Искусство складывания носового платка

      Глаза Ацуму резко распахнулись посреди ночи, разбуженный внезапным концом сна, который он предпочел бы забыть.       Он лежал на накрахмаленных гостиничных простынях и смотрел в потолок, не мигая, ожидая, когда остатки сна исчезнут, чтобы снова заснуть.       Сон не исчез.       Яростно хмурясь, он повернул голову в сторону, чтобы гневно посмотреть на мужчину — и субъекта сна, — который занимал вторую кровать в комнате.       Сакуса Киёми лежал на кровати, положив руки поверх простыни и сложив их так, словно он лежал в гробу или что-то в этом роде, и крепко спал. На нем маска для глаз. И наушники. И, вероятно, капа тоже, судя по футляру на тумбочке рядом с кроватью.       Все это было как-то очень мило и в то же время совершенно бесило.       Ацуму сердито смотрел на Киёми еще несколько минут, пытаясь связать мечту-Оми с реальным Оми. Они ужасно соединялись, и он обиженно заколотил руками по кровати. Злобно перекатившись, шурша простынями, он лег на бок, спиной к товарищу по команде, и заставил себя закрыть глаза.       Дело в том, что это случилось не в первый раз — проснуться после…смущающе приятного сна.       И это не во второй раз. Или третий. Или…       Ацуму снова прищурился от глубокого разочарования. В очередной раз он задавался вопросом, почему жизнь решила запугать его, в частности, потерей сна. Утром у них была выездная игра. Это несправедливо.       Прошла еще пара минут, в голове Ацуму нависло грозовое облако без признаков сна, прежде чем он драматически вздохнул и сбросил с себя одеяло. Тишина не нужна, наушники Киёми блокируют все звуки, кроме специфического звона будильника. Одним плавным движением скатившись с кровати и вскочив на ноги, Ацуму едва не потопал из общей спальни в маленькую гостиную.       Гостиница, в которой они остановились для игры в Осаке, была довольно хорошей — два товарища по команде в номере, с просторными кроватями и большой ванной. В каждой комнате было небольшое жилое пространство — телевизор, небольшой диван и стол с двумя стульями, так что места было достаточно.       Ворвавшись в гостиную и схватив со стола один из ключей от номера, он направился к двери. Сунув ноги в предоставленные гостиницей тапочки, он распахнул дверь и позволил ей захлопнуться за ним, шаркая по коридору.       Остановившись перед следующей комнатой, он поднял кулак и сделал паузу, прежде чем отбросил осторожность и постучал. Достаточно громко, чтобы его услышали, но, надеясь, недостаточно, чтобы разбудить остальную часть их команды (или Мейана, что более важно).       Он стоял, нетерпеливо ерзая, и горячо надеясь, что нужный товарищ по команде откроет дверь.       Наступила долгая пауза, во время которой он обдумывал, не постучать ли снова, когда из-за дерева донеслись звуки. Какое-то шарканье, приглушенный зевок, а затем дверь медленно со скрипом открылась.       Шое стоял в дверях, мутно щурясь и потирая ладонью один глаз. — Ацуму-сан? — смущенно пробормотал он.       — Доброй ночи, — хмыкнул Ацуму. — Мне нужно тебя кое о чем спросить.       Шое моргнул, медленно и растерянно, отпуская руку и открывая дверь чуть шире. Ацуму принял это как намек и шагнул через дверь, почти заваливаясь в комнату своего товарища по команде. Быстро оглянувшись вокруг, он убедился, что другой обитатель комнаты все еще спал, и, удовлетворенный, он наклонился вперед и плюхнулся на один из стульев, стоящих у стола, который был идентичен тому, что был в его собственной комнате.       — Все в порядке? — спросил Шое низким голосом, когда он подошел к нему и сел напротив. Его волосы после сна поразительны, отметил Ацуму, когда блокирующий оперся локтями на стол и снова зевнул. — Сейчас три часа ночи…       — Знаю, — горько пробормотал Ацуму. Он тоже хотел бы снова заснуть. — Я просто хочу спросить тебя кое о чем, а потом уйду, — сказал он.       — Ладно… — пробормотал Шое, проводя рукой по оранжевому месиву и каким-то образом сминая его еще больше. Он моргнул еще пару раз, и сонная дымка в его глазах рассеялась. Всегда немного сбивало с толку, как быстро Шое может достичь полной бдительности после пробуждения. Если бы он захотел, то мог бы прямо сейчас отправиться на пробежку. — Что случилось?       Ацуму слегка ощетинился при этой фразе, но эти большие карие глаза терпеливо наблюдали за ним, и он раздраженно выдохнул, шаркая тапочкой по ковру. В конце концов, было несколько причин, по которым он пошел к Шое, и одной из них была сверхъестественная способность молодого человека видеть проблему на удивление быстро. Это, конечно, сэкономило ему время на объяснения, когда Шое увидел все это своими обманчивыми глазами.       — Ты и Тобио-кун, — наконец, после минутной паузы, выдохнул он и облизнул губы. Теперь, когда он действительно сидел здесь, вопрос, который он хотел задать, звучит ужасно личным, но… Заинтригованный, Шое наклонил голову, и он продолжил. Блокирующий не из тех, кого легко обидеть. — Когда ты понял, что ты… — он немного приподнялся на своем стуле, водя ладонями по столу и обдумывая слова в голове. — Когда ты понял, что ты его лю…что он тебе нравится, как это было?       — Как…было? — повторил сбитый с толку Шое.       — Да, — хмыкнул Ацуму, небрежно пожимая плечами. — Как быстро ты перешел от ужасного чувства к некоторому нормальному?       — Но я не чувствовал себя ужасно из-за этого? — ответил Шое, все еще смущенный.       — Хах?       — Это было довольно здорово, если честно, — сказал другой мужчина, и на его лице появилась уменьшенная версия яркой улыбки. — Конечно, это решило много проблем! Почему ты спрашиваешь?       Ацуму запнулся, видя счастливое, открытое выражении лица своего товарища по команде, а затем обиженно сложил руки. Конечно. Он должен был догадаться. Шое и Тобио иногда походили на ходячий диснеевский фильм, конечно, никаких ссор не было.       — Это Сакуса-сан?       Ацуму так сильно дернулся на стуле, что чуть не упал. Он резко поднял голову, чтобы увидеть выражение лица Шое — невыносимо мягкое и понимающее — и его рот открывался и закрывался, как у рыбы. Из его горла вырывалось членораздельное бульканье, и все, что напоминало настоящие слова, прервалось внезапным скрипом дверных петель.       — Почему Цум-Цум здесь? — Бокуто зевнул и, ссутулившись, вышел из двери, ведущей в спальню. Он без рубашки, только в нижнем белье, и рассеянно почесывал живот. Ацуму раздраженно нахмурился — по крайней мере, они с Шое одеты в пижамы.       — У нас прива… — начал он раздраженно говорить, но Шое оборвал его.       — Ацуму-сан только что понял, что ему нравится Сакуса-сан, — просто сказал Шое, как будто объявил погоду.       — А-а-а, — мудро кивнул Бокуто, вставая прямо и все еще кивая головой, как будто это было совершенно нормально слышать, а не монументально.       — А-а-а? — возмущенно запротестовал Ацуму. — Что значит «А-а-а»?       — Нам было интересно, когда ты заметишь, — Бокуто пожал плечами, а Ацуму вытаращился на него.       — Извини? — пробормотал он и перевел взгляд на Шое, который кивнул ему головой в подтверждение.       — Как вы двое заметили это раньше меня? — выпалил Ацуму, слишком оскорбленный тем, что эта огромная проблема в его жизни была, по-видимому, просто общеизвестной. Отрицание было оставлено позади в пользу противодействия предательству, жарко свернувшемуся в его животе.       — Большинство людей видят раньше, — сказал Шое, его голос странно мягок, и Ацуму прищурился от меланхоличной улыбки.       Конечно, подумал он, когда пришло осознание. Надо быть полуслепым, чтобы не заметить сердец в глазах Тобио и Шое еще в школе — сам Ацуму заметил это после всего двух игр против них. Так что, конечно, другие люди заметили. Он просто забыл, что то же самое правило относится и к нему самому.       (Он подумал о Саму и о том, что его близнец еще ничего не сказал, и поблагодарил за маленькие милости, что хоть кто-то в его жизни не знал о его страданиях).       — Нужна помощь? — протрубил Бокуто, внезапно оживляясь. Ацуму слегка откинулся назад от блеска в этих золотистых глазах, ножки его стула приподнялись.       — Нет, — он заскрежетал зубами. — Мне не нужна помощь, я хочу знать, как это остановить.       — Ты? — удивленно спросил Шое, и Ацуму опустил ножки стула обратно на пол.       — Иметь…разные чувства к товарищу по команде — это немного неловко, Шое-кун, — с горечью сказал он, сгорбившись.       — Не особо, — Шое пожал плечами, и Бокуто кивнул, с энтузиазмом поднимая большие пальцы.       — Смотри, — Ацуму вздохнул в глубокой обиде. — Ты, — он показал на Бокуто, — даже больше не был в одной команде, когда начал встречаться со своим парнем, и ты, — он поворачивает указательный палец к Шое, — живешь в счастливом фантастическом измерении, где настоящая любовь действительно существует.       — Мы с Кагеямой вместе учились в старшей школе, — указал Шое, тактично игнорируя бормотание Бокуто: «Мы с Акааши тоже по-настоящему любим друг друга…» на заднем плане. — Так что мы все еще были в одной команде. Разве не за этим ты сюда пришел?       — Нет… — медленно сказал Ацуму, чувствуя, как мир слегка наклоняется вокруг своей оси. — Я пришел сюда, потому что думал, что у тебя та же проблема… Значит, вы с Тобио-куном были вместе в старшей школе? Разве это не случилось после того, как вы закончили школу?       Шое хмуро посмотрел на него. — Ацуму-сан, ты был там, когда это случилось.       Ацуму озадаченно нахмурился и вспомнил.       — На твоей свадьбе? — наконец спросил он, и голос его стал высоким от недоверия. — Ты хочешь сказать, что вы тайно встречались?       Это действительно была нелепая сказка. Разлученные годами, встречающиеся в роковой игре…только для того, чтобы после матча Шое выпалил предложение и Тобио, несмотря ни на что, согласился. Свадьба была через месяц. Ацуму присутствовал, но почти ничего не помнил — он был невероятно пьян. Шое и Тобио были вместе всего месяц? Кто обручается, а потом женится без всяких свиданий?       Шое разрывался между непонимающим взглядом и крайним весельем. — Нет, — сказал он дрожащим голосом, — после игры на наших вторых Весенних Национальных.       Та, где они победили, он и Саму, Ацуму помнит — та, когда они отомстили Карасуно. — После этого? — блеет он, глядя куда-то вдаль. Он смутно помнил, как Шое и Тобио обнимались посреди площадки, лица их были скрыты поражением, но в основном его воспоминания полны самодовольной, радостной победы. — Все это время?       — Ты действительно хочешь просто игнорировать это? — спросил его Шое, вырывая из задумчивости.       Бокуто наклонился ближе, мудро скрестив руки на груди, так что он мог говорить почти прямо в ухо Ацуму. — Я думаю, что ты должен просто смириться и сделать что-то с этим, — сказал он, а Ацуму раздраженно пихнул его. — Не то, чтобы Оми не заметил, что ты никогда ничего не говоришь, когда он рядом!       — Я что-то говорю! — запротестовал Ацуму, хотя и знал, что это правда, а оба его товарища по команде смотрели на него недоверчиво. Он уже хотел снова надуться, когда заметил руку Хинаты, сжатую в кулак, на которую он опирался подбородком. В тусклом свете поблескивало обручальное кольцо, и он, надув губы, посмотрел на ковер.       — Мы бы не поощряли тебя, если бы думали, что у тебя не будет счастливого конца, Цум-Цум, — сказал Бокуто, его буйные слова расходились с его странно серьезным тоном.       — У меня идея, — предложил Шое, позволяя своим рукам упасть на столешницу, чтобы они распластались по ней в возбуждении.       Ацуму обиженно вздохнул, еще раз посмотря в ковер и угрюмо поднимая голову. — Какая? — уступил он с несчастным видом.       Он полагал, что если все это прекратится, то с таким же успехом можно будет остановить и глупые фантазии, происходящие только в его подсознании.       Шое ухмыльнулся, сверкая глазами, и наклонился.

***

      — Шое-кун…что это?       — Это носовой платок!       Ацуму посмотрел на квадрат ткани в руке товарища, затем поднял глаза и сердито взглянул на подпрыгивающего блокирующего. — Я не пользуюсь гребаным носовым платком.       — Ты должен ухаживать за ним, — настаивал Шое, наклоняясь ближе и размахивая платком.       Они стояли в раздевалке местного стадиона, только что одержав победу. Большинство их товарищей по команде уже заканчивали переодеваться, чтобы пойти праздновать — во главе с Бокуто, который улюлюкал. К счастью, Киёми все еще был здесь, но далеко, забившись в угол, как обычно, пытаясь переодеться так, чтобы никто не хлопал его по голой спине.       — Ты ухаживал за Тобио-куном? — зашипел Ацуму в ответ, натягивая свежую рубашку. Шое, как это ни досадно, уже переоделся.       — Кагеяму легко покорить бесконечным волейболом и йогуртом, — бодро сказал Шое. — И я спросил его! Сегодня утром! Он сказал, что Ушиджима-сан сказал, что Сакуса-сан ценит хорошую гигиену рук.       — Я знаю это, — медленно ответил Ацуму, сделав паузу, чтобы проследить за вереницей людей. — Все это знают.       — Кагеяма также сказал, что Ушиджима-сан ценит использование Сакусой-саном личного носового платка, — невозмутимо продолжал Шое. — Тебе ведь нужно удивить, верно? Выглядеть больше, чем просто товарищем по команде, интересоваться его интересами!       — У тебя было время посплетничать с мужем сегодня утром? — мрачно пробормотал Ацуму, но все равно протянул руку и выхватил платок. Краем глаза он заметил Киёми, идущего к туалету. Наверное, чтобы еще раз вымыть руки перед отъездом.       Шое сделал легкое шугающее движение в его сторону, глаза сверкали, а Ацуму закатил глаза к потолку, прежде чем поплелся вслед за Киёми.       Это просто смешно.       Но…он признавал, что сегодняшняя игра Киёми воспламенила его кровь. Обычно довольный тем, что позволял Шое и их либеро справляться с подачей, сегодня Киёми жульничал. Какое-то вращении мяча против игроков другой команды. Тем не менее, было много впечатляющих дигов, и хорошие приемы вознаграждались хорошими сетами. И было еще кое-что приятное в том, что он увидел, как атака блокирующего летит по стадиону и не заблокирована.       После матча он почувствовал тепло и жужжание, и дело было не только в победе, бурлящей в его венах. Ацуму засунул платок в карман и проскользнул в ванную, прищурившись и глядя на Киёми. Блокирующий, как и ожидалось, методично мыл руки, и он поднял глубокие темные глаза, с любопытством рассматривая его.       — Хорошо сыграл сегодня, Оми-кун, — напевал Ацуму, подходя к свободной раковине. Он не помнил, сколько минут полагалось мыть руки, поэтому решил быстро помыть и ополоснуть. Он не собирался мыть руки дешевым мылом — если кожа треснет, это испортит ему имидж.       — Хм, и ты тоже. Последний сет был приличным.       — Все мои сеты хороши, — стрельнул Ацуму в ответ, хотя, когда он выпрямился, на губах Киёми появлась ухмылка, озорной огонек в темных глазах, и он обнаружил, что его желудок безнадежно болтался. О, это действительно было смешно.       Поддерживая зрительный контакт, он достал из кармана носовой платок, который дал ему Шое, и вытер руки насухо. На самом деле это не так уж и плохо, хотя все еще немного чересчур. По крайней мере, он неплохо заменял бумажные полотенца, хотя обычно он просто вытирал руки об одежду. Закончив, он засунул платок обратно в карман и демонстративно открыл дверь туалета, придерживая, чтобы Киёми вышел первым.       — Ты только что сунул носовой платок в карман, как салфетку? — вместо этого спросил Киёми, улыбка и блеск исчезли.       — Э-э-э…       — Ты что, животное? — подхватил Киёми, влетев в дверь, как летучая мышь, шаркая прочь и не оглядываясь. — У тебя карман промокнет.       Ацуму позволил двери захлопнуться и для хорошей меры пнул ногой раковину.

***

      Ацуму упал на свободное место в автобусе рядом с Шое, прежде чем Бокуто смог претендовать на него, открыто дуясь.       Шое моргнул, махнул рукой, извиняясь перед Томасом, с которым он разговаривал, прежде чем сосредоточиться на нем. — Не сработало, да?       — Твой источник ошибается, — проворчал Ацуму, уткнувшись подбородком в грудь, тяжело съезжая по сиденью.       — Я спрошу еще раз… — задумчиво сказал Шое, роясь в кармане в поисках телефона.       — Эй, эй! Цум-Цум!       Ацуму откинул голову назад, чтобы посмотреть на Бокуто, который нависал над спинкой его подголовника, заняв место позади. Он хмыкнул в знак согласия, слыша звук смс-сообщений Шое.       — Как все прошло? — спросил Бокуто, на этот раз стараясь говорить как можно тише.       — Я животное, — проворчал Ацуму в ответ.       — …наверное, можно назвать вещи и похуже, — задумался Бокуто.       — Кагеяма спрашивает, правильно ли ты его сложил? — вскрикнул Шое, прежде чем Ацуму успел погрязнуть еще больше.       — Я положил его в карман!       — Думаю, нужно складывать влажные вещи так, чтобы мокрая часть была внутри, — сказал сверху Бокуто. — Вообще-то, я часто видел, как Оми это делает.       — Спасибо за совет, Бок-кун, — угрюмо сказал Ацуму.       Телефон Шое снова запищал. — Он говорит, что спросит совета у Комори-сана.       — Почему у Тобио-куна есть сеть консультаций? — недоумевал Ацуму, сбитый с толку.       Но любой ответ заглушился Мейаном, который объявил о планах на вечер — быстро вернуться в гостиницу, а потом в заранее забронированный ресторан, чтобы отпраздновать. Радостные возгласы в автобусе слились в какофонию, и к ним присоединились крики и возгласы Бокуто. Ацуму подтянулся, чтобы сесть на свое место как следует, чувствуя, как его плохое настроение немного поднимается. Он без особого энтузиазма присоединился к разговору и окинул взглядом ряды сидений.       Через проход Киёми поймал его взгляд и поднял брови. Его обычная маска вернулась на место, но даже так, выражение его лица ясно. «Слишком шумно, да?».       Ацуму позволил ухмылке приподнять уголок рта и наклонил голову в знак признания, когда остальная тяжесть в животе ушла.       Поездка обратно в гостиницу была шумной, яркой и веселой, и Ацуму позволил себе воспрянуть духом от радости, потому что они все-таки победили. Кроме того, Шое постоянно проверял свой телефон, так что, возможно, Тобио даст совет во второй раз.       — Шое-кун…что это такое? — спросил Ацуму, с ползучим чувством дежавю, когда веселый Хината стоял в дверях его гостиничного номера час спустя.       Шое пихал ему в лицо что-то похожее на валик для краски. — Это валик для ворса! — радостно сказал он.       — Выглядит…странно.       — Да? Он единственный, который был в магазине…       — Когда у тебя было время… Неважно. Это последний результат Тобио-куна с мельницы сплетен?       — Сплетен? — Шое моргнул, прежде чем встряхнулся и сунул валик в руку Ацуму. — Комори-сан сказал, что Сакуса-сан использует их все время!       Ацуму прищурился, глядя на предмет в своей руке. Ну, по крайней мере, он не сможет испортить это, в отличие от правильного способа хранения носового платка. Все, что ему нужно сделать, это провести им по своей одежде. — По…нятно.       — В любом случае, поторопись, а то мы опоздаем! — Шое махал ему руками, прогоняя его обратно за дверь. — Используй его и попробуй что-нибудь сказать! Удачи!       — Сказать что-нибудь? Что сказать? — в ужасе кричал Ацуму в коридор, но Шое уже демонстрировал свою скорость, быстро исчезая в своей комнате, чтобы закончить подготовку к вечернему празднеству.       Ворча, Ацуму вернулся в комнату и локтем закрыл дверь. Он уже переоделся — просто красивая рубашка и джинсы, ничего особенного. Праздничные ужины, как правило, становились шумными в любом случае. Он вернулся в гостиную и стоял там, переводя взгляд с валика для ворса на свою одежду.       Это было бы просто, предполагал он, если ему действительно было что убрать с одежды.       — Это был Хината? — зазвучал голос Киёми, когда он вошел в комнату, дверь в спальню захлопнулась. Он выглядел безукоризненно — простой наряд, маска на месте, и блеск его волос, говорящий о том, что они были только что вымыты.       (Его одновременно бесило и завораживало, что Киёми может просто провести расческой по волосам и добиться этих волн. Ацуму приходилось выливать целую тонну средства для волос, чтобы добиться такого эффекта).       — Э-э-э…да. Он сказал, что мы опаздываем, — выдавил с трудом Ацуму из внезапно пересохшего горла при виде своего товарища по команде в чем-то другом, кроме пижамы или формы. Нелепо, нелепо.       — О, тогда пойдем.       — Одну секунду! — объявил Ацуму, слишком громко для небольшого расстояния между ними. Киёми раздраженно нахмурил брови, а Ацуму использовал свой шанс, чтобы провести по себе валиком для удаления ворса, делая вид, что покрывал каждый квадратный дюйм. Это ровно ничего не давало. На ролике нет ничего, кроме маленьких пятен черного пуха, а Ацуму стоял там и надеялся, что на самом деле он не выглядел абсолютно чертовски нелепо.       — Хорошая идея, — сказал Киёми, кивая.       При этом одобрении по спине Ацуму пробежала дрожь. — Тогда пошли, Оми-Оми, — сказал он со своей лучшей улыбкой, отрывая использованный лист и протягивая доигровщику валик.       Киёми поднял руку. — У меня есть свой.       Ацуму зачарованно наблюдал, как доигровщик, сутулясь, вернулся в спальню и обратно со своим собственным валиком для ворса. Это еще одна модель малярного валика, за исключением того, что на ручке аккуратным иероглифом написано имя Киёми.       — Ну тогда ладно, — сказал Ацуму, не уверенный, был ли это позитивный шаг вперед или нет, когда он кинул свой валик на стол.       Киёми аккуратно очищал свою одежду, быстро и эффективно, и вскоре он пошел к двери, прежде чем Ацуму успел дойти до нее и открыть первым. Однако он держал ее открытой, и настроение Ацуму немного улучшилось.       Ужин был шумным и на самом деле довольно веселым, как только Ацуму пришел. Раз или два он заметил, как глаза Киёми радостно морщатся над его маской, несмотря на огромное количество людей. Это зрелище согревало его даже больше, чем алкоголь, который он пил, — до тех пор, пока Бокуто не обнял его за шею и не закричал: «Не волнуйся, Цум-Цум, мы поможем тебе с твоей сказкой!». Прямо ему в ухо.       К счастью, его спас Барнс, который наклонился и убрал буйного доигровщика, оставляя Ацуму свободно вдыхать воздух обратно в легкие и чувствовать, как его щеки горят от жалостливого взгляда Киёми через стол.       — Я куплю тебе ополаскиватель для рта, — обещал ему Бокуто на цыпочках, больше не дотягиваясь до него, благодаря твердой руке Барнса на его плече.       — О, хорошая идея, Бокуто-сан! — рявкнул Шое откуда-то снизу, и Ацуму с грохотом ударился головой о стол, когда оба его бесполезных советника начали орать друг на друга.       На следующее утро боль в голове (слабая, потому что Мейан не позволил никому из них напиться до полного похмелья) только усилилась от настойчивого стука в дверь гостиничного номера.       Ацуму посмотрел в потолок, потом на Киёми, все еще лежащего, как в гробу, и глубоко вздохнул. Его товарищ по команде не собирался просыпаться ни от чего, кроме будильника, и Ацуму даже не знал, установил ли он его перед тем, как они оба рухнули в постель прошлой ночью. Он раздраженно вылез из-под одеяла и зашаркал к двери, щурясь от любых источников света.       — Бок-кун, какого хрена ты дела… — начал он, когда открыл дверь, встречая слишком бодрого и веселого Бокуто.       — Я принес тебе ополаскиватель, — сказал Бокуто, на этот раз чудесным образом негромко. Он достал бутылку. — Я много раз делил комнату с Оми. Я знаю, что он полоскает горло этой дрянью каждый раз, когда чистит зубы. Не знаю, какой вкус ему нравится, поэтому я взял фруктовый! Кажется, это больше привлекает внимание, чем просто мята.       — О, — пробормотал Ацуму, потянувшись за бутылкой, внезапно задумчиво. И как только Бокуто вспомнил свое, казалось бы, случайное обещание, данное накануне вечером. — Спасибо?       Бокуто широко улыбнулся и хлопнул его по плечу, достаточно сильно, чтобы встряхнуть его с силой. — Не могу позволить, чтобы только Кагеяма давал хорошие советы! — сказал он в восторге, еще раз хлопнув ладонью по Ацуму, прежде чем побежать обратно по коридору.       Ацуму посмотрел ему вслед, прежде чем снова перевести взгляд на бутылку в его руках.       Это странно напомнило ему Киту. Как его старый капитан расставлял приоритеты и так дорожил заботой о себе. В наши дни он и сам не новичок в этом деле. Он хорошо ел, хорошо спал (раздражающие сны не считались), хорошо тренировался. Но Киёми выводил все это и даже больше на новый уровень, и, возможно, ему следовало тоже.       Это не просто чистка зубов, это полная гигиена полости рта.       Он вздрогнул от этой мысли и от нечеткого ощущения поверхности своих зубов и поспешил в ванную, желая использовать жидкость для полоскания рта по назначению, а не для показа.       В течение следующих нескольких дней в его жизнь проникло все больше и больше привычек.       Он обязательно использовал нелепый носовой платок, чтобы вытереть руки, и следил за тем, чтобы он был правильно сложен. Утром и вечером он полоскал рот. Он вытирал поверхности, если под рукой был пакет антибактериальных салфеток. Он держал маску под рукой, если они оказывались в особенно людном месте, хотя он никогда не мог заставить себя ее надеть.       Шое дал ему рецепты всех видов здоровой пищи, чтобы построить здоровую диету. Бокуто передал ему советы Акааши по поддержанию стабильного мышления до и после игр. Тобио время от времени звонил по телефону Шое, сообщая все новые лакомые кусочки, которые он узнал от других игроков, с которыми Киёми общался.       На самом деле это не привело ни к чему серьезному. Очевидного сдвига не было. Но постепенно Ацуму заметил, что Киёми смотрел на него еще немного. Просто немного дольше.       Некоторые вещи, которые он делал, казались ему немного нелепыми. Вытирание мало что давало. Валик для ворса по-прежнему казался совершенно ненужным.       Но другие — ополаскиватель для рта, хорошая еда, чертов носовой платок, если он полностью честен в абсолютном секрете, на самом деле заставляли чувствовать себя лучше.       Он выплюнул полный рот фруктовой жидкости в раковину, вытер руки носовым платком и повернулся в другом гостиничном номере в другом городе, чтобы увидеть Киёми, смотрящего на него из глубины комнаты, глаза яркие, несмотря на их глубокий цвет, и Ацуму чувствовал, как его желудок перевернулся.       Настоящая любовь не настоящая, как бы Шое и Тобио ни заставляли казаться, что так и есть, но влечение, безусловно, было. И сейчас разрыв становится немного меньше.

***

      Переломный момент, наконец, наступил после того, как они проиграли домашнюю игру.       Это не большая потеря — они не вылетели из лиги, и их шансы на чемпионство в этом году оставались высокими. Но потеря есть потеря. И для любого конкурентоспособного игрока это всегда казалось не чем иным, как ужасным.       У каждого в команде был свой собственный способ справиться с этим. Некоторые из них уходили поодиночке, другие ускользали парами или группами, ища утешения в страданиях друг друга.       Ацуму наблюдал, как ушел Бокуто, прижимая телефон к уху, выражение его лица было странно спокойное по сравнению с тем, как оно исказилось, когда прозвучал финальный свисток. Ему не нужно было проверять, чтобы знать, что на другом конце линии Акааши.       Шое оставался дольше, чем большинство членов команды, тихий и погруженный в свои мысли, прежде чем он тоже встал. Они никуда не уезжали, так что он свободен, как и все остальные, делать все, что ему заблагорассудится, и Ацуму любопытно. Он следовал несколько позади, когда Шое покинул раздевалку, стадион и в конце концов вышел наружу, чтобы встретиться с кем-то еще.       Совершенно неудивительно, что это Тобио, который, кажется, свободен в этот день и не делал ничего, кроме как наклонился, чтобы поцеловать Шое в висок, и сплести их руки вместе.       Ацуму не знал, что произошло после этого, потому что отвернулся, чувствуя, что вторгался.       Повернувшись обратно к стадиону, он столкнулся с единственным игроком, который еще не ушел.       Киёми стоял, ссутулив плечи и засунув руки в карманы. На этот раз на нем не было маски.       — Помоги мне с моей подачей, — попросил он. Нет, потребовал. Тупо, как всегда, даже в поражении.       Ацуму наблюдал за ним, как эти темные глаза не печальны, а задумчивы, и кивнул. — Конечно.       — Хината получал больше, чем я, — сказал Киёми в тишине личного спортзала «Черных шакалов».       Ацуму наклонил голову, поднимая сетку. — Да. Он — полная противоположность, — сказал он и смотрел, как Киёми тащил тележку с мячами.       — Во всем, — уточнил Киёми и обошел сетку с другой стороны, занимая позицию.       — Не скажу, что заметил, — отклонился Ацуму, когда сетка опустилась на место. Он направился к тележке с мячами.       — Да, это так. Ты просто ничего не говоришь, — ответил Киёми, и Ацуму закрутил мяч между ладонями.       — Может быть, мне и не нужно, Оми-Оми, — сказал Ацуму и подбросил мяч в воздух.       Это был прием Киёми, который погасили, когда прозвучал финальный свисток.       Они делали это либо от усталости, либо из-за плохой позиции, либо из-за чистой удачи, каждый раз когда Ацуму подбрасывал мяч за мячом в воздух, меняя свою тактику и технику на ходу. До тех пор, пока небо за окнами не почернело и в тележке больше не осталось мячей, даже после многократного пополнения.       — Хватит, — сказал Ацуму, когда последний мяч раздражающе взмыл в воздух по идеальной дуге. Если бы он был сейчас на той же стороне, что и Киёми, он бы улыбался. Было много вещей, которые он мог сделать с таким прекрасным приемом. — Мы так потянем что-нибудь.       — Хорошо, — согласился Киёми через мгновение, и долгое время была тишина, пока они вдвоем собирали разбросанные мячи и снимали сетку.       Когда остальная часть оборудования собрана и все убрано к тщательному удовлетворению Киёми, они вдвоем стояли бок о бок и мыли руки в туалете.       — В последнее время ты стал более прилежным, — заметил Киёми, как Ацуму смывал пену и вытирал руки носовым платком от Шое, послушно складывая его — влажной стороной внутрь — и засовывая обратно в карман.       — Научился этому у тебя, — сказал Ацуму и придержал дверь открытой, чтобы Киёми вышел первым.       Темные глаза с любопытством наблюдали за ним, когда доигровщик направился к двери. Ацуму последовал за ним, а затем они вдвоем стояли посреди просторных коридоров.       — Давай поужинаем, — выпалил Ацуму в тишине. — Я знаю одно место.       (Любезно предоставленное Тобио, который ранее лично написал ему — с рекомендацией ресторана, в котором они с Шое были, и списком нескольких полезных блюд. Ацуму обновил его имя в телефоне на «Волейбольный Google», потому что, по-видимому, молодой человек в эти дни был просто кладезем информации).       — Поздно, — сказал Киёми, склонив голову набок.       — Я знаю. Я умираю с голоду. Давай поужинаем, — повторил Ацуму, и его руки в карманах сжались в кулаки. Сложенный платок касался костяшек его пальцев.       Киёми переминался с ноги на ногу, размышляя. — Как товарищи по команде? — спросил он. Как всегда, сразу к делу.       Ацуму позволил некоторому напряжению спасть, и в уголках его рта появилась улыбка. — Нет. Не как товарищи по команде.       Они не друзья. Они не тусовались вне игр, а их общение за пределами площадки строго ограничивалось волейболом. Они не искали общества друг друга вне площадки.       Но Ацуму не мог отрицать, что хотел бы, чтобы это изменилось. Ему просто…ему нравился Киёми. Ему нравилось, как он предан спорту, даже если иногда это приводило его в бешенство. Ему нравилось, как он работал над своими приемами, даже если они были идеальными. Ему нравилось, как он странно двигал своими глупыми гибкими запястьями и превращал свои идеальные броски в удовлетворительные очки. Ему нравилась его честность. Его волосы — волнистые так, как Ацуму мог добиться только при обильном количестве продукта — и их блеск. Его глаза. Его телосложение.       Он подумал о своих мечтах и о том, как Шое в одну минуту ускакивал в свою сказочную любовную жизнь, а на следующий день разрушал день Тобио, вырвав Шакалам победу над Адлерами. О том, как быть для кого-то более чем кем-то.       Они не друзья, но сейчас он не хотел, чтобы они были товарищами по команде. Завтра они снова смогут стать ими.       Киёми промычал что-то себе под нос, прежде чем выпрямился и позволил такой же улыбке расплыться по лицу. — Хорошо, — согласился он, а затем повернулся на пятках, чтобы пойти дальше по коридору. — Принеси немного того ополаскивателя для рта, которым ты пользуешься. Мне нравится его вкус.       Смысл этого предложения заставил улыбку Ацуму расплыться в ухмылке, и он побежал вперед, чтобы пойти рядом со своим доигровщиком. — Как пожелаешь, Оми-кун, — радовался он и победно сжал кулаком сухой сложенный носовой платок в кармане.