Моё маленькое безумие

      «Дорогой папа,       Я понимаю, ты занят, но минутку для того, чтобы написать дочери, можно было и выделить. А почему тебе не писала я — спроси у своего шизоида Крауча.       Я не пойму, как ты мог даже подумать об этом? Ты обещал найти мне достойного жениха, а не отдать в лапы поехавшему умом. Он же твой лучший друг с детства, всего на два года тебя младше. Ты об этом подумал? Я готова выйти замуж за нелюбимого, но не за того, кто в любую минуту может меня убить.       Очень надеюсь, что ты ко мне прислушаешься, обдумаешь всё, и только потом примешь решение. Я тебя очень люблю.       Анна» — Пауль… — в глазах Анны читалась безысходность: она написала письмо, совсем забыв о том, что Пауль может и не долететь. «Дурацкое заклинание! Как оно только работает? Птица Крауча летает спокойно, а Пауль уже три дня в клетке сидит, а по комнате особо не полетаешь».       Эйвери трясущимися руками отложила письмо в сторону, заскользив им по столу и устало потёрла лицо ладонями. «Что он мог сделать с Валерией? Не убил, но что тогда? Запер в подвале, запытал, изменил память? Страшен любой вариант». В комнату к Анне ворвалась Винки. Ветхая после Крауча дверь едва удержалась, чтобы не выпасть. Эйвери подскочила из-за стола, не забыв схватить палочку и направить в сторону не менее зашуганной эльфийки. — Мисс?.. Эт-то же Винки, мисс! — Прости, Винки. — Анна с облегчением опустила палочку. — Случилось что-нибудь? — Мастер Барти чувствует себя нехорошо. Винки знает, что разум хозяина помутнился после Азкабана и тринадцати лет под «Империусом»… — домовуха покачала головой, недовольно поджав губы. Ей было неприятно, что её хороший мальчик вырос и совершил много серьёзных ошибок. — Но то, что случилось сегодня, Винки не может понять. Сейчас два часа ночи. Мастер Барти не спит, а носится по всей комнате с пустым листиком и хочет там что-то прочитать! — эльфийка затряслась и взялась за уши, сутулясь. Анна подошла к ней и взялась за её крохотные ручки. Шершавые и сухие от постоянной работы, но очень холодные от переживаний. — Винки, не пугайся так. Он успокоится, заснёт и даже не вспомнит об этом. Просто немного подвыпил лишнего. — Нет, мисс, — эльфийка уселась на кровать. Повернула голову влево, разглядывая зелёные, колышущиеся от открытого окна, шторы, словно пытается успокоится таким образом, — Это не алкоголь. Наверняка хозяину чудится, что покойная мать написала письмо. Такое случалось не раз: даже под «Империусом» Мастер Барти не забывал о своей маме и часто путал документы из Министерства с письмами от матери. — большие глаза эльфийки стали казаться ещё больше из-за пелены слёз. Анне и самой стало жаль Винки. Эйвери погладила домовуху по спине. — Не плачь, Винки. Это пройдёт, вот увидишь! Крауч поправится. — Мастеру Барти очень одиноко. Мисс должна пойти к хозяину и успокоить! — домовуха приподняла уши, слабо улыбнулась. — Что? Нет-нет-нет, — Анна, издав истерический смешок, повернула голову вбок. «Не скажу же я Винки, что Крауч вполне обоснованно бесится, что «пустой листик» на самом деле мой. И потом, если я пойду к нему — он меня в клочья разорвёт, особенно если ему удалось расшифровать письмо!», — Я не смогу этого сделать лучше, чем ты! — Винки просто домашний эльф, — издав полувздох-полувсхлип, эльфийка снова опустила уши, — Винки не может. — Я тоже не могу, прости. — Мисс дала Винки слово! — домовуха по-учительски выставила указательный палец перед Анной. Та же и вовсе позабыла о том проклятом обещании. — Да-да, я помню, Винки, я всё помню, но… — глаза Эйвери бегали по комнате, точно пытаясь найти где-то подсказку. — Если мисс сейчас же не пойдёт и не поговорит с хозяином, Винки расскажет о тех четырёх гриффиндорцах! — эльфийка, хмыкнув на полуулыбке, деловито скрестила руки на груди. Анна медленно убрала улыбку с лица. «Откуда она узнала, что ребята из Гриффиндора? Она знает кто это?». — Прости. Я пойду, только… если он слетит с катушек — будь наготове.

***

      Анна неловко мялась подле двери в комнату Крауча. Она не знала, как зайти, чтобы не разозлить, стучаться или нет, а может, лучше просто позвать? Но стоило Анне приблизить руку к ручке двери, как в стену влетело что-то, перемешиваясь с криком Бартемиуса и звуками раздробленного стеклянного предмета. — Ну на хер. Я туда не пойду! — усмехнулась Эйвери, пока не встретилась с грозным взглядом Винки, в котором прямо говорилось об обратном. Решив, что тайна друзей важнее и обманывать эльфийку нельзя, Анна решилась потянуть ручку двери вниз.       На удивление, дверь не была заперта, да и Крауча это мало волновало. На полу лежали осколки, минутой ранее бывшие красивой наградой со школьного конкурса. Верхние зубы Бартемиуса окрашены в красный из-за прокушеной губы, кровь тонкими струйками стекала по подбородку. Глаза больше не были шоколадно-карими: они, точно два чёрных уголька, не отрывали свой взгляд от закодированного послания Невилла. Вооружившись палочкой, Крауч снова и снова выстреливал в него всевозможными заклинаниями, которые только знал. Даже ужасная боль в практически насквозь прокушенной губе не отвлекала его от интересного занятия. — Крауч, — Анна с опаской подняла глаза. Мужчина резко повернулся к ней, держа в руках смятый лист бумаги, запачканный кровью. Казалось, на нём уже ничего не прочтёшь, даже если снять скрывающее заклятие. Анна подошла на несколько шагов ближе, не зная, как он может отреагировать, держалась на расстоянии метра, — Что ты делаешь? — Пытаюсь снять ваше чёртово проклятие! — мужчина на долю секунды высунул язык, затем так же быстро спрятал, точно змея, — Ты предала Тёмного Лорда, я знаю! Поттер передал тебе это! Девка не тупая, сделала вид, что она ко мне, даже письмо от мелкого Малфоя передала, — истерически засмеявшись, Барти прикрыл сжатые зубы окровавленной нижней губой, точно пытался успокоить себя физической болью, снова устрашающе облизнулся. — Не держите меня за дебила, я все вижу! И я разколдую это блядское письмо! — яростнее сжав палочку в кулаке, хрипло выкрикнул: — Апарекиум! — чернила начали проявляться на уже грязной бумаге. Анна опустила голову, пытаясь скрыть свой страх и стыд. — А-ХА-ХА-ХА-ХА-Х-Х-Х! ЧТО Я ГОВОРИЛ? — Крауч обнажил свои зубы, безумным, животным взглядом смотря на Эйвери. «Какой страшный смех. Наверняка действие Веселящей Воды. Сколько он выпил?», — Ну-с, посмотрим, что тут за сюрприз… — но победная улыбка Бартемиуса тут же исчезла: он запачкал лист собственной кровью настолько сильно, что не может прочитать всё. — Но ведь… это же просто грязный лист бумаги. Что ты пыта… — ЗАТКНИСЬ! — Крауч крикнул это прямо в лицо девушке, затем преградил его письмом от Невилла, — Я говорю! Пусть и так, но прочитать здесь кое-то можно! — Анна решилась посмотреть ему в лицо, хоть и страху перед этим человеком не было предела. Его улыбка, больше похожая на звериный оскал, не сулила ничего хорошего. — «Привет, Анна» — начал читать Бартемиус, отчего нижняя губа ещё больше засочилась кровью. Мужчина свёл брови вместе, пытаясь разобрать буквы, — «…знаю, что ты в поместье Краучей». Гляди, какой догадливый! «Сама-Знаешь-Кто для тебя дорог. Мне жаль…», «Я против него, но не против тебя!». — Крауч недовольно скривился, снова посмотрел на Эйвери, — А тебе, Анна? Тебе жаль, что ты не с ним? — «Что за странный вопрос? Ничего особенного же в этом нет». — В каком плане? — Не зли меня. — тихо, убийственно-спокойно проговорил Бартемиус. — Нет. Мне не жаль. — с плохо скрываемым восторгом Барт продолжил. — «Мне больно от ощущения, что мы по разные стороны баррикад». «…я буду счастлив, если ты…» «…что это невозможно. Ты мне очень дорогá». «…напиши мне… Только не молчи». «С любовью, Невилл». — издав несколько нечленораздельных рычаний, Крауч порвал письмо, выронив свою палочку, и кинул обрывки прямо в лицо девушки. Мысленно приманив палочку обратно, Барт снова посмотрел на Анну. — Блядство! Я столько времени убил на сопливое признание в любви от мерзкого выродка Лонгботтомов?! — в конце сорвавшись на высокий тон, Бартемиус взял девушку за подбородок большим и указательным пальцами, заставляя Анну смотреть ему в лицо. Его почерневшие от гнева широко раскрытые глазища вцепились прямо в зелёные глаза Анны, не менее широкие от ужаса. — Отпусти меня. Прошу. Пожалуйста. — его ужасная улыбка не сходила с лица, пока Эйвери не произнесла слово, задевшее нужную струну в его рассудке, — Барти… — Что? — полушёпотом спросил Крауч, — Что ты только что сказала? Повтори! — Барти… Барт. Отпусти. — он снова улыбнулся. Анна знала, что от его беззаботной детской улыбки нельзя ожидать чего-то такого же.       Эйвери не чувствует какого-то тепла со стороны Крауча. Не чувствует, даже когда он палочкой убирает её прямые локоны с лица. Этот взгляд пугал её больше, чем сама Смерть. И он выглядел, как настоящий её Пожиратель. — Ответь мне на один простой вопрос! Скажи, почему Лонгботтом? Чем он хорош?! — Крауч снова повысил хриплый голос, слегка потряхивая Эйвери за плечи. Анна мысленно поблагодарила его за это, ведь если бы не эта встряска, она бы уже давно упала в обморок.       Слёзы скатывались по щекам Анны сами, не вмещаясь в вéках. Барти с жадностью слизал одну из дорожек, оставляя на щеке неприятный, влажный кровавый след и противный запах алкоголя. Барти убрал пальцы из подбородка Эйвери, плавно заскользив рукой дальше и зарыв пятёрню в волосы, приблизил её лицо к себе. Когда расстояние между их губами свелось к миллиметрам, Барт резко вцепился в них, пачкая собственной кровью. Шокированная Анна так и осталась стоять, слегка пошатнувшись. Крауч снова оставил короткий, но настойчивый поцелуй, ожидая от Анны действий: она только зажмурилась, пытаясь отвертеться, но мужчина не отстранился, всё так же целовал. Хмыкнув, Барти языком раздвинул губы девушки, проникая в рот. От ощущения привкуса крови и Веселящей Воды, девушка пришла в себя, пальцами сдавив плечи Барта, пыталась оттолкнуть. Крауч не замечал этих попыток, слишком увлечённый попыткой заставить Анну ответить на его поцелуй. Но Эйвери, не желая этого неприятного ощущения, резко клацнула зубами. Язык Барти с издёвкой прошёлся по ним после неудачкой попытки Анны укусить его. Крауч провёл языком по нёбу, щекоча, затем снова углубился, проходясь по языку девушки, надеясь на ответ. Но всё, что он получал взамен — это вжатые в его плечи ногти и слабые удары кулаками по ним. В душе Барти появилось лёгкое разочарование, но он сильнее прижал Анну к себе. Девушка с ужасом отметила, что Барти понимает, что делает: привкус алкоголя ощущался довольно слабо. Но кровь отдавала приторным металлическим вкусом, отчего у Анны закружилась голова. Девушке было мерзко от крови и слюны, стекающих между губами прямо на чёрный ковёр. «Что он творит? Зачем ему это? Поскорее бы он закончил». Эйвери зажмурилась, высвобождая новую порцию слёз, попавших и на Барти. Анна укусила его за без того раненную нижнюю губу, на что получила от Крауча улыбку и довольное мычание. Из-за паники Анна совсем забыла о палочке. Приоткрыв глаза, девушка заметила, что глаза Барти закрыты. Она опустила руку в карман мантии, доставая палочку.       «Мой первый поцелуй. Почему же так мерзко? Совсем не такой, как я себе представляла. Я не хотела, чтобы меня целовали так грубо. И уж точно не хотела делать этого с отбитым наглухо психом! Я била его, кусала — всё бéз толку! Как может нравиться боль? Зачем вообще целовать меня против моей воли, чем я это заслужила? Ну ничего, Барти, ничего. Сейчас увидишь, чему меня научил!».