Исцели мои раны

Рана — это место, через

которое в вас входит свет.

Джалаледдин Руми

      Hugging You — Acoustic by Tom Rosenthal feat. Billie Marten       Дождь барабанит по плотной чёрной ткани зонта, пока Малфой стоит возле входа в больницу в ожидании Грейнджер. Последнее время он всё чаще пользовался магловскими приспособлениями, применял магловские методы передвижения и вникал в культуру маглов. Кино, музыка, искусство — всё это стало неотъемлемой частью его жизни, проводником в которую была Грейнджер.       Нет, Драко не отказался от магии и не открестился от магического мира, но теперь его работа должна быть напрямую связана с обычными людьми, и он считал справедливым узнать их как можно лучше.       Малфой смотрит на огромный циферблат часов, висящий над главным входом в Мунго, — Гермиона должна выйти ровно в 17:30.       Сегодня день, который люди обычно называют одним из самых важных дней в жизни. Тот, который способен определить будущее.       Но теперь это будущее не кажется Драко таким устрашающе неизвестным. Наверное, это тот самый случай, когда ты не знаешь, что будет дальше, но всем своим нутром жаждешь скорее узнать.       Когда двери открываются, Гермиона тут же прячет лицо от ветра и капель дождя за папкой для бумаг. Вряд ли это сильно поможет, поэтому Малфой прибавляет шаг и подставляет ей зонт.       — Так лучше, — он дарит Гермионе мягкую улыбку и получает такую же в ответ.       — Ты всё больше походишь на магла.       Драко лишь пожимает плечами.       — Нарцисса тоже отметила это.       — Ты был в Мэноре? — голос Грейнджер не то чтобы обеспокоенный, скорее заинтересованный. Но Драко не может точно разобрать, какая эмоция превалирует.       — Сегодня. Я пригласил её на открытие, — то, как он ровно на секунду отводит взгляд в сторону, даёт Грейнджер понять, что отказ хоть и был, скорее всего, ожидаемым, но всё равно задел внутри него какие-то чувствительные точки.       — Это не её мир, — и он знает, что это правда. — Возможно, позже…       — Сейчас это не важно, — уголки губ Драко поднимаются в сдержанной улыбке, а ладонь невесомо касается щеки Грейнджер. — Как прошёл твой последний рабочий день?       Гермионе потребовался месяц, чтобы передать дела своих пациентов другим психотерапевтам-целителям, но Малфой видел, как легко она прощается с прежней жизнью. Как светятся её глаза, когда она говорит о предстоящей работе в Хогвартсе и обучении студентов предмету, который, учитывая многие обстоятельства, ей будет особенно приятно преподавать юным волшебникам.       — О, ну, это было трогательно, — у неё вырывается неловкий смешок. — Я даже не ожидала, что мистер Бёрд прослезится, а миссис Хемсворт пригласила меня на чай на следующих выходных. Не уверена, что я пойду, мы никогда не общались, — последнюю фразу она добавляет заговорщически тихо.       — В любом случае это всё?       Малфой наблюдает, как Грейнджер делает глубокий вдох. Выдыхает.       — Всё.       Малфой не сдерживается и целует её. Потому что это её личная победа, свидетелем которой ему довелось стать. Он целует медленно, наслаждаясь каждой секундой и тем, как пленительно Грейнджер ему отвечает.       И этот момент так сильно напоминает их первый поцелуй. Тогда они стояли абсолютно промокшие под проливным дождём и целовались, глотая слёзы друг друга. Тот поцелуй был отголоском боли, отчаяния и мольбы о помощи.       Сейчас же они стоят под огромным зонтом в полной безопасности. И этот поцелуй наполняет обоих любовью и воодушевляющей каждую клеточку тела надеждой.       — Идём? — без её тепла на его губах тут же становится некомфортно, но им и правда пора.       — Идём. — Гермиона берёт его под руку, прижимаясь ближе. — Ты встречалась с Минервой вчера?       — Да, и мы отлично пообщались, обсудили программу обучения, она рассказала немного о нынешних порядках в школе, познакомила со старостами. Конечно, всё это ещё не официально… — Драко давно заметил за Грейнджер привычку тараторить, если тема для неё слишком волнующая или слишком увлекающая. Но вдруг она прерывается на мгновение и даже останавливает шаг. — Минерва сказала мне, что нет ничего плохого в желании быть полезной людям. Главное — не делать это во вред себе.       Драко аккуратно обнимает Грейнджер, не найдя подходящих слов. Будто ему достаточно быть рядом.       Зонт укрывает их от непогоды, и Малфой отчётливо понимает, что они способны укрыть друг друга от любого внешнего воздействия.       — Наверное, мне необходимо было это услышать. Я буду полезна в Хогвартсе.       Они продолжают путь, предпочтя прогуляться до ресторана, так как имеют в запасе лишний час. Некоторое время сохраняется молчание, но оно не доставляет дискомфорта, а будто окутывает ощущением понятной наполненности.       Гермиона первая нарушает тишину:       — Пэнси жаловалась на тебя и твои методы руководства, — она слегка дёргает локтём, задевая его сбоку.       Драко фыркает.       — Она просто не желает признать, что я оказался прав. И ей идеально подходит эта должность. Ты бы видела её на работе. Мне кажется, я давно не видел такого блеска в её глазах.       — Вы нашли друг друга. Магловский мир. Работа в ресторане. У тебя не могло быть лучшего менеджера, чем она, да?       — Я знал, что она согласится. Антикварная лавка — слишком скучно для Паркинсон. И никак не способствует раскрытию потенциала. К тому же… — Малфой ненадолго опускает взгляд себе под ноги, отмечая, как жестоко дождь отстукивает по опавшим листьям в бесконечных лужах на их пути, — нам обоим нужно быть здесь. Ты это знаешь.       Раньше он считал это бегством. От прошлого, от последствий своих решений, от самого себя. Сейчас жизнь здесь кажется чем-то совершенно естественным. Его собственным выбором, который никто бы не смог оспорить.       Впереди Драко ожидает нечто иное, может быть, не всегда хорошее и светлое, но он готов к этому. И он рад, что Грейнджер готова пройти этот путь вместе с ним, пусть и ровно в этом одном мгновении.       Она такая красивая, такая родная, такая его.       И она рядом.       Будущее восхитительно неизвестно, и я счастлив.