Меж Двух Огней

июль 1992 – июнь 1993 Убедившись напоследок, что ее чары отвода глаз наложены исправно, Гермиона твердой походкой повернула к спуску дороги, связывающей Хэнглтон и Литтл-Хэнглтон. Накануне она только-только разобрала школьный чемодан и решила воспользоваться утренним сумраком, чтобы отыскать один из крестражей Волдеморта — кольцо Марволо Гонта, хранившее Воскрешающий камень. Ироничная уместность: ей поручили это задание, хотя пару дней назад именно она лишила человека жизни. Несколько дней изводили догадки, кто убил Квиррелла на самом деле. Утягивал ли этот груз именно ее? Или это рука Волдеморта, бросившего своего слугу? Или же прав Рон, и это проклятье на должности защиты от темных искусств? Выводы Гермионы колебались подвешенным маятником, который раскачивался перепадами настроения. Слабо утешало лишь то, что в этот раз не было ни малейшей вины Гарри, повидавшего, на ее скромный взгляд, слишком уж много смертей за свою жизнь. И здравомыслие Гермионы осторожно напоминало, как бессмысленно зацикливаться на смерти Квиррелла. Еще так много предстоит сделать. Она только надеялась, что это не служило верным предзнаменованием их способности — или же точнее неспособности — уберечь жертв войны в этот раз. Цепочку рассуждений разорвала текущая задача. Убогость лачуги Гонтов совершенно не уступала описаниям Гарри. Настоящий сарай: тесное, покосившееся царство антисанитарии. Впечатление обманчиво твердило, что жилище пустует уже многие века. Аккуратно приблизившись, Гермиона первым делом наколдовала классические заклинания обнаружения. Она была вполне уверена, что не встретит ничего, что могло бы расшатать границы ее возможностей. Если иметь в виду лишь чары сокрытия жилища от маггловской деревушки. — Черт, — все же поморщилась, глядя на успехи своего колдовства. Заклинания возвратились чистыми, будто и не дышало это место магией. И это прямой дорожкой вело лишь к одному выводу. Какая бы защита здесь ни стояла, она была отвратительно хорошо скрыта. Как бы хотелось достать из своей сумочки группу поддержки в лице Джинни или Билла. Ликвидация магических щитов и оберегов было их стихией. Ее же мастерство сложилось скорее в чарах. Но, пожалуй, к одним из самых абсурдных видений можно было бы отнести Гермиону, сбегающую от вызовов. А защита Волдеморта бесспорно таковой являлась — библиотека Салазара Слизерина в замке согласно кивала этому заключению. Та самая библиотека, куда годы исследований так и не открыли ей двери. И даже не дали ответов, каким образом были наложены подобные обереги — она никогда не имела дел с настолько мощной защитой, откровенно говоря. — Revelare Praesidium, Lux Suspendat*, — произносила она крайне сосредоточенно. Чары, плавно вытянув из палочки, проредили темноту вокруг дома отсветами сюрреалистичной гаммы. Гермиона лишь отстраненно надеялась, что ни один маггл сейчас не вглядывается в окрестности хижины. В этот момент она получила отклик. Магия, разворачивающаяся перед ней, была темной, очень темной, и Гермиона невольно задумалась, какая жертва позволила Волдеморту создать такую защиту. На счастье, несколько часов в запасе не переставали подпитывать веру в то, что крестраж она все же успешно добудет. Как она и предполагала, Волдеморт не осмелился на исключительно сложную защиту лачуги, такую, что бросилась бы в глаза, стоило бы какому-нибудь магу по той или иной причине использовать чары обнаружения поблизости. Если бы Дамблдор не окунулся в прошлое темного волшебника, не было бы и шанса разглядеть в этой хибаре хранилище одной из частиц души Лорда Волдеморта. Но к счастью, Дамблдор протянул связь между Волдемортом и Гонтами, а Гермиона имела достаточно близкое знакомство с его крестражами, чтобы разрушить защиту. И вот свет занимавшегося утра неуверенно коснулся кольца на ее ладони. Кольца, чью защиту, а вместе с тем и проклятье ей пришлось навсегда развеять. Камень заманчиво поблескивал, почти требуя опробовать себя, но Гермиона одернулась и затолкала кольцо поглубже в сумочку. Она отдаст его Гарри сразу же, как переступит порог Гриммо, — все-таки именно он истинный хозяин Даров Смерти или был им когда-то, — и вместо этого возьмет на хранение медальон Слизерина. Мгновение Гермиона колебалась, стоит ли поворачивать домой. Она планировала отложить пару часов после Литтл-Хэнглтона, чтобы наведаться в Норфолк, где, как она помнила, располагалась затерянная библиотека с бесценными изданиями, которые она не прочь бы забрать с собой. Но солнце уже уверено нащупывало путь на горизонте, а риск встревожить родителей ее пустой комнатой явно перевешивал. Ей не хотелось разочаровывать их, тем более что этим летом ее ожидала лишь жалкая пара недель с семьей… Книги она заберет завтра. Вздохнув, Гермиона подтянула на плече расшитую бисером сумочку и трансгрессировала прочь. Нужно будет укрепить на ней чары. Поскольку именно в ней хранился Философский камень или, в более общих выражениях, все мыслимое и немыслимое, что не являлось медальоном Слизерина, — среди прочего редкие книги, а теперь и один из крестражей Волдеморта, — страшно представить, каким оружием обернется эта сумочка в посторонних руках.

oOoOoOo

Остаток летних дней Гарри, Гермиона, Рон и Джинни делили между площадью Гриммо и Норой. Миссис Уизли в совершеннейшем восторге наблюдала, как ее младшенькой распахнул радушные объятия неразлучный коллектив Гарри, Рона и Гермионы; Сириус же был доволен тем, что помимо его и Римуса в доме находятся еще живые люди. Сами они вчетвером просто наслаждались возможностью вновь проводить вместе время. Отчасти, единственные в своем роде зрелые волшебники в детских телах. Как и ожидалось, каждый из них предпочитал оставаться на Гриммо. Молли Уизли старалась дать им все, чего душа попросит, но в месте с тем несколько давила материнской заботой, относясь к ним, как к детям, которыми предположительно им и следовало быть. Сириус, со своей стороны, махал рукой на любые их выходки, ровно до того момента, пока эти выходки не подразумевали выход за пределы дома в одиночку. И эта дань мнимой ответственности имела место исключительно благодаря Римусу, упорно отстаивавшему позицию, что подобные прогулки для детей небезопасны. А еще здесь была библиотека Блэков, к сущему удовольствию Гермионы, дневавшей и ночевавшей здесь нередко в компании Гарри, Рона и Джинни. Сказать по правде, то, что она проводила среди стеллажей так много времени, уже давно не имело ничего общего с ее личными желаниями, прежде всего потому, что по-прежнему оставалось слишком много вещей, которые необходимо изучить. Возможные лазейки, как забрать книги Слизерина без крови Волдеморта, и ритуалы воскрешения, входившие в их основной план, чтобы уверенно встретить конец их четвертого курса. К счастью, помогали друзья. Гарри — ища способ извлечь собственный крестраж. Джинни — вновь перечитывая все книги по теме магических источников, имевшиеся в их распоряжении, с надеждой обнаружить детали, которые могли быть упущены раньше, и свернуть безумный план Гарри. А Рон — пристально отслеживая местные и международные новости, готовясь ловить тень намека на связь каких-либо странных происшествий с Волдемортом или любым из магических источников. К тому же Рон хотел быть в курсе влиятельной верхушки, когда после Хогвартса им вновь предстоит карабкаться по шаткой политической лестнице. Единственный подрывник их спокойного лета — Добби. Эльфу не удалось проникнут на Гриммо: защита родового поместья Блэков гордилась исключительной сложностью, но стоило им высунуть нос на маггловскую сторону, Добби демонстрировал впечатляющую фантазию на всякого рода инциденты, изрядно мотавшие нервы Гарри. — Я знаю, что он мне во благо старается, и уж точно знаю, что он сильно рискует, пытаясь предупредить, но это же абсолютно бессмысленно. Сириус в конце концов будет считать меня еще более неуклюжим, чем Тонкс, — жаловался Гарри. — Разве нельзя сказать ему прекратить, Гермиона? — Нет, — опередил ее Рон. — Пока не получим дневник. — Мерлин, дай мне сил не придушить Добби в следующий раз, когда он что-нибудь выкинет, — обреченно выдохнул Гарри. Гермиона с Джинни и бровью не вели, едва ли мазнув по нему взглядом и вновь утыкаясь в книги, пока Рон сочувствующе похлопывал друга по плечу. Им было совершенно очевидно, что Гарри скорее самого себя придушит, чем тронет хоть волосок на голове Добби.

oOoOoOo

Перед дверью во «Флориш и Блоттс» Гарри глубоко вздохнул. — Вот и пришло время судьбоносной встречи с Локонсом, - отозвался он на беглый вопросительный взгляд Гермионы. — У тебя он хотя бы не ведет на первом же курсе. Люпину понадобилось почти полгода, чтобы убедить меня, что Защита от Темных Искусств не такая уж бесполезная тема, — фыркнула Джинни. — Хватит уже ныть, не отвлекайтесь, — шикнул Рон. — Нам надо держаться того же, что и в прошлый раз, чтобы Люциус Малфой и папа пересеклись в нужное время. Тотчас картина преобразилась, явив идеально вжившихся в роль совершенно обычных детей. Ну хорошо, почти идеально. Взгляд Гарри, стоило Локонсу подскочить к нему, отшатнул бы любого, и ему даже удалось слегка приглушить улыбочку мошенника. Который, впрочем, расписался под критической нехваткой инстинкта выживания, все равно схватив Гарри. Гермиона пару секунд перебирала возможные исходы проклятья ЗОТИ в конце года. Не будет и тени ни Василиска, ни Тайной Комнаты, ни, тем не менее, и шанса для такой нелепой личности как Локонс миновать проклятье самого Волдеморта. Следует выделить время, чтобы зафиксировать пару ее наблюдений после успешного завершения их планов. Было занимательно отмечать, что, несмотря на некоторые существенные перемены, такие как освобождение Сириуса, ход времени до сих пор, кажется, менялся не слишком критично. Или, скорее всего, они еще толком не осознали всего размаха крыльев выпущенной бабочки…

oOoOoOo

— Ну? — жадно потребовал Рон. Они расположились в его комнате в Норе сразу после того, как остальные Уизли отправились спать. Джинни почти благоговейно извлекла из своей сумки тонкий черный дневник, которым когда-то владел Том Марволо Риддл. Он выглядел совершенно безвинной тетрадкой, сколь угодно далекой от предмета темной магии, каковым являлся на самом деле, и этого противоречия вполне хватило, чтобы Гермионе стало не по себе. — Кто его возьмет? — спросила Гермиона. Невзирая на чары отвлечения, которые они наложили на комнату Рона, говорила она негромко, пристально наблюдая за безобидной тетрадкой. — Что думаете о том, чтобы чиркнуть пару слов Тому Риддлу с пожеланиями сдохнуть побыстрее? — неожиданно предложила Джинни. — Ну и чтобы катился к черту? Гермиона оторвала взгляд от дневника, с ужасом уставившись на Джинни. — Это даже не обсуждается — ты ни слова не напишешь в этой книжонке! — мигом ощетинился Гарри. — Никто не напишет в этой книжонке! — исправила Гермиона. Крестраж не игрушка. Крестраж Волдеморта уж точно. —Джинни ни так уж и спятила, — протянул Рон. — Это поможет опытным путем изучить, как отзывается крестраж. В конце концов, он же почти живой. А это может стать прямой зацепкой, что делать с крестражем Гарри. Гермиона растерянно взглянула на него. — Не припомню, чтобы слышала хоть что-то бестолковее этого! Серьезно? Мне казалось, дневник уже наглядно доказал, что опасен! — Да ладно тебе, Гермиона, — упрашивала Джинни. — Ты понимаешь, что крестражи имеют свойство очень дерьмово для нас реагировать? — резко возразила Гермиона. — И сомневаюсь, что из этого общения узнаю хоть что-то новое. — По правде, я бы с удовольствием показала дневнику, что он не сможет нам ничего сделать, — признала Джинни. — Что теперь преимущество у нас. В ее глазах тонули слабые печальные искорки, и Гермиона увидела, где-то глубоко внутри Джинни все еще тревожит то, что когда-то она не смогла сопротивляться дневнику. Гермиона и хотела бы возразить, но отступила. В воспоминаниях все еще откликается апатия Джинни после второго курса. Ее провальные попытки вновь стать нормальной. Единственное, что подтолкнуло Гермиону согласиться. Гарри молча сверлил Джинни, которая пренебрегала его недовольством с привычной непринужденностью. Гермиона наблюдала, как Джинни открыла дневник, обмакнула перо в чернильницу. Дрогнувшее перо замерло на миг в воздухе, но его тут же поторопила твердость, появившаяся на лице. Гермиона схватила палочку, готовая в любой момент использовать диагностические чары, равно как и, если потребуется, броситься на защиту подруги. Надпись «Т. М. Риддл» заполняла пустоту первой страницы, и Джинни, поколебавшись мгновение, резко перелистнула на следующую. Слегка тряхнула кончиком пера, сорвав каплю чернил на страничку. Гермиона зачарованно проследила, как капля чернил исчезает, и лист возвращает прежнюю пустую чистоту. Чары дневника казались гораздо более текучими, чем те, которые она сама накладывала на их тетради связи. — Привет, — вывела Джинни. Чернила вновь исчезли. А потом страница проявила новые строки. — Здравствуй и добро пожаловать в мой дневник. Как тебя зовут? Буквы, утонченные и изящные, заставили Гермиону на миг задуматься, был ли это действительно почерк Тома Риддла, или дневник был зачарован подобным образом, чтобы сделать его особенно изысканным. — Я Долорес Амбридж. Гермиона чуть не поперхнулась, прочтя ответ Джинни, которая лишь подмигнула ей в ответ. — Рад встрече, Долорес Амбридж. Меня зовут Том Риддл. Для меня истинное удовольствие познакомиться с тобой. Гермиона произнесла несколько заклинаний, пытаясь на глаз определить, есть ли какие-то отличия между этим крестражем и остальными. Но лишь отметила весьма типичную проекцию магии дневника на Джинни. Довольно тусклую на этом этапе. — Язык у него подвешен. Урод, — мрачно высказался Гарри. — Не то слово, — кивнула Джинни с ожесточенным выражением. — Ты действительно Том Риддл? — написала она. — Том Марволо Риддл? — Так и есть. Ты меня знаешь, Долорес? — заинтересовался крестраж. Магическая проекция, тянущая от дневника, стала более напряженной, и Гермиона предупреждающе махнула Джинни, получив в ответ слабый кивок. Она давно не ребенок, и дневнику потребуется нечто гораздо большее, чтобы заманить ее. — Ну конечно, ты же знаменит, Том! Величайший волшебник нашего поколения. Маг, которого уважает каждый! — Тебе не кажется, ты перестаралась? — скептически подняла бровь Гермиона. — Она великолепна, — не отрываясь, ответил за сестру Рон. Гермиона перевела взгляд обратно на дневник, плетя новый набор заклинаний. Но чары, вдохнувшие в тетрадку жизнь, похоже не имели ничего общего с крестражем внутри. Всего лишь дополнительное зачарование, позволяющее общаться с внешним миром подобно портрету. Даже не темная магия… — Неужели? Мне приятно это слышать. Не будешь ли ты столь любезна, Долорес, открыть мне, каким образом я обрету славу? Видишь ли, я всего лишь тень воспоминания о самом себе в шестнадцать лет, и я был бы счастлив узнать больше о собственном будущем. — Как много приторных слов для обманщика, — пробормотала Гермиона. — От той, кто когда-то влюбилась в Локонса, такое заявление говорит о многом, — поддел Рон. — Ты серьезно будешь припоминать ту историю и в этой жизни? — Ага, — стройный хор голосов Гарри, Рона и Джинни. Кислый взгляд Гермионы. Циничная, насмешливая улыбка** растянулась на лице Джинни, и она снова обмакнула перо. — Ну конечно, Том! — написала она. — Ты прославился тем, что защищаешь права магглорожденных и вводишь в мир волшебников многие маггловские обычаи. Бумага дрогнула под их взглядами, а улыбка Джинни превратилась в оскал. — Как к тебе попал мой дневник, милая Долорес? — спросил слепок памяти Тома Риддла. — Узнать о тебе чуть больше скрасит мой день. — Лжец, — прошипела Джинни. — Он начинает подозревать, — отозвался Гарри. Так и есть, Гермиона уловила усиление магического излучения от дневника в сторону Джинни и что-то смутно схожее с чарами убеждения. — Все, хватит, — вмешалась она. — Джинни, давай сюда дневник. В нем нет ничего кроме крестража с впечатляющей мешаниной запутанных заклинаний. Но они никак не связаны с тем, что мы ищем. Джинни вперила в нее не слишком убедительный взгляд олененка, но в конце концов перевернула обложку и передала дневник Гермионе, опустившей его в свою бездонную сумочку. — Дневник полежит у меня, и мы больше не будем к нему прикасаться, — отрезала она. — Тогда дай мне медальон, — протянул руку Рон. — Хорошо, — Гермиона была не против. — Философский камень пока тоже будет у тебя, Гермиона? — спросил Рон. — Никому из нас пока не нужны его целебные свойства, так может лучше спрятать его в каком-нибудь безопасном месте? — Как Гринготтс? Или Хогвартс? — иронично уточнил Гарри. Рон закатил глаза. — Ты понял, о чем я, — отозвался он. — Давайте честно признаем, скорее всего, сумочка Гермионы сейчас — самое безопасное место на Земле, — отметила Джинни. — И если что-то случится, если кто-нибудь будет при смерти, нам пригодится камень под рукой, — добавила Гермиона. — Хорошо-хорошо, — сдался Рон. — Я очень детально помню, какая гарпия в тебе просыпается, Гермиона, когда дело доходит до защиты собственных пожитков.

oOoOoOo

Естественно, Добби запечатал проход на платформу, стоило Гарри и Рону попытаться пройти через кирпичную стену. Но не в пример прошлому разу, они раздраженно топтались в ожидании Молли и Артура. Гарри настоял, чтобы первыми прошли Гермиона и Джинни, а Рон уперся, что останется с Гарри, так что в этом году приветственные гудки Хогвартс-экспресса встречали только девочек. — Всегда удивляло, откуда в домовиках столько силы, - поделилась Джинни, как только они вдвоем разместились в купе, и урчание Живоглота раздавалось под боком Гермионы. — Ни папа, ни мама так и не смогли открыть проход. Гермиона хмыкнула, отмечая, что Джинни не обмолвилась о том крошечном дополнении, что сама бы это сделала. Гермионе всегда казалось, что Джинни попросту тратит время, будучи профессиональным игроком в квиддич, когда могла бы стать ликвидатором проклятий. Она бы чертовски в этом преуспела… — Домашние эльфы намного сильнее, чем снилось большинству волшебников, — ответила Гермиона. — Видимо, в этот раз мне потребуется много лет, чтобы вбить хоть каплю почтения к ним. Снова. Размаха задачи было вполне достаточно, чтобы у нее опустились руки. Но Гермиона все также намертво вцепилась в идею улучшить жизнь домовиков, уложившись при этом в оптимально короткие сроки. Нет причин сомневаться, что багаж новых углубленных знаний из прошлого опыта не поможет ей в этом. — Собираешься опять запустить Г.А.В.Н.Э., чтобы сохранить пространственно-временную связность? Гермиона сердито стрельнула глазами и под мягкий смех Джинни полезла в сумочку за книгами. Но прежде, чем Гермиона успела вникнуть в содержание, кто-то легонько постучал в дверь их купе, и Джинни приподнялась открыть. — Привет***, — певучий голос. — Я могу войти сюда и сесть с вами? Других мест осталось немного… Гермиона подняла взгляд, распознав интонации Луны. Девочка, казалось, уже приготовилась услышать отказ, и явно не первый, но Гермиона искренне ей улыбнулась. — Ну конечно, проходи, — ответила она. Купе оставили открытым, и несколько минут спустя к ним присоединился Невилл. Или, вернее сказать, Джинни затащила Невилла, когда тот проходил по коридору мимо. В отличие от прошлого года, все это лето они могли видеться, и Гермионе с Джинни было более чем приятно уделить больше времени молодым версиям их друзей. И теперь, переглянувшись, обе молчаливо закрепили обещание защищать Луну от любых нападок точно так же, как Гарри, Рон и Гермиона делали это в прошлом году для Невилла.

oOoOoOo

Едва Гермиона переступила порог спальни для девочек после приветственного пира, как ее браслет чуть потеплел. Забравшись на кровать и задернув занавески, она достала, листая страницами, из складок мантии свою тетрадку для связи. — Сегодня вечером заберем диадему, — почерк Гарри. Они только-только вернулись в Хогвартс, но не было никаких причин медлить. — Полночь, общая гостиная? — предложила Гермиона. — Отлично. Все четверо спустились вовремя и, обговорив детали, накинули мантию-невидимку. Факт того, что Гарри был — или все еще оставался? — Хозяином Смерти, казалось, наполнял ее еще более особенной магией, и не проскальзывало совершенно никаких опасений о чье-нибудь мелькнувшей ноге или руке даже вчетвером под ней. Равно как не было и опасений, что их раскроет Дамблдор, пока они укрыты мантией. — Нам бы не помешала Карта Мародеров, — прошептал Рон, пока они неслышно крались по коридорам. — Я работаю над новой версией с этого лета, — отозвался Гарри. — Немного осталось. — Если понадобится помощник по чарам, зови меня, — предложила Джинни. — Ловлю на слове. Но Гермиона чувствовала, он не попросит, скорее всего, близко к сердцу восприняв шанс воссоздать шедевр мародеров. Найти диадему Когтевран оказалось проще простого даже среди чудовищного хаоса, царствовавшего в Комнате забытых вещей, и на этот раз крестраж отправился на хранение Джинни. Теперь им осталось лишь заполучить чашу Пуффендуй. — Я хочу спуститься в Тайную Комнату, — произнесла Гермиона. — Нам нужно наложить чары стазиса на василиска, и там в кабинете оставались некоторые книги, которые нелишним будет перечитать. Рон заворчал на нехватку здорового сна, а Джинни на то, чтобы вновь оказаться в Комнате. Гарри, напротив, казался воодушевленным возможностью поговорить на парселтанге. Пусть дневник и был надежно спрятан на дне ее сумочки, Гермиона напряглась, стоило им войти в Тайную Комнату. И беглый взгляд в сторону показал, что Гарри, Рон и Джинни тоже не выглядели особо расслабленными. Все также впечатляюще возвышались своды. Эффектная и пробуждающая трепет, созданная, без сомнения, рождать ужас и подчеркивать мнимое превосходство Салазара Слизерина. Шаги замерли на мгновение перед сброшенной шкурой василиска. Она не впечатляла так же сильно, как скелет, что застала Гермиона во время Битвы за Хогвартс, но живо освежила воспоминание о том, что тысячелетнее существо в длину явно превосходило шестьдесят футов. — Пойдемте уже, — шепнул Рон. — Не горю желанием торчать здесь дольше необходимого. Их путь завершился у статуи Салазара Слизерина. Гарри прошипел нечто, что в понимании Гермионы переводилось как «Говори со мной, Слизерин, величайший из Четырех». Едва ли с таким предком имело смысл удивляться вершинам тщеславия и высокомерия Лорда Волдеморта. В особенности, если ему, будучи школьником, без посторонней помощи удалось обнаружить это место под носом всего преподавательского состава. Едва открылся проход, их палочки твердо смотрели перед собой, выводя чары обнаружения, пока глаза каждого оставались прикрыты. — Похоже, пусто, — наконец выдохнула Гермиона — Я проверю. Впрочем, она все же наколдовала облако водяного пара, прежде чем аккуратно приоткрыть глаза. Темноту лаза перед ними действительно ничто не нарушало. — Там чисто, — отозвалась она. Гарри, Рон и Джинни облегченно открыли глаза, и все четверо осторожно двинулись в глубину Комнаты, направляясь туда, где, как они знали, сложено гнездо василиска. Змея колоссальных размеров обернулась вокруг себя во сне. Даже знание того, что она не может пробудиться, продолжало нагнетать пугающее напряжение, и Гермиона заметила краем глаза, как Гарри машинально потер предплечье, где жизнью ранее его проткнул клык василиска. Они потратили почти час, оборачивая змею дополнительными заклинаниями, закрепив собственное спокойствие, что никто не сможет его пробудить. Безусловно, не самая надежная преграда для особенно мотивированного темного мага, но хоть что-то, что даст им время принять меры. Часы, пробив два утра, застали их на пороге гриффиндорской гостиной, и они разошлись с пожеланиями спокойной ночи и пониманием, что держать глаза открытыми на первом же занятии нового учебного года определенно потребует некоторых усилий. В особенности, учитывая, что травология не входила в их перечень самых захватывающих предметов.

oOoOoOo

Начало года летело без особых происшествий. Скука занятий щедро скрашивалась путанными исследованиями, которые нередко продолжались и на самих уроках. Сохранилось летнее распределение обязанностей. Гермиона — ритуалы воскрешения, Гарри — собственный крестраж, Джинни — магические источники, а Рон — отслеживание новостей. Прогресс двигался удручающим черепашьим темпом, что, впрочем, не отрицало факта самого его продвижения. Прежде всего, по вопросу воскрешающих ритуалов. Участие Джинни весьма бодрило. Ее боевой настрой и заразительный оптимизм были весьма кстати, к тому же Гарри не переставал светиться рождественской гирляндой, зная, что больше не нужно разлучаться с женой. Их привязанность была настолько ощутима, что многие не упускали поддразниваний, до которых им, впрочем, не было дела. А еще Джинни принимала непосредственное участие в подрывной деятельности, организованной Гермионой и направленной на Локонса. В ход бессменно шло особое проклятье Гермионы, разработанное как раз для такого случая, которое вызывало ужасную головную боль, стоило Локонсу приблизиться на расстояние метра к Гарри. Ростки сочувствия к преподавателю имели в Гермионе вполне благодатную почву, если бы не совершенно нездоровая одержимость Локонса ее другом. А картина непонимания на его лице всякий раз, когда желание поговорить с Гарри простреливало головной болью, была особенно отрадна. Возможность в любой момент переговорить между собой, довольно успешное продвижение их плана помимо прочего отодвинули заслон отчужденности между ними и остальным миром. Время от времени они начали присоединяться к игре в Плюй-камни или шахматы с Невиллом, Дином и Симусом или Лавандой с Парвати. Изредка помогали друзьям с домашними заданиями. Рон и Джинни проводили часы в компании Фреда, Джорджа и даже Перси, отлично осведомленные о том, какие жестокие уроки однажды может преподать жизнь. За стенами гриффиндорской гостиной они приглядывали за Луной, всегда с энтузиазмом воспринимавшей их беседы. У Гермионы мелькало подозрение, что девочка, пусть и неосознанно, воспринимала их как старых друзей. И в отличие от своего первого знакомства с Луной, Гермиона много больше ценила ее необыкновенную проницательность. Вновь заложенный прочный фундамент дружбы с Невиллом и Луной скинул с них тянущий камень. Единственными досадными элементами оставались Драко Малфой и Северус Снейп, но даже это прискорбное взаимодействие казалось довольно умеренным по сравнению с прошлой жизнью. Или же придирки Малфоя теперь казались Гермионе скорее ребяческими, чем раздражающими, а колкости Снейпа — скорее жалкими, чем оскорбительными. Так или иначе, начало года уверенно попадало в категорию приятного, удовлетворенно отметила Гермиона, утонув в одном из кресел общей гостиной ранним субботним утром с Живоглотом на коленках. И тут из спальни мальчиков высунулся Гарри. —Ты куда? — спросила она. Ее друг уже спустился с лестницы с новейшим Нимбусом-2001 через плечо, подарком Сириуса на день рождения — опуская факт того, что Сириус не далее как год назад уже предлагал крестнику Нимбус-2000. В те давние времена Гарри еще пытался охладить порывы Сириуса к непомерным тратам. — Иду на пробы в команду по квиддичу, конечно же, — отозвался Гарри. — Но это же нечестно! — в Гермионе вскинулось недовольство. Тот лишь пожал плечами. — Рон, скажи, что не собираешься с ним! — взмолилась Гермиона. — Я не собираюсь с ним. — Вот!.. — Дождусь пятого курса, я ведь хочу на вратаря, но пока Вуд в школе, без шансов получить эту позицию сейчас. — Но… — Думаю, Джинни присоединится в следующем году, правда же? — Гарри будто не слышал. — Разумеется, — самодовольно отозвалась та. — Но это тем более нечестно! — возмущенно воскликнула Гермиона. Джинни — на редкость талантливый профессиональный игрок в квиддич. Даже за сборную Англии играла! — Мы проедемся метлой по всей команде слизней! Они даже не поймут, что произошло, — протянул Рон, еще глубже развалившись в кресле, заложив руки за голову и мечтательно улыбаясь. — Так хоть кубок школы будет наш в этом году. До сих пор как страшный сон, что мы отдали его Слизерину в прошлом году! Гермиона обреченно выдохнула, вновь утыкаясь в книгу.

oOoOoOo

Добби проверял стойкость их нервной системы еще пару раз, пока наконец окончательно не вывел из равновесия Гарри, и тот навязчиво попросил его прекратить спорные попытки спасти ему жизнь. Но сделал он это лишь после матча с бешеным бладжером, после которого Гермионе понадобилось время, чтобы прийти в себя. Ведь тогда Гарри пожелал проверить, как долго сможет уклоняться от спятившего мяча, параллельно не позволяя Драко Малфою схватить снитч — Гарри вцепился в идею выбить Гриффиндору как можно больше времени, чтобы набрать очки, и в одном из поэтапных пунктов этой нетривиальной задачи определенно значилось подрезать охотника Слизерина. И даже ночь в больничном крыле в компании Костероста не поборола ослиного упрямства Гарри и не смогла пробудить никаких сожалений о своих порывах. Его время оказалось почти в три раза лучше, чем в прошлый раз, а Гриффиндор выиграл со счетом 260 против 20. Первым, что сделал Гарри на следующий день – написал длинное пространное письмо Люциусу Малфою с предложением выкупить его домового эльфа. Он бесстыдно врал, заверяя, что именно от Драко наслушался исключительно хорошего о Добби, что желает поднять репутацию рода Поттеров, начав безусловно с покупки личного слуги. Сумма оказалась достаточно привлекательна для Люциуса Малфоя, чтобы проглотить историю о том, как его сын — в его понимании — одурачил Гарри Поттера, и согласиться. В тот же самый день Гарри торжественно провозгласил Добби свободным эльфом, а в глубине кухонь Хогвартса не менее торжественно был основан культ мальчика, который выжил. Безусловно, победа в матче вновь вытолкнула Гарри под палящие лучи славы: он не слишком-то и пытался скрыть свой талант во время полета. Прозвище гриффиндорского золотого мальчика держалось на нем прочнее, чем когда-либо. Вероятно, не в последнюю очередь потому, что они сознательно обходили двери дуэльного клуба Локонса десятой дорогой. Пусть им и стало проще притворяться, что их магический уровень намного ниже, но дуэлей, где инстинкты вышибают разум, они все же остерегались. Помимо этого память категорично выдавала, что в прошлый раз успех явно обошел так называемый дуэльный клуб стороной… Скудный список его сомнительных достижений мог бы гордиться лишь волной подозрений касательно Гарри и дара парселтанга. Очевидно, никто из них не нуждался в том, чтобы его скрытый талант к змеиному языку был на слуху у всей школы. Украдкой они наблюдали за Волдемортом: Гарри периодически отслеживал его местоположение через связь. В настоящий момент темный волшебник довольствовался Албанией, к их слабому облегчению. Он шаг за шагом неуклонно обретал силы, но конца этого пути к прежнему величию пока не разглядеть. Вечером Гермиона заглянула в Зал трофеев, рассматривая золотой значок, который вручили Риддлу за особые заслуги перед школой в комплекте с медалью за магические заслуги. Почти в деталях она могла представить это событие. Леонард Спенсер-Мун, министр в то время, рассыпается громкими благодарностями перед молодым Томом Риддлом, принимающим их с приклеенной улыбкой. — Дуэт идиотов, — скривилась Гермиона при мысли об Армандо Диппете и Леонарде Спенсер-Муне. Однако вовремя вспомнила, что сами они, пожалуй, еще большие идиоты, если на повестку дня поставили вопрос о воскрешении Волдеморта. И даже предлог, что они не представляли, кого именно стремятся вернуть, не способен прикрыть в их случае. Но Гермионе до сих пор не попалось в руки ни одного другого способа добыть книги Слизерина… А без этих книг они по-прежнему не знали, как стабилизировать источник. Если бы только они нашли путь к решению этой головоломки в обход Волдеморта... Но предчувствие Гермионы твердило, что удача никогда не поворачивала в их сторону настолько явно.

oOoOoOo

Несмотря на то, что обошлось без нападений на учеников и, следовательно, от оправдания «развеять мрачную атмосферу замка» пришлось отказаться, Локонс решил, что День святого Валентина несомненно следует отпраздновать. И уже совсем не василиск заставил Гермиону, Гарри и Рона оцепенеть в дверях Большого зала при виде сердечек-конфетти. Только Джинни выражала навевающее подозрения довольство, притягивая прищуренные взгляды Гермионы. Рыжеволосая лишь подмигнула в ответ, и Гермиона никак не могла взять в толк, к чему такое отличное настроение до тех пор, пока гораздо позже в тот же день прямо перед Гарри не притормозил угрюмый гном. — Эй, ты! Гайи Поттей! Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей, самолично. — Скажите мне, что она не посмела… — нервно вздохнул Гарри. Но Джинни посмела, и Гарри стойким оловянным солдатиком с каменным лицом выслушал ее великолепное стихотворение, восхваляющее его глаза, «зеленей, чем жаба» и волосы «чейней тоски, чейнее гьифельной доски», пока Гермиона и Рон завывали от смеха где-то поблизости. — Слышала, следует как можно ближе держаться первоначальной временной линии, чтобы сохранить пространственно-временную связность. Вношу посильный вклад, — ухмыльнулась Джинни, когда Гарри отыскал ее позднее. Гермиона закатила глаза. Ее отчасти угнетал факт, что друзья вспоминают о пространственно-временной связности исключительно в контексте шуточек.

oOoOoOo

Последние учебные недели шли спокойно, и Гермиона успела даже доработать исследования ритуалов воскрешения, окончательно остановившись на одном весьма многообещающем варианте. Для него требовались крестражи и Философский камень — и то, и другое как раз имелось в наличии, какое совпадение. Под конец года она краем глаза приглядывала за Локонсом, пытаясь определить малейшие перемены в поведении. — Как думаете, получится что-нибудь сделать с его положением? — вырвалось у нее как-то за завтраком. — Положением? — переспросил Рон. — Проклятье ЗОТИ, — уточнила та. Гарри страдальчески вздохнул. — Не в восторге от Локонса, и это мягко сказано, но мне кажется, попытка бороться с проклятьем все только ухудшит, так что, если хочешь ему помочь, продолжай не вмешиваться, — отозвалась Джинни. Гермиона вздохнула, признавая ее правоту. Она просто беспокоилась, что подобно Квирреллу, встретившему конец прошлого года с переломанной шеей, Локонс снова закончит постоянным обитателем Мунго. Но в этот раз проклятье сработало по-другому. В последний день учебного года на прощальном пиру — наконец в цветах Гриффиндора — двое мракоборцев прибыли в Хогвартс с просьбой аудиенции у Дамблдора. Прежде чем покинуть школу вместе с Локонсом. Первее всего слухи долетели до Рона: на следующее утро вместе с почтовой совой, принесшей Ежедневный пророк. Он, посмеиваясь, протянул им газету. «Афера десятилетия: Златопуст Локонс — преступник, укравший все свои истории у доверчивых волшебников» Видимо, слетело одно из его заклятий забвения, и все махинации открылись мракоборцам. Гермиона ухмыльнулась. Все-таки бывают приятные грани и в проклятьях Волдеморта.