Funny and Gentle

      Больница Святого Мунго стала последней и единственной надеждой Элизабет. Волшебники, вступающие в ряды целителей, дают клятву Мунго Бонаму, основателю древнейшей больницы для волшебников во всей Англии, святейшему и великому. Согласно длинному перечню их обязательств, выгравированному серебристыми геральдическими буквами на стенах здания, их полномочия распространялись на всех живых существ, в том числе и на маглов.              – Эта больница для волшебников, – сообщила она Сэмюэлю в день его госпитализации. – Возможно, они знают намного больше методов, как победить твою болезнь.              – Например, вызвать ее на дуэль, – отшутился он. И несмотря на то, что в голосе его прибавилось оптимизма, болезнь не спешила отступать.              – Просто хочу предупредить, что это может выглядеть не так, как в обычных больницах.              – Я все понимаю, Бет, – кивнул он и Элизабет удивилась, как легко он принял эту информацию. – Если они сделают что–то невероятное, я не смогу сказать, что они сотворили чудо, ведь это их работа – творить волшебство. С тем же успехом ты тоже могла меня вылечить. Так что, не думаю, что у них есть шансы.              – Я не специализируюсь в области медицины, – покачала головой девушка, – целители знают гораздо больше, что мы зачастую не применяем в обычной жизни.              Он всегда был таким – не теряющим веры в людей. В себя, как ей казалось, ему тоже хотелось верить. То, как он всеми силами старался показать, будто бы с ним все в порядке, будто он по-прежнему может взять удочку и пойти ловить рыбу до позднего вечера, или целый день обыгрывать своих приятелей в карты, шахматы или нарды. Все эти занятия отступили на второй план, приковав его к постели, а если он и передвигался, то исключительно по дому, изредка выбираясь на прогулку вокруг него на своей коляске.              Добираться до больницы пришлось своим ходом, потому что Элизабет сомневалась, выдержит ли Сэмюэль телепортацию, которая и в лучшие дни сказывалась на нем не лучшим образом. Джордж предложил их с Фредом помощь, но Бетти напрочь отказалась, чтобы они принимали в этом участие. Не потому, что ей не хотелось их присутствия рядом, наоборот, очень хотелось, но предстать перед ними в расстроенных чувствах она не могла, боялась, что поддастся эмоциям и будет только хуже.              – Необходимо провести полное обследование, – сообщила целительница по их прибытии. – Это займет какое–то время, прежде чем мы сможем выяснить, в чем проблема. Вы можете подождать здесь, – она указала на зал ожидания, где сидела дюжина других посетителей, склонившись над своими коленями.              Время шло, а новостей все не было. Она попыталась отвлечь себя воспоминаниями из детства, счастливыми моментами со школьных времен. Время летело так быстро, что было трудно поймать хоть один единственный миг, удержать его, спрятать в крошечный коробок и навсегда оставить его там, чтобы потом наслаждаться им, когда станет совсем худо.              В волшебном мире существовала такая возможность. Колдографии или заколдованные картины, оживающие на глазах. Благодаря ним можно было запечатлеть время в том непревзойденном виде, которым оно было в ту самую секунду, когда его успели поймать – заточить в искусную раму или полароидный снимок.              – У тебя дар, – в один голос твердили близнецы. – Сделай это, у тебя все получится. Пока есть время. Пока еще не поздно.              – Тогда я буду обязана доложить Министерству, чтобы эту картину внесли в реестр. Только у действительно великих волшебников есть собственные портреты. К тому же, если я что–то сделаю не так.              – Даже не смей думать об этом! – Фред боднул ее в висок, наклонившись. – Сэмюэль на столько же великий, пусть и не волшебник, но человек.              – Фред прав, – Джордж погладил ее по щеке, – Сэмюэль самый великий магл из всех, кого я знаю.              Возможно, если бы его слова тогда услышала Мелисандра – целительница, которая сообщила Элизабет диагноз ее дедушки, она бы громко рассмеялась.              – Мне очень жаль сообщать Вам это, – произнесла она, глядя на побледневшую Элизабет, – мы вынуждены перевести Сэмюэля в другое отделение.              – Что–то серьезное… – Элизабет тяжело вздохнула, но, к ее удивлению, Мелисандра только отрицательно хмыкнула.              – Ну что Вы, вовсе нет. По прибытии было заявлено, что этот господин – магл. В связи с чем ему были предоставлены услуги, соответствующие перечню об оказании помощи маглам. Вы знали, что Ваш дедушка сквиб?              Элизабет моргнула, молча уставившись на нее, будто бы она сказала ей какую–то небылицу.              – Сквиб? – переспросила она, словно впервые услышала это слово.              – О, поздравляю, – улыбнулась она, заметив удивление на лице Элизабет, и мягко коснулась ее плеча. – Теперь Вы знаете немного больше о Вашей семье. Что ж, думаю, все подробности вы обсудите лично, а пока мы переведем его в отделение для волшебников, чтобы ему смогли оказать квалифицированную помощь безо всяких преград для хрупкой магловской психики. Эти маглы бывают такими нервными.              Она рассмеялась и чиркнула что–то на медицинском бланке прытко пишущим пером. Бетти едва поспевала за ней, когда та пересказывала ей некоторые детали диагностики и их разговора. Болезнь действительно есть, но магловскими средствами ее не вылечить. Необходим курс колдовской терапии.              Когда Бетти, отправленная домой, рассказала обо всем близнецам, они завалили ей массой вопросов, перебивая друг друга. Фред утверждал, что всегда знал об этом, уж больно спокойно Сэмюэль реагировал на многие волшебные изобретения. Джорджа больше интересовало, почему тот так долго скрывал это. Но в любом случае, для Элизабет это уже не имело никакого значения, ведь самое главное было то, что ее дедушка скоро поправится и снова вернется к своей привычной магло–сквибовской жизни.              

___________

             Вам, наверное, интересно, как закончится эта история. Я и сама не знаю, потому что моя история все еще продолжается. Знаете, как говорят, что у хорошей истории нет финала. Но мне нравится давать людям надежду, потому что хотя бы в книгах она должна быть.              Мой дедушка пошел на поправку с того самого дня, когда его госпитализировали в Святого Мунго. Он долго лукавил, увиливая от ответа, почему он так долго скрывал от меня свое истинное происхождение. Проклятие сквибов было родовым на нашем семейном древе. Мои прабабушки и прадедушки тоже были сквибами, но жили в волшебном мире, а вот дедушка нет. Его родители знали, что он будет таким, и он сам знал, что и его дети не станут настоящими волшебниками. Когда на свет появилась я – он долго не мог поверить, что меня действительно возьмут в школу и что я окажусь первой волшебницей в своем поколении. Чем дольше он тянул, тем тяжелее ему становилось рассказать об этом, и в итоге – он бросил эту идею, оставив все, как есть. Только моя мама – его магловская дочь – не хотела мириться с этим, как и мой отец.              Кстати, о них.              Мама родила мальчика. Его назвали Николас, он оказался очень славным кудрявым мальчишкой. Мы встретились лишь однажды – на выставке моих собственных картин, когда ему на тот момент исполнилось пять. Она крепко ухватила его за руку, будто боялась, что он прикоснется ко мне. Будто бы я была чем–то больна, и она боялась, что я заражу ее сына. Своего брата. Тогда я поняла, что она боится. Боится, что он станет «таким же». Что и он будет расти ребенком «не от мира сего», а в одиннадцать лет ему придется покинуть их дом, снова оставив один на один с расспросами от близкого окружения в роде «куда подевался ваш ребенок».              Многие маглы, которые были на этой выставке под названием «Волшебный мир», изумлялись красоте пейзажей и «будто бы живым глазам на портрете того старика». Фред и Джордж наложили заклинание на листовки, которые прыгали в карманы и сумки обычных прохожих, находивших их потом у себя совершенно необыкновенным образом. Они все ходили от одной картины к другой, сравнивая мои картины с произведениями великих художников или, наоборот, скептически фыркали, заявляя, что так любой дурак сможет. Но Николас… Он смотрел на эти картины с разинутым ртом, дергая маму за юбку и тыкая пальцем на каждую из них.              «Посмотри! Мам, посмотри! Они живые. Они говорят со мной!»              – Ты умеешь рисовать живые картины, – с детским изумлением произнес он, восхищенно глядя на меня.              – А ты можешь их видеть, – улыбнулась я и подмигнула ему.              С тех пор мы не виделись. Мама не хотела допустить, чтобы я разговаривала с братом и «рассказывала ему всяческие небылицы». Но было уже поздно. Через несколько лет в их дверь постучится кто–то высокий и громадный, с густой курчавой бородой и самыми добрыми глазами, в которые я когда–либо смотрела. А может, я и сама приду за ним. Я покажу ему этот удивительный волшебный мир, для которого он был рожден.              Кстати, картина, которую все так бурно обсуждали, – это портрет моего дедушки. У меня получилось сделать для него и для себя самой подарок – увековечить память о нем на живом полотне, которое теперь висело среди скромной коллекции Ли, который в одной из комнат своего дома сделал маленькую галерею живых портретов, дабы ему одному не было скучно. Теперь живая копия Сэмюэля днями и ночами болтала с роскошными дамами эпохи Ренессанса.              Ли стал главным радиоведущим, с чьи голосом теперь просыпается и засыпает волшебный мир. Его приглашают на разные интервью, и его лицо часто мелькает в газетах с желтыми заголовками «Кому Ли Джордан посвящает свои трансляции?» Но он всегда очень скромно отвечает, что его единственная пассия – это его работа, любимая и непревзойденная.              Анджелина и Алисия по-прежнему живут вместе. Каждый год мы справляем годовщину их свадьбы. Они играют в женской команде по квиддичу за сборную Англии и недавно вышли в свет, как пара. Большинство фанатов поддержали их выбор, и они безумно счастливы сделать такой важный и серьезный шаг.              Этой истории, как и историй этих удивительных людей, упомянутых выше, не было бы без двух самых замечательных волшебников в моей жизни. Благодаря ним я стала по настоящему счастливой, я узнала, что такое любовь и насколько прекрасной она может быть. Я узнала, что такое дружба, забота, поддержка, теплые объятия, завтрак в постель, долгие разговоры перед сном, чувственные поцелуи, десяток подушек на самой огромной кровати в мире. Я узнала, что быть рядом – это самое ценное, что есть на всем белом свете.       Теперь у меня есть намного больше. Два любящих сердца, два невероятных человека. Фред и Джордж стали мне настоящей семьей. Они показали мне, что счастье – это так просто. Сквозь ту призму, через которую они смотрят на мир, жить оказалось гораздо легче, веселее и интереснее. Я благодарна за то, что они подарили мне этот мир. Волшебный мир.              Эта история была написана не от имени любви, а от имени самой настоящей дружбы, что связывает судьбы людей узами более прочными и долговечными. Она началась с девочки, чья жизнь изменилась в один из летних дней. И благодаря этой книге эта история никогда не закончится.