Очищение сердца

Тела лежали в рядочек на аккуратно разложенной циновке: два мужских, одно женское и четыре детских. — Можете заняться их погребением, — сказал заклинатель, — они не восстанут и не потревожат вас. Наблюдавшие за его действиями люди продолжали стоять неподвижно, не выказывая ни радости, ни огорчения. Будто не вполне понимали, что им говорят. Заклинатель вскочил на коня и присоединился к отряду. Кинул быстрый взгляд на главу клана, словно говоря: все, больше здесь делать нечего. Желание его солдат поскорее покинуть деревню Не Минцзюэ не удивляло. Находиться здесь и впрямь было тягостно. Из-за мрачной тупой угрюмости ее жителей и невольного ожидания ножа в спину. Из-за вони немытых тел и давно нестиранной одежды. Но более всего из-за ощущения тоскливой безнадежности, засасывающей быстрее, чем болото неосторожных путников. А болота в здешних краях славились своим коварством. Бывшие земли Вэней, на самой границе с Хэцзяном. Никому не принадлежащие сейчас. Никому не нужные. Впрочем, они и Вэням были не нужны. Есть земли, за которые идет драка, а есть те, до которых никому нет дела, даже если за них приплатить. А меж тем здесь живут люди. Деревни углежогов — жалкие хижины на болотах, грязь, насекомые, паразиты, вечная сырость и холод. Запредельная нищета и убожество. Если не знать, что они есть, проедешь мимо и не заметишь. Местные не любят случайных путников, стараются спрятаться, если видят посторонних, и на удивление безобидны, несмотря на свой отталкивающий и местами свирепый вид. Грабежей на большой дороге здесь не случается. К заклинателям из клана Не они уже немного привыкли. Не боятся, знают, что их не обидят. Привезут рис и отрезы плотных, почти не пропускающих влагу, тканей. Помогут утихомирить нечисть, если вдруг той вздумается расплодиться сверх меры. Упокоят мертвых. Приедут и — уедут. И с облегчением выбросят из памяти то, что видели. Заклинатели вообще не обязаны соваться сюда. Это не их вотчина, их не звали и не ждут. Местные ни у кого не просят помощи, не ходят ни в резиденции великих кланов, ни в большие города, искать справедливости у имперских наместников. Может быть, знают, что бесполезно? Наверное, знают… Император далеко, и они ему не интересны. А заклинатели перебьют гулей. Но это все, чем они могут помочь. То есть в сущности не помогут ничем. Нечисть — меньшее из зол для этих людей. Что с ними делать? Забрать себе? Влить в их гнилые болота адову уйму сил и средств, чтобы все это быстро и безвозвратно поглотила трясина? Цинхэ Не не потянет... Чтобы что-то изменить в жизни большого количества людей, нужны другие возможности и государственная казна. В таких случаях поневоле начинаешь думать, что Цзинь Гуанъяо не так уж неправ со своим стремлением к централизованной власти. Дозорный объезд владений очень полезная штука, если хочешь знать, что происходит окрест. Приходится думать о многом и пытаться искать решения. Конечно, титул Верховного для Цзинь Гуаншаня совсем не вариант. Но что-то нужно делать, как-то менять старый довоенный уклад с его разобщенностью. Может быть в самом деле поддержать идею смотровых башен? Хотя они тут как помогут? Нужно что-то еще... Что? Цзинь Гуанъяо мог бы придумать. Что касается сложных долгосрочных планов, он всегда отлично соображал. Но можно ли даже самое благое и полезное на вид начинание отдавать в его руки? В голове Не Минцзюэ Цзинь Гуанъяо существовал в двух образах: милого умного мальчика с сияющими глазами, когда-то настолько запавшего в душу, что не спастись, и мерзкой твари, откровенно получающей удовольствие от убийства людей, пыток и чужого унижения. Он одновременно и то и другое. И, пожалуй, еще что-то третье. Он может быть каким угодно. Он то, что ему нужно в каждом определенном случае. И как понять, способен ли он вообще думать о чем-то, кроме своих интересов, и заботиться о других? Можно ли ему верить? Цзинь Гуанъяо — это множество вопросов, на которые нет ответов, поэтому никакие решения принять невозможно. Не Минцзюэ не мог поступить как Лань Сичэнь и видеть только что-то одно. Это самое скверное, что можно было сделать. И губительно для самого Цзинь Гуанъяо еще в большей степени, чем для окружающих. Потому что для достижения целей у него не существует препятствий. Вообще никаких. Если не стоять как скала у него на пути и не приглядывать за каждым шагом. Впрочем, винить Лань Сичэня нельзя: с ним Цзинь Гуанъяо был осторожнее и не показывал всей многогранности своей натуры. Это счастье в полной мере досталось Не Минцзюэ. Лань Сичэнь поступил мудро, придумав связать их братством. Клятва позволила делать то, что необходимо, без особых раздумий и сомнений, так как принято внутри семьи, так как велит долг, а не чувства. С Цзинь Гуанъяо сложно сохранять беспристрастие. Иногда хочется дать ему все, что он хочет, а иногда — убить. И то и другое немного чересчур. Хорошо, что у него есть готовность принимать Не Минцзюэ старшим братом и эта жаркая привязанность, не позволяющая откровенно сопротивляться его воле. Хорошо, что у него сохранилась любовь к Цинхэ Не, и что он по-прежнему считает Крепость своим домом. Хорошо, что они дружны с Хуайсаном. Не Минцзюэ младший брат всегда казался непонятным и странным созданием, а с Цзинь Гуанъяо они мгновенно нашли общий язык. Было забавно наблюдать, как они порой строят против него козни, это выглядело смешным и местами милым. Не Минцзюэ даже иногда подыгрывал им, позволяя чувствовать себя победителями. Хорошо, что есть ощущение близости, настолько тесной, что в нее можно верить без сомнений. Все это дарило иллюзию небезнадежности, от чего становилось светлее и радостней на душе, даже среди вопросов без ответов и неразрешимых противоречий. Может быть, не таких уж неразрешимых, если хорошенько подумать... В дороге вообще всегда думалось хорошо, голова будто очищалась от постороннего и ничего не мешало. Главное — не мешали лишние эмоции. В нескольких ли от болот простирались уже совсем другие земли, не сказать, чтобы процветающие, но вполне благополучные, особенно в сравнении. Здесь были владения подчиненного Цинхэ Не маленького клана, посетить который следовало напоследок перед возвращением домой. О своем приезде глава Не оповещал заранее и его ждали, готовили угощение и комнату для ночлега. В доме останавливался только он сам, солдаты разбивали лагерь поблизости и жили там, не обременяя хозяев необходимостью заботиться о себе. Те по собственному желанию, если вдруг имели такую возможность, приносили им еду и вино. В неспешной беседе за чаем постепенно обсуждались насущные вопросы: хорош ли урожай, какая нечисть мешает и как складываются отношения с соседями. Какая будет зима, учитывая кошмарно дождливое лето, и нужно ли повышать подати с крестьян или можно пока обойтись. Где-то на середине разговора в дом вошел командир отряда. Остановился у порога и поклонился. — Прошу прощения, глава клана, вас ищут, и мне показалось, дело безотлагательное. — Кто ищет? — удивился Не Минцзюэ. Кто может искать его здесь, на краю света? Не случилось ли чего? В первую очередь всегда думалось о Хуайсане... — Кто-то из Нечистой Юдоли? — Нет. Я не знаю этого человека, он сказал, что прилетел из Ланьлин Цзинь. Его имя Чан Лэй. — Чан?.. — Не Минцзюэ вскинул брови. — Из того самого клана Чан? В груди похолодело от нехорошего предчувствия. Глава Не поднялся и поклонился хозяину дома. — Вынужден покинуть вас. Молодой заклинатель, греющийся у солдатского костра, при его появлении вскочил, поспешно проглатывая кусок лепешки. — Говори по делу, — велел ему Не Минцзюэ, нетерпеливо махнув рукой и пресекая попытки учтивых извинений. — Этот недостойный просит помощи главы Не, — проговорил заклинатель, поднимая взгляд. Он выглядел изможденным. Вероятно, летел без отдыха много часов. Из Ланьлина сюда путь очень не близок, и как только он вообще нашел их здесь? — Ради восстановления истины и справедливости. Ради того, чтобы убийца понес достойную кару! Воспаленные от ветра глаза смотрели на Не Минцзюэ одновременно с мольбой и с отчаянной решительностью. — Если вы не вмешаетесь, они… — заклинатель мрачно усмехнулся, будто сам не вполне мог поверить в то, что говорит. — Они его просто оправдают и отпустят! Проклятые Цзини! — Что, гули тебя разорви, произошло? — разозлился Не Минцзюэ. — Благородный даочжан Сяо Синчэнь сумел разыскать и поймать убийцу, уничтожившего наш клан. К счастью, он первым делом пришел к молодому господину… к главе Чан, а не в Башню Кои, как собирался изначально. И мы убедили его не вести убийцу на суд тот же час, а дождаться Совета кланов и предъявить обвинения в присутствии большого количества людей, — Чан Лэй на мгновение замолчал, переводя дух, и добавил многозначительно: — Как только мы узнали имя убийцы, мы поняли, что Цзини ни за что не признают его вину. Будут отпираться до последнего и, если только смогут, найдут способ увильнуть. Так и произошло! — И кто же убийца? — Адепт их клана, Сюэ Ян из Куйчжоу. Несколько мгновений Не Минцзюэ стоял словно громом пораженный. Все моментально и удивительным образом сложилось, как если бы обнаружилась недостающая деталь сложного механизма, которая встала на место и тут же все завертелось. Сюэ Ян из Куйчжоу… Тот самый паскудный мальчишка, о проделках которого некогда ходило столько гнусных слухов. Не Минцзюэ сейчас не мог припомнить ничего определенного, вроде как, говорили о каких-то разгромленных лавках, избитых и изувеченных торговцах, о грабежах и разбое, особенно гадком из-за того, что творился он бессмысленно и, похоже, исключительно ради развлечения. Говорили и об убитых... Но обвинений никто не выдвигал. Одно время имя Сюэ Яна было на слуху. А потом как-то подзабылось, — с тех пор, как он неожиданно сделался адептом Ланьлин Цзинь. Тогда все недоумевали: за какие же вдруг заслуги? Не Минцзюэ помнил неприятно поразившее его однажды то, как мило и по-дружески с Сюэ Яном говорил Цзинь Гуанъяо. Будто бы они были хорошо знакомы. Будто бы их связывало нечто большее, нежели всего лишь принадлежность к одному клану. Цзинь Гуанъяо тогда очень не порадовало, что Не Минцзюэ застал их вместе и увидел лишнее, а Сюэ Ян смотрел насмешливо и с любопытством, словно наблюдал интересное представление и предвкушал его захватывающую развязку. Произошедшее в клане Чан было слишком чудовищно и странно, чтобы не таить в себе какого-то сложного замысла. Наверняка там проводился темный ритуал. И теперь, если есть доказательства участия в нем Сюэ Яна, даже думать не о чем: тот действовал с ведома Цзиней! И, возможно, выполнял их указания! Но даже если и нет... Цзинь Гуанъяо точно обо всем знал! В один миг перед внутренним взором Не Минцзюэ пролетела недавняя сцена в его покоях, где Цзинь Гуанъяо так сокрушался об отсутствии новостей относительно клана Чан и скорбел о том, что им никогда не узнать правды. От такого вопиющего лицемерия и подлости все внутри словно огнем обожгло и перед глазами полыхнула молния. Не Минцзюэ мысленно взвыл от ярости. А может и не мысленно. Потому что когда пришел в себя, то увидел обеспокоенность и испуг на лицах солдат, они как будто даже немного отошли в сторонку, и вокруг главы Не образовалось пустое пространство. Должно быть, жутковатым было у него выражение лица. — Я лечу в Ланьлин, — сквозь зубы проговорил Не Минцзюэ. Он обернулся к командиру отряда. — А вы возвращайтесь в Цинхэ Не.