутствует. У него были друзья, семья и он сам.       Впервые в жизни Гарри почувствовал себя как дома. А три дня спустя, садясь в поезд на летние каникулы, Гарри уже отсчитывал дни до своего возвращения в Хогвартс в следующем году.