Искренне любить

Тренировка подходила к концу. Фигуристы, уставшие до чёртиков, медленно выползали со льда, чтобы наконец отправится домой после тяжёлого дня. Тутберидзе оглянулась, отыскивая двух своих воспитанниц, вечно жавшихся рядом друг с другом, и кинула: — Алина, Женя, ко мне в кабинет. Алина удивлённо посмотрела вслед. Она что, так плохо сегодня откатала? Она знает, что нет. И тренер бы не церемонилась — высказала все сразу же после проката. Значит нет… Да и при чем тогда тут Медведева? Её пальцы рефлекторно скользнули в чужую ладонь и переплелись с другими, ещё более холодными, и те тут же трепетно сжали её руку. Сразу же стало спокойнее. Женя посмотрела на неё: — Пойдём? — она, конечно, тоже опасалась неожиданного разговора, но знала, что должна поддержать свою Алину, встревоженно смотрящую вслед ушедшей в коридор Тутберидзе. Алина кивнула, крепче перехватывая ладонь Медведевой. Вместе они подошли к кабинету тренера, Женя постучала, и они, с лёгким вздохом отпустив пальцы друг друга, вошли. Этери указала на два стула напротив её стола и внимательно наблюдала за тихо садящимися девушками. Она начала мягко, почти издалека, вкрадчиво вглядываясь в их глаза: — Алина, ты сегодня ночевала дома? Девушка нахмурилась, с непониманием глядя на тренера, и тихо ответила: — Нет… — А где же ты тогда ночевала? — Этери прекрасно знала, конечно же, ведь уже видела и их, и Женину маму с утра, но хотела услышать это от Загитовой. Щёки Алины покрылись еле заметным румянцем: — У Жени. — И что же вы там делали? Девушка опустила глаза и больно прикусила собственную губу. Медведева аккуратно положила свою ладонь поверх руки Алины, вцепившейся в край стула. Та слегка ослабила хватку: — Спали. От Жени просто... Ближе, вы же знаете. — зачем-то оправдалась Загитова. Собственно говоря, она и не врала. От дома Жени до «Хрустального» правда было ближе, они правда спали, только до этого долго лежали, крепко прижимаясь друг к другу, и дарили тёплые и нежные поцелуи. Женя, видя смятение девушки, вмешалась: — Этери Георгиевна, что за допрос? — Не допрос, Евгения. Просто интересуюсь вашей жизнью. — Ну пока что вы интересуетесь только жизнью Алины. — Ну если уж у вас такие отношения, думаю, жизнь Алины и твоя тоже. — А какие у нас отношения? — полюбопытствовала Медведева, чуть склонив голову набок. Она почувствовала, как напряглась девушка рядом, и сжала её ладонь сильнее, показывая, что у неё есть поддержка. Этери посмотрела на этих двоих, так наивно думающих, что они незаметны и, собравшись, выдала: — Вы встречаетесь. Загитова подавилась воздухом и закашлялась, а Женя лишь слегка прикусила губу, не отрывая взгляда от тренера. Теперь сомнений у Тутберидзе не оставалось — они и правда вместе, её воспитанницы действительно встречаются. Несколько секунд помолчав, Медведева ответила: — Да. И что? Если собираетесь читать нотации, то можете не продолжать. Этери кивнула: — Я и не собиралась. Хотите — встречайтесь. Да можете хоть на каждом углу об этом кричать, интервью давать. Шучу, конечно, за это вас из спорта, вероятнее всего, попрут. Суть вы сами понимаете. Но... Я об одном прошу, осторожнее, девочки. — блондинка опустила глаза — Вы в том нежном возрасте, когда... Я просто хочу сказать, будьте осторожнее. Не сломайте друг друга. Девушки синхронно нахмурились, оглядываясь друг на друга. И что это значит? Благословение от матери всея Хрустального получено, даже без каких-либо нотаций, разговоров про нетрадиционность и грозных взглядов… Лишь предупреждение, скорее даже просьба. Начиная понимать, девушки закивали: — Мы этого не допустим. — серьёзно посмотрев на тренера, произнесла Алина. Женя прикрыла глаза, подтверждая слова девушки. Своей девушки. Которой она ни за что и никогда не сделает больно. Они вышли из кабинета, вновь переплетая пальцы, оставляя Этери одну. Она устало откинулась на спинку стула, слыша, как негромко и счастливо смеются девушки за дверью. Потом смех прервался. Поцелуй. «У них все будет по другому, Этери. Они — не вы. У них иначе.» — думает она. И очень старается верить, правда старается. А девушки за дверью крепко обнимаются, прижавшись губами. Оторвавшись, они одновременно опускают глаза, а потом выпаливают: — Я тебя люблю. — и смеются, по-детски звонко и свободно. Глупенькие. Думают, что отошли достаточно далеко. Недостаточно. Тутберидзе всё слышит. Эта фраза в голове звучит совсем другим голосом — её голосом. Тем, что она вряд ли ещё услышит. Хотя… Всё возможно.