Цветы от моего возлюбленного

Мукуро находит два цветочных лепестка, разбросанных по коврику у входа в квартиру своего возлюбленного. Наклонившись, он улыбается самому себе, держа их хрупкое существо рукой в ​​белой перчатке. Сегодня будет хорошая ночь. Лепестки мягкие и маленькие, возможно, новые. Закрыв за собой дверь, он снимает пальто и идет на кухню. — Дорогой, — зовёт он соблазнительно, зная, что его любимый должен быть где-то в комнате. — Я не слышал ничего от тебя после нашей ссоры. Я надеялся удивить тебя, — продолжает он, кладя хлопковую сумку на шнурке, которую принес с собой, на кухонный стол, и прислушивается к звуку, который, как он знает, скоро раздастся. Напряженное эхо сухого удушья пробивает неподвижный воздух, и уголки губ Мукуро зловеще ползут вверх. — Всё ещё задыхаешься после нашего разговора? — воркует он, делая бодрящий вдох, и направляется к ванной. — Я думал, я ясно дал понять, что для меня это было лишь небольшим развлечением, — говорит он с самодовольной победоносной ясностью в голосе, когда слышит отчетливый стук стук стук рук и колен, неудачно приземляющихся на пол. — Ре-о-хей-кун, — дразнит Мукуро. Дикие красный и синий глаза встречаются с отчаянно-серыми его возлюбленного. Хранитель Солнца Вонголы тяжело падает, кладя руки на пол. Лепестки брызгами летят из его разинутого рта. — Дорогой, взгляни на себя, — мурлычет Мукуро, приседая рядом. Он протягивает руку в перчатке, чтобы приподнять подбородок Реохея. Сильная загорелая рука боксера, дрожа, цепляется за неё в ответ, но хватка ослабевает, когда ещё один приступ удушья одаряет колени Мукуро прекрасными лепестками сакуры. — Это... это экстремально... не прекращается!.. — кричит Реохей между вдохами. Его рука тянется вниз и сжимает живот. — Больно. — Голос громко скрипит, когда он напрягается, чтобы успеть вытолкнуть хоть одно слово между летящими пачками ароматных лепестков. — М-м-м, — мычит Мукуро в фальшииво-задумчивой манере и отбрасывает подбородок Реохея, чтобы вместо него подобрать лепестки, не давая им упасть на пол. Всего, может быть, 2 унции. Не достаточно. — Больно слышать, что я вряд ли смогу когда-нибудь полюбить тебя по-настоящему? — спрашивает он беспечно, склонив голову набок, сохраняет спокойствие и ясность в тоне, несмотря на скрежет сухого удушья его глупого любовника. Вспыхивает борьба между потребностью Реохея в воздухе и лепестками, которые отказываются перестать формироваться в его горле. Но реакция практически мгновенная. Удушье переходит в клокотание слюной и отчаянные вздохи, сильная мускулистая рука трясется, тянется, чтобы схватить Мукуро за штанину. Слышится хрипящее и болезненное почему?, срывающееся с губ Реохея, рана от душевной боли не угасает даже с целым подносом лепестков, покидающих его рот. Корни болезни, без сомнения, крепко оплетают его легкие, пока великолепнейший горько-сладкий аромат наполняет маленькую ванную комнату. Из носа Мукуро вырывается веселый порыв воздуха, когда он внешней стороной стопы вышибает руку Реохея из-под себя. — Что, если я скажу тебе, что всё это было небольшой игрой? Было весело, но я никогда не видел нас вместе, — поддразнивает он, осторожно складывая лепестки в раковину справа от него. — Мукуро-н-н-н-н, пожалуйста!.. — Реохей кричит, этот боевой дух поддерживает его дольше, чем удавалось выдержать другим. — Экстремально... врача, — бормочет он, вновь протягивая дрожащую руку, приподнявшись из своего ослабленного положения на белом кафельном полу. Реохей сдаётся, когда Мукуро снова бьёт его по руке. Только лужа лепестков под ним сдерживает его от падения. Она раздувается и оседает в унисон с тем, как трясётся тело Реохея. — Знаешь, это всё равно не продлилось бы долго, — громко говорит Мукуро, выходя на кухню. Сейчас самое время начать разбираться с беспорядком, который, несомненно, последует за всем этим. Взяв хлопковую сумку, он возвращается, улыбаясь самому себе с большим удовольствием, поскольку его встречает чудесная смесь сладко пахнущей сакуры и горько-соленого запаха человека, борющегося за последний вздох. — Нам не суждено быть вместе, — сообщает он содрогающемуся Реохею. Хранитель Солнца дёргается, отчаянно пытаясь перевести дыхание. Его голова вздымается во время небольшого перерыва от кашля, и он оглядывается в поисках человека, которому, как он думал, он мог доверять. Кожа вокруг его щеки и шеи завораживала красивой смесью пурпурного и красного. Мукуро просто улыбается; подойдя к нему, он садится на колени и берет в руки искажённое болью лицо своего любовника. Один чистый вдох проносится мимо мягких, как лепесток, губ Реохея. — Но... я любил тебя. Он задыхается, уставшее горло откашливает два лепестка, и он пытается сомкнуть губы, чтобы удержать их. — Мой дорогой, — ухмыляется Мукуро, наклоняя голову и снисходительно глядя на своего любовника. — Ты же знаешь, я никогда не смогу в ответ полюбить тебя? Знаешь ведь? — Он шепчет, большой палец в перчатке приоткрывает губы Реохея, а указательный — скользит внутрь и выхватывает последние несколько лепестков изо рта. Сбитые с толку, полные боли серые глаза встречаются с его. Кашель, вздутие, еще один кашель. И, наконец, солнце умирает в глазах Реохея. Взгляд не фокусируется. Его голова покачивается в руках Мукуро, словно большой использованный кусок мяса. Мукуро позволяет этому куску мяса скатиться с его ладони и приземлиться с приятным стуком в груду сокровищ. Реохей определенно продержался дольше, чем кто-либо другой. Это действительно сложный выбор, но результат стоит того. Собрав кучу лепестков, он приступает к разделке тела. Иногда масла, остающиеся на коже, в создании нежной основы даже сравниться не могут с жидкостью, полученной из-под пресса. Магазин сегодня битком, кучка школьниц толпится у прилавков. Бродят и шепчутся, как делают все молодые люди, сталкиваясь с экстравагантностью и богатством, которые манят дальше, чем могут унести их карманы. — Мукуро-сан всегда так хорошо пахнет! — восклицает одна женщина, поднимая только что извлеченную бутылку его последнего творения. — Этот запах будто... душистый и солёный одновременно, — она делает паузу, прижимая палец к уголку рта и подбирая правильные слова. — Это пахнет так, будто... будто меня обожают, настоящее чувство беззаботности. — Она в восторге. Мукуро только ухмыляется ей, открывает старомодную кассу, которую он полюбил когда-то, и стук стук стук кнопок высчитывает итоговую сумму. — У вас точно всего пять бутылок? — спрашивает она, слегка надув губы, и протягивает деньги. — Боюсь, в этом месяце партию получить было немного сложнее, чем ожидалось, — говорит он, передавая женщине фирменный пакет. — Но у меня такое чувство, что в следующие месяцы добавится небольшая изюминка, — продолжает он, глядя на мужчину с длинными серыми волосами, ожидающего его снаружи. Четыре свидания смягчили мечника, но не достаточно для того, что нужно было Мукуро. Мукуро находит два цветочных лепестка, разбросанных по коврику у входа в квартиру своего возлюбленного. Наклонившись, он улыбается самому себе, держа их хрупкое существо рукой в ​​белой перчатке. Сегодня будет хорошая ночь.