Притворись моим парнем

       Этой ночью дул прохладный легкий ветер. Листья высоких деревьев загадочно шелестели во мраке, а некогда синее небо затянули мрачные грозовые тучи, спрятавшие за собой круглую ярко-желтую луну.        Одинокая мужская фигура, шаги которой гулким эхом разносились в напряженной тишине, изредка нарушаемой еле слышным шуршанием листвы и приглушенными трелями сверчков, размеренно ступая, осторожно приблизилась к огромным распахнутым воротам, не так давно выкрашенным свежей зеленой краской.        Парню повезло: охраны на посту почему-то не было. И где пропадали эти тупоголовые шиноби, которые должны были оберегать Коноху от вторжения незваных гостей, — черт их знал. Впрочем, их отсутствие стало лишним подтверждением того, сколь удачно оказалось принятое им решение.        Было бы намного хуже, если бы охрана торчала у ворот, как и положено, — пришлось бы тратить время и вырубать их. Возможно, ему потребовалось бы даже немного напрячься: все-таки ниндзя Конохи всегда могли постоять за себя — уж в этом Учиха сполна убедился на войне.        Однако все же он был уверен, что расправился бы с охраной, не прикладывая особых усилий. Если сравнивать их силы и его, тут они ему не конкуренты. Криво усмехнувшись, Саске представил жалкие потуги шиноби противостоять ему. Нет, исключено. Они бы не смогли одолеть его, а вот он с ними справился бы в два счета — дело-то пустяковое, но поднимать шум ему все же не хотелось.        Отправленные им в нокаут ниндзя все равно бы вскоре оклемались и кинулись докладывать хокаге, что Саске Учиха, напав на них, вновь покинул Коноху. Или, а в это он верил куда больше, их обнаружили бы сменщики, которые и навели бы лишний шум, поставив на уши сначала Сенджу, а после — всех местных.        В любом случае — ему это не выгодно, ведь первый человек, за кем Цунаде отправит своих преданных шиноби — Наруто. А Узумаки, который сейчас был для Саске самой насущной проблемой во всех смыслах этого слова — в плане отношений, дружбы и конфронтации, естественно, не замедлит и бросится за ним в погоню с группой неудачников, которую сам же и возглавит.        Следом за Наруто, естественно, подтянутся и все остальные «друзья», которым будут небезразличны его громкие вопли и призывы насильно притащить Саске обратно и посадить под замок, для надежности поставив у двери караул. На случай, если он попытается удрать.        Даже Ино с Сакурой, как и другие их ровесники-шиноби, в этот раз наверняка захотят поучаствовать в самом знаменательном событии месяца — поимке единственного представителя клана Учиха. Голова Саске на блюдечке — что может быть лучше?        Он не сомневался: молодые ниндзя и куноичи точно не упустят возможности посмотреть, как они с Узумаки будут выяснять отношения. Вот им будет весело-то. Но Учиха, признаться, их прекрасно понимал. Жизнь в Конохе протекала мерно, однообразно. Ни тебе нападений, ни будоражащих кровь сражений с врагами, а здесь — хоть какое-то развлечение.        Впрочем, все местные жители и многие шиноби, казалось, наслаждались бытом. Один лишь Наруто пытался хоть как-то взбодрить эту тухлую деревеньку, однако все его усилия никакого результата не приносили. Здесь по-прежнему было слишком уж тихо.        Словом, ничего необычного здесь, кроме их с Узумаки выдуманной истории, разумеется. Вот именно поэтому две куноичи и остальные ниндзя с удовольствием примут активное участие в его поисках, чтобы потом получить еще приятный бонус — возможность понаблюдать за их с Наруто ссорой.        Учиха мог ручаться: в стороне не останутся и местные жители, уже давно успевшие перемыть им с Узумаки все косточки в ожидании новых сплетен. А значит, ему сказочно повезло, что охраны нет. Удастся избежать всего этого эпичного представления хотя бы сегодня.        Правда, Наруто, который в грядущем спектакле — в этом Учиха не сомневался — «Возвращение Саске в Коноху. Часть 2», снова будет протоганистом, мог пострадать. На его плечи выпало непосильное бремя — уверения, оправдания и трогательные речи.        Впрочем, Узумаки не привыкать. Он справится. Достаточно и того, что главный антагонист — Саске — покинет картину до того, как наступит апофеоз. А значит, чем скорее он уйдет, тем лучше.        Закинув черный рюкзак на плечо, Учиха остановившись у выхода из деревни, небрежно повел плечами и неспешно оглянулся в последний раз, мысленно подводя финальную черту. Он смог. Преодолел себя. Усмирил непокорное сердце и временно одержал схватку с бунтующими чувствами.        Вот и все. Основная часть трудного пути проделана. Теперь — дело за малым. Чтобы начать все заново, ему нужно всего лишь выйти за эти ворота и попробовать забыть Наруто Узумаки, решительно перечеркнув все, что между ними было.        Подбадривая себя, Саске пытался мыслить трезво и рассудительно: от его исчезновения одни лишь плюсы. Для него уж точно. Когда он будет далеко от Узумаки, у него появится время, чтобы переосмыслить свои подавленные чувства и эмоции, а затем —избавиться от них навсегда.        Внушая себе, что не так уж это и трудно — пару раз шагнуть навстречу новой жизни, Учиха, сжав руки в кулаки и стиснув зубы, добавлял: этот выбор ему столь же необходим, как воздух.        Дальше так продолжаться точно не может. Ему нельзя оставаться с Узумаки, иначе он окончательно утратит не только остатки своей гордости, но и разум. А потом, без сомнений, потеряет и Наруто, для которого вся их любовь — банальная фикция.        Стоит Хинате найти парня, как Узумаки тут же примчится к нему с предложением все закончить. Учиха даже мог поклясться, что именно все так и будет. А вот что ожидает его после того, как Наруто решит закончить отношения, которых толком-то и не было, Саске едва ли мог вообразить.        Учиха догадывался: он может выкинуть все, что угодно. Саске давно успел убедиться: рядом с Наруто с ним и впрямь творились необъяснимые вещи. Разве потеря самоконтроля и то, что он постоянно ощущал себя по-настоящему нужным кому-то, — не самое убедительное доказательство?        Но, что гораздо хуже, — Учиха был собой. Он знал, что может разозлиться, нагрубить Узумаки, однако тот не обидится на него, напротив, поймет. Поможет ему, подскажет, что делать. Да и вел Наруто себя не так безответственно, как раньше. Он повзрослел, изменился. Конечно, втянул его в неприятную историю, но когда было иначе?        Нахмурившись, Саске заставил себя выкинуть ненужные мысли из головы, стараясь не зацикливаться на них, однако все же не мог не признать: с Узумаки ему, хоть он и пытался это отрицать, было хорошо. Чего, видимо, нельзя было сказать о Наруто, который вел себя так непринужденно, будто ничего необычного между ними не происходило.        Конечно, все лучшие друзья же целуются. Впрочем, Учиха бы нисколько не удивился, если бы ему сказали, что именно так Узумаки и думает — от такого кретина можно было ожидать всего. Но все же невозможно было отрицать, что Наруто обладает невероятным магнетизмом.        Черт знает, что делает Узумаки в его глазах таким привлекательным, однако наивный Наруто, похоже, совсем не умеет этим пользоваться, едва ли догадываясь сам о том, как он влияет на него. И это еще один тревожный звоночек и заодно напоминание о возникшей зависимости от Узумаки, которая с каждой минутой становилась все сильнее.        Саске уже был готов сдаться и бросить все к черту, но сумел преодолеть себя. Удерживаемый одним лишь усилием воли, Учиха бескомпромиссно подвел итоги: он не сможет постоянно находиться рядом с Узумаки. Даже если примется избегать Наруто, запрятанные эмоции однажды выдадут его с потрохами. А значит, от этого безумного наваждения нужно срочно избавиться. Хотя бы для того, чтобы сохранить остатки практически почившей гордости.        Однако Саске, несмотря на все свои усилия, так и не смог противиться неосознанному желанию запечатлеть в памяти те важные и значимые для него моменты, напоминающие об Узумаки.        Вспоминая о проведенной вместе ночи и не совсем размеренном утреннем подъеме, скорее, бессмысленном и спонтанном, Саске, на губах которого появилась грустная улыбка, сделал еще один шаг вперед — медленно, но верно.        Приближаясь к своей цели, Учиха, хоть он и не собирался этого делать, невольно представил расстрепанные светлые волосы, чуть сощуренные голубые глаза, в глубине которых искрились озорные смешинки и тонкие губы, растянутые в легкой улыбке.        Плотно стиснув зубы, Саске едва не выругался вслух, однако все же сдержался. Не хватало еще, чтобы на его голос сбежалась добрая половина шиноби. Но все же он не смог не поразиться, как же Наруто умудрился так легко и быстро завладеть его сердцем, будто бы жил в нем всегда?        Еще один новый шаг дался Учихе куда труднее — ему казалось, к его ногам привязаны огромные булыжники, которые он вынужден тащить с собой. Иного объяснения своей медлительности у него не было. Да и нахлынувшие, как внезапный дождь, воспоминания, признаться, решимости ему не добавляли.        Покорившись воле случая, Саске смирился со своей участью и с неуемной нежностью припомнил, как Наруто, разлепив глаза поздним утром, хотя, наверное, уже был день, вскочил с кровати и сразу же засуетился.        Отыскать причину его переживаний у Учихи получилось не сразу, но когда же ему удалось разговорить Наруто и понять, что тот беспокоится о нем, он внезапно ощутил острое желание, больше смахивающее на жизненно необходимую потребность: притянуть Узумаки к себе за футболку и впиться в его губы страстным поцелуем.        Скрипнув зубами от злости, Саске все же смог сдержаться, мысленно укоряя себя в проявленной слабости. А беспечный Узумаки, убедившись, что не заразил его, радостно расхохотался. На его щеках выступил лихорадочный розовый румянец, но Наруто это нисколько не смутило.        Он хлопал в ладоши и с энтузиазмом притопывал ногами. Похоже, Узумаки действительно был счастлив, что из-за него Саске не заболел, вот и умял еще две мерзкие пилюли — на всякий случай, чтобы «защитить» от болезни не только Учиху, но и всех остальных, с кем ему придется контактировать.        А планов на день у болтливого Наруто, как выяснилось, было действительно много, чем он не преминул поделиться с другом. Учиха же, исподтишка наблюдая за ним, старательно делал вид, что не заинтересован в беседе. Однако все равно слушал Узумаки, с неконтролируемой жадностью запоминая все, что он ему говорил.        Чуть позже назрел еще один неловкий момент, после которого Саске пожалел, что не может провалиться сквозь землю, ведь его привычная непроницаемая оболочка угрюмого одинокого говнюка чуть было не развалилась.        Учиха мог поклясться всем, включая себя: обычная маска из невозмутимости, под которой покоились все истинные чувства и эмоции, молниеносно спала, когда он, не удержавшись, все же спросил у Наруто, что бы тот хотел на завтрак.        Этот банальный вопрос шокировал не только его, но и Узумаки, который, выпучив глаза, посмотрел на него с нескрываемым любопытством. Вопрос Саске застал его врасплох, как раз в тот момент, когда он пытался натянуть темно-синюю ветровку Учихи, которую тот услужливо одолжил ему парой минут ранее.        Саске, бегло скользнув взглядом по очерченным тренировками мышцам и судорожно сглотнув слюну, одним лишь усилием воли заставил себя не изменять своей привычке, и спокойно продолжил смотреть на Наруто. Хотя больше всего на свете ему хотелось накинуться на Узумаки, как тот на него минувшей ночью.        Наруто, в свою очередь, тоже уставился на Саске, правда, с едва уловимым недоверием. Похоже, Узумаки несказанно удивился его предложению. Еще бы. Не каждый день Учиха звал кого-нибудь остаться и разделить с ним завтрак.        Не в стиле Саске это было, вот Наруто и растерялся, однако все же ответил. Приоткрыв рот и часто заморгав, он чуть дрогнувшим голосом уточнил:        — Ты хочешь, чтобы я остался?        Саске, ненавидевший любое проявление всех этих розовых соплей, только кивнул. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы Наруто, подскочив к нему, крепко обхватил его плечи руками и стиснул в жарких объятиях.        Учиха, не удержавшись, тоже приобнял Узумаки, осторожно сомкнув руки на его спине в замок, совсем позабыв о том, что делать так ему нельзя ни в коем случае. И хотя в тот момент он прижал Наруто к себе машинально, однако все же мог ручаться: Узумаки что-то точно заподозрил.        Саске сделал еще один смелый шаг, неустанно напоминая себе: ему нужно уйти. Однако теперь это было не так легко, как он предполагал утром. Учиха, хоть ни капли и не сомневался в своем решении, все равно медлил. Ему казалось, он упускает нечто важное. То, что может никогда и не повториться. Трепетный миг. Момент столь важного прощания.        Саске, с легкой грустью улыбнувшись, осмотрелся в последний раз, с лихорадочной жадностью запоминая то место, которое, как ему думалось, совершенно не изменилось с момента его последнего ухода.        Он не заблуждался. Как и много лет назад, ночная Коноха, освещенная яркими разноцветными огоньками — светом в окнах многочисленных жилых домов — медленно, но верно погружалась во тьму. Деревня засыпала, а он — уходил.        Учиха грустно улыбнулся и покачал головой. В тот раз момент прощания для него был не столь важен — он преследовал другие цели. Был слишком молод. И оценить из-за буйного нрава важность места, где родился и вырос, в ту роковую ночь так и не смог.        Однако теперь же все было иначе. А значит, настало время исправлять прошлые ошибки. Сейчас Учиха, не тушуясь, четко знал, что такое для него — Коноха. Нет, это не просто деревня в огромном мире ниндзя. И уж точно это не его родной дом, хотя и самая важная часть необъятной страны. Коноха для него — драгоценное место, где остался Наруто. Его Наруто.        Стоило Учихе вспомнить об Узумаки, как в этот же самый миг его будто ударили ножом, застрявшим где-то глубоко в сердце и причинявшим невыносимую боль. Каждый новый вздох давался Саске непосильным трудом — ему казалось, он забыл, как дышать. И что только делает с ним эта идиотская любовь? Любовь к Наруто.        Зажмурившись, Саске помотал головой, упорно следуя выбранному пути. Он уже все решил. Откладывать нельзя, иначе плохи его дела. Сказано — сделано.        Взглянув напоследок на деревню, оставшуюся позади, Учиха повел плечами и нехотя повернулся к воротам, намереваясь сделать последний шаг и навсегда вычеркнуть все, что только связывало его с невыносимым Узумаки, однако, замерев, словно каменное изваяние, так и не смог пошевелиться.        Было ли это провидение, еще один знак свыше, а может, и веление самой судьбы — черт его знал. Однако Саске, пытаясь не выдать тщательно запрятанное волнение, опасался лишний раз пошевелиться, не представляя, чем может обернуться против него же каждое его движение.        Ведь стоило ему увидеть парня напротив, как все его стремления пропали, будто бы по мановению волшебной палочки. Словно и не было их никогда. А сам Саске напрочь позабыл, куда шел. Не должно было ничего этого произойти. Не должно. Однако все же случилось.        Волей судьбы или злого рока — вопрос. Но он нашел его раньше, чем ему удалось ретироваться в ночной тиши. История с удачным исчезновением безо всяких объяснений и красноречивых прощаний не повторилась.        Сердце Саске судорожно заколотилось где-то в горле. Чем дольше он смотрел на такой знакомый и родной силуэт с поникшими плечами, тем сильнее ему хотелось послать все предрассудки к черту. Как и свое желание уйти навсегда.        Сокрытый ночными сумерками силуэт шиноби напомнил ему о кое-чем важном и, казалось, уже оставшемся позади. О том, что он собирался перечеркнуть навсегда: о его любви к Узумаки. Новообретенной слабости, с которой Учиха, сам того не осознавая, тщетно пытался бороться так много лет.        Но только что потерпел сокрушительное поражение. Он ведь только увидел Наруто, а уже снова мог сорваться.        — Ты уходишь? — в дверях, расправив плечи и с вызовом вздернув подбородок, в его синей ветровке, которую он одолжил ему еще утром, стоял неизменный Узумаки — человек, которому никогда не было плевать на него. И тот же, кого Учиха сейчас хотел видеть меньше всех.        Размышляя, Саске старательно сохранял привычное хладнокровное спокойствие, трезво оценивая обстановку и заодно прикидывая свои шансы на удачный исход. Устремив немигающий взгляд черных глаз на лицо с заостренным подбородком, частично сокрытое от него ночной тьмой, он пристально всмотрелся.        Решительно сдвинутые брови и плотно поджатые губы — верный признак того, что с Наруто лучше не связываться. И принесла же его нелегкая. И как только такой тупоголовый кретин мог догадаться о его планах? Как умудрился так быстро отыскать? Неужто не шутил, когда прошлой ночью обмолвился, что чувствует его сердцем?        Учиха, спрятав руки в карманы, попытался сохранять столь необходимое сейчас спокойствие, рассудив: деваться ему некуда. Не бить же ему Узумаки — с таким сцепишься, вся Коноха сбежит на крики. Да и Саске нужны были гарантии, что сможет справиться с Наруто, который, как он с непроизвольной гордостью отмечал про себя, единственный мог стать для него достойным конкурентом.        Уставившись на Узумаки в ответ, Учиха заметил, как напряжены его широко расправленные плечи, как сотрясаются мелкой дрожью сильные руки, сжатые в кулаки. Узумаки явно был на пределе. Кажется, его сильно задел его поступок. Интересно, а почему?        Саске мог ручаться: всем же стало только лучше. Однако Наруто его точку зрения явно не разделял. С яростью, взглянув на него исподлобья, Узумаки, светлые глаза которого почему-то потемнели и стали совсем синими, с жаром воскликнул:        — Что ты творишь, Саске?!        Сердце Саске, дрогнув, казалось, пропустило удар. Он никогда не видел Наруто таким отчаявшимся, буквально растерянным. Узумаки с невысказанной болью смотрел на него, вероятно, ожидая ответа, а дезориентированный Учиха и сам едва ли знал, как должен поступить.        Как бы он не пытался отрицать этот порыв, но в этот напряженный момент ему ужасно хотелось подойти к Наруто, успокоить, дотронувшись до его плеча. Признаться ему во всем и, выслушав заслуженные упреки, убедить: никуда он от него не денется. Однако Учиха, невиданным усилием воли заставил себя остаться на месте.        — Ухожу. Это же очевидно, дурень, — с легкой издевкой отозвался Саске, криво ухмыльнувшись, и мысленно радуясь, что однажды додумался примерить амплуа бесчувственного говнюка.        И если сейчас он снова удачно вживется в эту роль, Узумаки точно от него отвяжется. Хотя бы потому что точно не найдет контраргументов. Да и вряд ли он способен придумать для него обидные словечки. Максимум его возможностей — повторить за ним.        Как и предполагал Учиха, его ответ Наруто не устроил. Сдвинув светлые брови, Узумаки, буквально испепелив Саске взглядом, ринулся в атаку, позабыв обо всякой осторожности. Спровоцировать Учиху было не так уж и просто, однако Наруто это удавалось практически всегда.        — Это ты дурень! — прорычал Узумаки. Взмахнув руками, он сделал первый шаг ему навстречу. Учиха выразительно закатил глаза: чего и следовало ожидать. Впрочем, надо накинуть ему один балл сверху — за сообразительность. Он хотя бы додумался повторить за ним.        А Узумаки, разъярившись еще больше, сделал пару шагов и резко сократил между ними дистанцию, которую Саске, сам едва ли понимая, что творит, так старательно пытался выдерживать. Учиха усвоил лишь одно: от Наруто ему лучше держаться подальше. Для своего же блага.        — Думаешь, я идиот? И ничего не пойму? — выкрикнул Узумаки, сжимая руки в кулаки со зверской силой. Казалось, дай ему камень — сломает и не заметит.        Учиха подумал, что на всякий случай ему не стоит терять бдительность. Он, конечно, знал: первым Наруто ни за что на него не кинется. Однако в этот раз злость Узумаки была какой-то другой.        Наруто больше не выглядел загнанным в угол мальчишкой, которого расстроило опрометчивое решение друга. Он, скорее, походил на человека, которого предали, ранив в самое сердце.        — Сам поражен, — искренне признался Саске. — Ты, оказывается, умеешь думать, — не приминув уколоть побольнее, добавил он, безотчетно надеясь, что чем сильнее ему удастся задеть Узумаки, тем скорее тот от него отвяжется. Иначе им обоим придется туго.        — Не дождешься! — прорычал Наруто, будто прочитав его мысли. — Я тебя ни за что просто так не оставлю, Саске!        Учиха безотчетно встрепенулся, сам едва ли отметив, что от неожиданности он слегка приоткрыл рот, а обычно суровое выражение лица вдруг стало другим — удивленным.        Слова Узумаки каким-то неведомым образом отпечатались у него на сердце. Он думал точно так же. Не хотел оставлять Наруто до последнего, однако, внушив себе: так будет лучше для всех, был готов следовать за своей целью до конца.        Однако Саске не учел одного — он давно пропал. Еще с того самого момента, когда в подворотне Наруто впервые поцеловал его. Может быть, и гораздо раньше. Но Учиха не стал разбираться во всем, отыскивая ответы на столь маловажные сейчас вопросы.        У Саске были дела важнее: он осознал, как облажался. Все его былые решения показались ему совершенно неважными, а размышления и умозаключения — наивной глупостью испуганного мальчишки, готового сбежать от ответственности, а не принять ее, как сделал бы любой разумный человек.        Учиха взглянул на все иначе, будто другими глазами, осознав то, что пытался не замечать раньше: он боялся. Боялся быть отвергнутым. Боялся последствий любых отношений и не спешил привязываться к кому-то, опасаясь потерять навсегда.        Он ничего не мог с собой поделать вплоть до того момента, когда вновь увидел Наруто, который оказался куда мудрее, чем Учиха мог вообразить. Узумаки ведь нашел его. И пришел за ним. Не такой уж он и дурак, раз догадался, где его искать.        Наруто, прерывисто вздохнув, поджал тонкие губы и взглянул ему в глаза. Он смотрел, не говоря ни единого слова, не спешил разочаровывать его столь привычными нравоучениями. И, что было ужаснее всего, Узумаки так и не произнес ничего. Да ему и не нужно было этого делать — Учиха понял все без слов. Наруто разочарован его поступком — уж это бы заметил и любой идиот. Вроде него.        Однако вместе с тем в глазах Узумаки все еще теплилась робкая надежда. Неумная доброта, теплота, прощение и огромная всепоглощающая любовь. То, чего Саске так давно не хватало.        Сердце — подлый предатель — тут же, восторженно ухнув, быстро заколотилось, наполнившись неконтролируемой нежностью, ответной трепетной любовью и запретным, однако столь нужным сейчас, желанием успокоить Наруто, прижав его к своей груди. Он должен сказать ему, что все обязательно будет хорошо. Даже если это совсем не так.        Саске, едва ли соображая, был готов сделать все, чтобы Наруто наконец-то был счастлив. Кажется, его одержимость Узумаки вышла на новый уровень — он только что чуть не поступился своими интересами, едва не поддавшись одному лишь навязчивому желанию — заставить Наруто улыбнуться.        Рвано выдохнув, Учиха, едва победив в схватке между разумом и бунтующими чувствами, еле заставил себя говорить спокойно и отстраненно. Ему думалось: скажет хотя бы одно лишнее слово — даст повод не только Узумаки, но и себе.        — Трогательная чушь, — холодно произнес Саске, уже не чувствуя былого азарта. Все краски выцвели. Остался лишь едва заметный след.        — То, что ты уходишь? — не удержался от иронического замечания Наруто, а Учиха с недоумением уставился на него — он не ожидал от Узумаки подобных слов. От кого угодно, только не от Наруто.        — Не твое дело, — отрезал Саске, склонив голову на бок и устремив на Наруто изучающий взгляд темных глаз. И с какой это стати этот кретин ему дерзит? Правда, догадался Саске довольно быстро, раскусив не такой уж хитроумный, как он предпочитал считать, план Узумаки.        — Решил заделаться плохим парнем? Это не твое, идиот. Иди и порадуйся жизни с кем-нибудь еще. Вперед, найди себе компанию, — назидательно посоветовал он Узумаки, который, не отрывая от него испытующего взгляда, так и стоял на месте.        Возможно, Наруто решил пробуравить в нем дырку, а может быть, ждал, что он расколется и уступит ему. Скрипнув зубами от досады, Учиха с раздражением подумал: у Узумаки явно есть талант. Все портить.        Стараясь сохранять прежнюю невозмутимость, Саске повторил:        — С дороги.        — Ни за что! — отчеканил Наруто, яростно взмахнув ладонью. — Я не позволю тебе уйти!        — Живым? — ехидно поинтересовался Саске, не понимая, чего добивается это настырное недоразумение. Однако внезапно в его голове зародилась спонтанная догадка. Точно. И как он сразу этого не понял? Узумаки пытается удержать его, потому что боится грядущего разоблачения.        Взглянув на серьезное лицо друга, Саске со снисходительной усмешкой порывался было уверить Наруто, что ему нечего опасаться. Когда он уйдет, к нему никто липнуть не будет. Разумеется, если тот сам того не захочет, но спросил почему-то совсем другое.        — Ты хочешь сразиться, Наруто? — его слова, произносить которые он не планировал, прозвучали как-то глухо, вымученно, как выбитая насильно клятва. На одно лишь короткое мгновение эти злосчастные слова будто бы слились с последовавшей после них гнетущей тишиной, однако и этого оказалось достаточно, чтобы Саске понял: он зря спросил.        — Нет! — тут же вскричал Узумаки, стукнув себя кулаком в грудь и устремив на него испепеляющий взгляд, словно ему была противна сама речь о сражении с ним. — Я знаю, что наши силы равны, Саске! И я не хочу с тобой драться ни сейчас, ни потом!        Его смелое заявление порядком обескуражило Учиху. Он не был готов к такому. К тому, что Наруто закидает его претензиями — да. Будет настаивать на своем, не пытаясь понять его мотивы, — конечно.        Однако только не к тому, что Узумаки, отбросив всю свою дурашливость, вдруг будет вести себя, как самый настоящий герой. В принципе, он им и был. В отличие от него.        — Тогда что тебе нужно? — устало спросил Учиха, чувствуя, как поникли его плечи. Теперь у Наруто появилось еще одно преимущество — ему удалось сразить его и отнять то единственное, что придавало ему сил — злость.        — Зачем ты пришел? — в голосе Саске не было ни намека на любопытство, скорее, неподдельное раздражение. Он устал, сам едва ли догадываясь из-за чего: то ли настойчивость Узумаки выбила его из колеи, то ли его приглушенные чувства стали вырываться на свободу.        Но плохо было не только ему одному. Наруто, прикрыв глаза, с шумом втянул воздух. Похоже, то, о чем он собирался говорить, давалось ему не так уж и просто. И что за искрометное признание Узумаки для него заготовил?        Саске, сдвинув брови, наблюдал за Наруто с нескрываемым интересом — уж больно ему было любопытно, что этот придурок выкинет напоследок. Узумаки, встретившись с ним взглядом, уверенно шагнул вперед.        Теперь они стояли вплотную. Так же близко к друг другу, как в подворотне или прошлой ночью. Саске, нахмурившись, подумал, что ему уж точно не помешало бы отойти подальше от Наруто. Для подстраховки. А то вдруг не выдержит и сорвется вновь.        Его мысленный поток был прерван непривычно серьезным Узумаки, который смотрел на него в упор, будто опасался, что если отведет взгляд хотя бы на секунду, он исчезнет, навсегда растворившись в ночи.        — Я хотел поговорить с тобой, пока не стало поздно, — выдохнул Наруто, с трудом сглотнув. Слегка качнув головой, он грустно улыбнулся, словно подводил финальную черту, напоминая себе: назад дороги нет.        Учиха же, прищурившись, вдруг взглянул на Узумаки с неподдельным изумлением. Уж слишком подозрительным ему казалось поведение Наруто — чего доброго выкинет какой-нибудь фортель.        — Опять будешь читать мне лекции, почему я должен остаться здесь? — непринужденно полюбопытствовал Саске, будто речь шла о каком-то пустяке. Саске хотел добавить еще пару метких высказываний, однако осекся, заметив разочарованный взгляд Узумаки, на лице которого неизгладимым шрамом осталась едва заметная скорбь.        Грубые слова добились своей цели. Ранили, задели, распотрошили. Как и ожидалось, искрометное замечание Наруто не оценил. Однако кричать и спорить с ним он не стал. Лишь прикрыв глаза на секунду, он снова посмотрел на него — с легким разочарованием, как будто слова Учихи ударили его в самое сердце, смертельно ранив.        Либо Узумаки хорошо играл, либо так оно и было. Саске знал: глаза не могут врать. А в глазах Наруто он видел лишь неумную боль. Спавшая годами совесть Саске, возмущенная внезапным пробуждением, громко рявкнула, напомнив, что с друзьями так не поступают. Да и с теми, кого любят, тоже.        Не осталось в долгу и непокорное сердце Саске. Встрепенувшись, оно мигом заставило Учиху укорить себя в проявленной дерзости, ведь его фраза, о которой он уже давно успел пожалеть, здорово задела Наруто.        Еще никогда Саске не чувствовал себя таким мерзким, отвратительным. Ему тут же захотелось извиниться перед Узумаки и забрать все свои слова обратно, сказать, как сильно он заблуждался, когда думал, что сможет сбежать от своих чувств, даже не попытавшись за них бороться.        Учиха был уверен: Наруто его понимает. По крайней мере, догадывается, почему он решил уйти. Однако Узумаки удивил его снова. Он кивнул ему и, глубоко вздохнув, запустил дрожащие пальцы в растрепанные прохладным ветром волосы и снова посмотрел на него, больше не отрывая глаз от его лица.        На лице Наруто застыл отпечаток неприкрытой горечи. Боли и отчаяния человека, смирившегося с потерей и уже не оплакивающего ее. Узумаки не кричал о своей трагедии, он мирился с ней, не пытаясь перевешивать проблемы и разочарования на других. Наруто был куда сильнее, чем Саске мог даже представить.        Учиха, застыв на месте, внезапно осознал: он сделает все на свете, чтобы вновь увидеть Узумаки счастливым. Сможет поступиться всем, не задумываясь о возможных последствиях. Даже поцеловать Сакуру, если только это заставит Наруто задорно рассмеяться.        И когда Саске уже был готов, наплевав на все свои принципы, поделиться с Наруто частичкой любви к нему, похороненной в глубине его бескрайней мрачной души, губы Узумаки тронула грустная улыбка.        — Я не собирался ничего такого делать, Саске, — хриплым голосом, ставшим на тон ниже, ответил Узумаки. — Я всего лишь хотел сказать тебе одну важную вещь, пока не стало совсем уж поздно…        Учиха открыл было рот, чтобы высказать ему все, о чем он думает, поговорить с ним о самом сокровенном, чтобы больше не упустить этот быстротечный трогательный момент, однако Наруто, взмахнув ладонью перед его лицом, каким-то неведомым образом заставил Саске молчать.        — Я пришел к тебе за помощью тогда не просто так, — надреснутым голосом начал он. Саске, затаив дыхание, наблюдал за ним, будучи не в силах противостоять неведомому наваждению. Вот и все. Открылись карты.        — Это будет абсурдно, особенно для тебя, — сбивчиво проговорил Наруто, прижав подрагивающую руку с побелевшими костяшками к груди. Саске едва не хмыкнул. Серьезно? Он что, издевается над ним?        — И, возможно, ты пошлешь меня на все четыре стороны, когда узнаешь правду… Но все же я должен признаться во всем, если еще не поздно, — вяло усмехнувшись, добавил Наруто.        Учиха тут же насторожился. Не к добру это заявление. Узумаки что-то затеял. И его догадки подтвердились: в синих глазах бушевал самый настоящий шторм, пожиравший мощные корабли и хрупкую лодку Саске. Наруто не шутил. И едва ли утрировал.        — Я люблю тебя, Саске. Давно люблю, — просто произнес он. И все. Никакого пафоса, никакой лживой наигранности.        Если бы Учиху ударило молнией, он бы поразился гораздо меньше. Кровь прилила к его лицу, сердце застучало где-то в висках. Саске, с трудом переведя дыхание, невольно облизнул пересохшие губы и уставился на Узумаки, не в силах что-либо проговорить.        Беспощадная ледяная волна накрыла его с головой. Саске уже не тонул, он захлебывался. Выбраться и заставить себя сопротивляться Учиха больше не мог. Всего лишь одна банальная фраза напрочь снесла ту стену, за которой он пытался отгородиться от всего, что заставляло его быть по-настоящему живым.        Саске безрезультатно пытался заставить себя сконцентрироваться на происходящем, однако всего его старания были впустую. Море бесновалось, не давая ему ни единого шанса выбраться.        И он, осознав, как сильно заблуждался, мог только думать и анализировать, заодно вспоминая все, через что ему пришлось пройти до того, как Наруто обнажил перед ним душу.        Прикусив внутреннюю сторону щеки, чтобы не утратить самообладание, которое не так-то просто ему давалось, Саске взглянул на сосредоточенного Узумаки, засунувшего руки в карманы широких штанов и так и стоявшего в паре жалких миллиметров от него.        Наруто хмурился, едва ли представляя, чего ожидать от Учихи, однако, вопреки обыкновению, не торопил его и не делал ничего. Застыв, будто восковая фигура, Узумаки, терпеливо ждал ответа.        Саске попытался было произнести хотя бы одно слово, но язык отказывался его слушаться. Все, чего ему удалось добиться, — пару раз открыть рот. Поразившись своим жалким достижениям, Учиха, хоть Наруто все еще бездействовал, неожиданно ощутил, как в его груди зарождается невиданное теплое ощущение какой-то дикой, буйной радости.        Узумаки ведь собирался обсудить с ним это странное ощущение, поделенное на двоих, еще в подворотне, только вот он тогда не разделил его энтузиазма. Подумать только… Если бы не его нежелание слушать Наруто и разбираться со всколыхнувшимися эмоциями, всего этого попросту не было бы.        Если бы они поговорили раньше, сейчас оба, наплевав на все предрассудки, могли быть счастливы. Но он тогда испортил все своим триумфальным уходом: уж слишком заманчивой оказалась идея облапошить Узумаки и оставить его в одиночестве.        Однако теперь Учиха думал иначе. Он не должен был поступать так с Наруто. Узумаки, хоть и был самым настоящим идиотом, подобного обращения не заслужил. Прикинув, что испытывал тогда Узумаки, оставленный им в одиночестве, Саске понял, почему той ночью Наруто старательно прятал от него глаза. Опасался: повторится та же пресловутая сцена, что и в подворотне. И Учиха, психанув, вновь от него уйдет.        Однако оставлять Наруто еще раз Саске уже не собирался и, закусив щеку до крови, он мысленно подвел итог: это не сон. И не мираж. Все, о чем только что сказал ему Узумаки, — реальность. Это взаправду.        Впервые в жизни Саске внезапно почувствовал себя беззаботным ребенком, которому после изнурительных тренировок наконец-то удалось превзойти своего старшего брата и добиться похвалы строгого отца.        А причина была, как определил для себя Учиха, совсем уж банальной: любовь. Но как же здорово было понять, что все отвратительные нежные чувства, которые он испытывал к Узумаки, все это время мучили не только его, но и Наруто — светловолосого идиота, который все же нашел в себе силы признаться ему в любви. А он даже этого сделать не смог.        С шумом вздохнув, Саске, даже не пытаясь скрыть свое замешательство, уставился на притихшего Узумаки, пытаясь подобрать слова, которые могли бы помочь ему выразить всю ту смешанную гамму эмоций, которую он испытывал: шок, легкое отрицание и неизменно теплящуюся в душе радость, проклюнувшуюся слабым росточком.        Море все еще бушевало, но Учиха твердо знал: оно не желает ему навредить. Напротив, хочет спасти. И он, доверившись волнам, с достоинством побежденного принял свою участь, больше не пытаясь сопротивляться.        — Я думал, что так будет лучше для всех нас и что, возможно, у меня есть хотя бы шанс тебе понравиться, — с горечью признался Узумаки, взъерошив непослушные волосы рукой. — Ты ведь неплохо ко мне относился, — сконфуженно завершил он.        «Лучше, чем к другим», — мысленно поправил его Саске, на которого признание Узумаки подействовало отрезвляюще, незамедлительно напомнив, что собирался сделать сам.        Он собрал вещи и намеревался уйти насовсем, а ведь мог поступить иначе. Ему было достаточно всего лишь поговорить с Узумаки, чтобы узнать самую важную на свете вещь: все его чувства, от которых он старался сбежать, были взаимны все это время.        — А потом мне показалось, что я тебе противен. Ты ведь согласился мне подыгрывать из-за того, что не хотел встречаться с Сакурой, ведь так? — смущенно добавил Наруто, впервые за все время отведя глаза и уставившись себе под ноги. Видимо, эта тема здорово задевала его самолюбие, но все же Узумаки заговорил об этом первым. И в этом он тоже умудрился опередить Саске.        Когда же Учиха попытался было вставить хотя бы пару слов и сказать Наруто, что все это — абсурдные выводы, едва ли подкрепленные логикой и здравым смыслом, Узумаки, не заметив его рвения, продолжил повествовать, распаляясь все больше.        — Если ты хочешь уйти из-за меня, Саске, — с жаром выпалил он, испытующе посмотрев на Учиху, будто оценивая, как тот отреагирует, — я даю тебе слово, что ни за что не буду надоедать тебе со своей любовью, — пылко поклялся Наруто, и не подумав замолкать.        Вереница его столь необходимых слов все тянулась, а Учиха, прикусив губу и уже не вслушиваясь, сверлил Наруто испытующим взглядом, пытаясь понять, к чему он клонит, однако все же смутно осознавая на задворках ускользающего куда-то сознания: это конец.        Каждое слово, похоже, давалось Узумаки одним лишь усилием воли. Цедя слова, он часто дышал, но больше так и не отводил глаз от лица Саске. Наруто по-прежнему смотрел на него, хотя его щеки залил лихорадочный красный румянец.        Учиха тоже не отрывал от Узумаки взгляда, попутно отмечая, что некогда синие глаза теперь выцвели, потускнели, вновь став светло-голубыми, как безмятежное море в штиль.        — Понимаю, виноват во всем сам. Мне не следовало делать ничего из того, что я умудрился натворить. И не нужно было втягивать в это тебя, — стукнув себя кулаком по груди, безапеляционно проговорил Наруто.        Саске, выгнув бровь, взглянул на Узумаки с нескрываемым скепсисом. Приплыли. Неужто он так просто сдался? Тот, кому это слово вообще было неведомо. Неужели Наруто и впрямь пришел для того, чтобы сказать ему, что он ни на что больше не претендует? Разве для этого они оба проделали такой длинный путь? Чтобы отказаться от всего сейчас?        Встрепенувшись, Учиха смекнул: все так и есть. Он не заблуждается. Наруто здесь именно для того, чтобы уверить его: все кончено. Узумаки нашел его, чтобы извиниться и упросить не совершать опрометчивый поступок — побег.        — Прости за все. Я справлюсь, честно. Расскажу остальным, что придумал все сам и подговорил тебя. Нам больше не нужно будет притворяться, — натянуто улыбнувшись, заключил Наруто, небрежно взлохматив растрепанные невесомым прохладным ветром волосы. — Если бы я знал, что выйдет вот так, ни за что бы не втянул тебя в это, Саске…        Море взбунтовалось. Последняя беспощадная волна ринулась в атаку, надеясь закончить этот бой незамедлительно, поставив окончательную точку. Сметая все на своем пути, она, беснуясь, подбиралась к Саске. И вот настигла, одолев его в два счета.        Сражаться с ней было бесполезно. Не рубить же катаной воду. Ему оставалось лишь смириться и принять свою участь. И Учиха, склонив голову, покорился своей судьбе, внезапно осознав: это его последний шанс на счастье. Другой такой возможности может и не быть.        Переведя непроизвольно участившееся дыхание, Саске, выброшенный на берег ледяной беспощадной волной, с отчаянной решимостью посмотрел на стоявшего перед ним Узумаки. Либо сейчас, либо никогда.        В висках стучало, все чувства обострились. В груди, сотрясаясь с каждым невидимым ударом, колотилось безудержное сердце. Губы Саске дрогнули, а на глазах блеснули нежданные и так и не пролившиеся слезы. И он не удержался, решившись на последний отчаянный шаг.        Схватив Узумаки за куртку, Учиха, не тратя время на дальнейшие размусоливания и красноречивые речи, резко притянул его к себе и, порывисто вздохнув, впился в губы опешившего и растерянного Наруто требовательным поцелуем.        Саске ожидал чего угодно. Что Узумаки попросит прекратить или оттолкнет его, на худой конец — ударит. Но Наруто, промычав что-то нечленораздельное, охотно обхватил его за шею руками. Кажется, он все понял и без его объяснений.        Долгожданный поцелуй, о котором Учиха пару минут назад и мечтать не смел, пьянил. Узумаки не торопил его, ни к чему не принуждал. Он целовался самозабвенно, будто старался отдать ему через этот поцелуй частичку своей истинной любви.        Прильнув к Саске и осторожно запустив руки ему в волосы, Наруто принялся перебирать жесткие черные пряди, слегка оттягивая их у шеи, как и прошлой ночью. Все повторилось вновь. Учиха забылся, ушел на дно, позволив Узумаки делать все, что тот захочет.        И хотя сердце Саске бешено колотилось в груди, а сам он уже едва ли соображал, что происходит, он все же счел разумным объясниться, пока не утратил над собой контроль окончательно. Настал его черед вскрывать карты.        Сдавленно вздохнув, Учиха, которому меньше всего на свете хотелось отстраняться от Узумаки, заставил себя остановиться. Схватив за плечи удивленного внезапным окончанием Наруто, он, хаотично размышляя, с чего бы начать, облизнул губы.        Пока он хранил молчание, Узумаки, нахмурившись, озадаченно уставился на него. Он явно был поражен таким поворотом событий и действиями Саске, от которого его замешательство не укрылось. И пока Наруто не успел надумать ничего лишнего, Учиха поспешил объясниться.        — Я… — начал было он, но, запнулся. Признаваться оказалось куда тяжелее, чем он представлял. И как только у Узумаки хватило духу выговорить это все? Но отступать уже было поздно. Они зашли слишком далеко, чтобы вот так запросто все бросить.        С раздражением мотнув головой, Саске все же заставил себя поделиться с Наруто тем, что ему довелось испытать:        — Я запутался. Не понимал, что происходит. Помнишь, в подворотне ты сказал о молнии?        Наруто, весь превратившийся вслух, лишь кивнул, не рискнув его перебивать. Учиха, преисполнившись благодарностью к Узумаки, перевел дыхание и, решившись, продолжил говорить:        — Я испытывал те же ощущения. Просто не смог сказать об этом тебе. Я не представлял, что делать с этими ненужными чувствами, мое тело реагировало само. И я не мог контролировать то, что происходило, хотя очень этого хотел.        Признание далось Саске тяжело: ему грезилось, что он словно попал в водоворот, утаскивающий его за собой на самое дно навстречу неминуемой гибели. Делиться сокровенным оказалось не так уж и просто.        Однако Узумаки все понял и, улыбнувшись ему краешками губ, ободряюще коснулся его плеча теплой рукой. Учиха, чуть склонив голову на бок, дотронулся щекой до тыльной стороны его ладони, поблагодарив за поддержку.        — Ты не представляешь, чего мне стоила обычная беспечность, — прошептал Наруто, опалив губы Саске горячим дыханием. — Я чуть не потерял голову, Саске.        Сердце Учихи, дрогнув, казалось, пропустило удар. Что ж, ему следовало бы признать: у Наруто сдерживать себя получалось куда лучше. Саске хотел было признаться ему, что страдал не только он один, однако подумал, что не помешало бы немного разрядить эту обстановку, иначе они оба могут вооружаться кружевными платочками и обсуждать их любовные отношения, утирая друг другу слезы.        — А она у тебя была? — не выдержав, нарушил трогательный момент Учиха. Наруто, попытавшись притвориться обиженным, насупился и укоризненно посмотрел на него. Саске, криво ухмыльнувшись, подметил: Узумаки пытается надавить на жалость.        Покачав головой, Учиха, не выдержав, прыснул первым. Наруто тут же присоединился к нему и, радостно расхохотавшись, осторожно, словно опасаясь разрушить эту хрупкую иллюзию, взял лицо Саске в ладони.        Учиха, взглянув в серьезные голубые глаза, в которых поблескивали загадочные смешинки, не удержался.        — Я избегал своих чувств. Пытался отрицать. Думал, они сделают меня слабым, — Узумаки сразу же вскинул брови, однако никак не стал комментировать, разрешив ему закончить.        — Но этого сейчас нет, прошло. Знаю лишь одно: я боюсь любить, потому что однажды могу потерять тебя, — поддавшись внезапному порыву, прошептал Саске.        Наруто, встрепенувшись, с нежностью провел рукой по его скуле и пообещал:        — Не потеряешь, даю слово.        Саске хотел было возразить ему и убедить в обратном, поговорить о бессмысленности всех их будущих взаимоотношений, о былом одиночестве, о своем упрямстве и гадком характере, однако не стал.        Одного мимолетного взгляда, брошенного на лицо серьезного Узумаки, в глазах которого теперь полыхало самое настоящее пламя, оказалось достаточно, чтобы развеять последние сомнения.        — Что дальше? — просто спросил Учиха. — Что мы будем делать?        — Жить, — ответил Наруто и, схватив его за руку, притянул к себе для нового поцелуя. Забывшись, Саске прижался к широкой груди Узумаки с бешено колотящимся сердцем. Они справятся. Вместе, как и всегда, найдут силы преодолеть любую преграду.        И хотя искореженное прошлое и те поступки, которые были давно предопределены свысока, изменить нельзя, жизнь наладится. Наруто с ним, а значит, все будет хорошо. Он больше никогда не останется один.        Звонко лаяли местные собаки, прохладный ветер трепал непослушные пряди. Узумаки протянул ему ладонь и, жизнерадостно улыбнувшись, кивком головы указал на оставшуюся позади деревню. Им пора было возвращаться домой.        Намек Саске понял и, сжав руку Наруто в своей ладони, посмотрел на огромное небо. Темно-серые свинцовые тучи расступились, и выглянула круглая желтая луна, озарив своим светом постепенно погружающуюся во тьму Коноху. Жизнь продолжалась.