Исцели мои раны

      Малфой отмеряет большими шагами коридор больницы и заворачивает за угол, чтобы спуститься к лифтам для аппарации и убраться отсюда.       Он заходит в небольшое углубление в стене, еле слышно произносит нужный адрес, и через несколько секунд всё вокруг наполняется отдалённым шумом машин.       Оказавшись в одном из переулков, которые считаются «слепой зоной» для маглов, он выходит на оживлённую улицу Лондона.       Место, которое стало для него своеобразным пристанищем. Здесь его никто не знает. Ни одна живая душа не в курсе, кто он такой, какое у него прошлое и настоящее. Здесь он может… спокойно существовать?       Слово «жить» вряд ли укладывается в подобную реальность. Для кого-то «жизнь» — это просто определение того, что ты не мёртв. Ты дышишь, значит, ты живой. Но у Малфоя в это короткое слово умещается гораздо больше. И, к сожалению, он не может назвать своё существование жизнью.       Он стоит среди толпы незнакомых, но безопасных для него людей в ожидании зелёного сигнала светофора. Посещая немагическую часть Лондона долгое время, он уже успел ознакомиться с основными правилами нахождения здесь. Поначалу было довольно сложно, но и в его родном мире не осталось почти ничего привычного.       Красный свет несколько раз мигает, прежде чем уступить зелёному. Группы людей с разных сторон начинают переходить перекрёсток, пока водители послушно ожидают своей очереди. С одной стороны, это кажется ему слишком похожим на какой-то абсолютно неживой механизм, а с другой — гениальным способом совместить существование на дороге и машин, и людей. И несмотря на то, что он ещё не до конца понимает своё отношение к автомобилям, Малфой точно не отрицает изобретательности маглов.       Он сливается с толпой и доходит почти до середины дороги, когда слышит крик. Крик девушки позади него. Он оборачивается, в последнюю секунду осознавая, что она бежит по тротуару недалеко от пешеходного перехода и, кажется, зовёт своего маленького сына, который умчался слишком далеко вперед. В последнюю секунду перед тем, как в глазах начинает мутнеть. Всё вокруг сливается в одну большую кляксу, и Малфой уже не может различить ни девушку, ни тротуар, ни людей, проходящих мимо. Но всё ещё слышит крик. Он окружает со всех сторон, заполняет собой всё пространство, даже не оставляя воздуха, чтобы вдохнуть. Малфой пытается сдвинуться с места, но мышцы напряжены настолько сильно, что он не может привести в движение ни одну конечность. Полное оцепенение. Он может шевелить лишь зрачками, но без толку. Он ничего не видит. Перед глазами будто пелена, которую никак не получается сморгнуть. Крик становится ещё громче, заглушая собой абсолютно всё. Становится просто неистовым, полным боли и отчаяния. Проникает под кожу, окутывая каждый орган. Ужас проходит сквозь него, оставаясь в каждой клеточке тела.       Малфой чувствует, что кто-то пытается тянуть его за руку. Он хватается за это ощущение, старается удержаться за него, как за последнюю нить реальности, но крик становится все громче, а мышцы словно превратились в камень. Ему кажется, что это длится несколько часов. Пока чужая рука его не отпускает. И тут он чувствует, будто падает с большой высоты, камнем летит вниз, ударяясь о действительность. Крик девушки резко замолкает, сменяясь шумом толпы. Пятна в глазах вновь приобретают понятные формы, и он моргает так быстро, как только может, чтобы скорее вернуть себе зрение.       — Молодой человек! — он поворачивается и видит женщину на той стороне дороги, куда шёл.       Он всё ещё не может двинуться с места.       Это она тянула меня за руку?       — Молодой человек! Скорее перехо… — последнее слово тонет в звуке сигнала машины, что несётся прямо на него.       Малфой поворачивает голову в сторону летящего автомобиля, потом — снова к женщине возле светофора. Вокруг стоит ещё несколько зевак. Их лица выражают недоумение, но только её — настоящий испуг.       Он, не осознавая до конца происходящее, просто бежит к ней.       Он не хочет, чтобы она боялась. Не хочет её расстроить.       Ноги касаются тротуара, и женщина тут же хватает его за плечи и трясёт.       — С вами всё в порядке? Ответьте же!       Он смотрит прямо на неё. Темноволосая женщина с аккуратно подстриженным каре. Кудри вьются вокруг её лица, обрамляя морщинки возле глаз. Она такая хрупкая, миниатюрная, что Малфой искренне удивляется её мертвой хватке на своих плечах.       — Простите, что напугал вас, мэм, — он произносит это с такой горечью, что её черты резко смягчаются.       Ему правда жаль.       — Ох. Ну что вы. Главное, что всё обошлось, — хватка ослабевает, и она слегка поглаживает его плечи. — Тут такой оживлённый перекрёсток, машины несутся просто с бешеной скоростью! Осторожнее переходите дорогу, прошу вас. У меня сын такого же возраста, как вы. Подумайте о близких!       Её тон укоризненный, но в глазах лишь теплота. Она крепко сжимает его плечо, прежде чем, продолжая причитать себе что-то под нос, пойти по своим делам.       Малфой смотрит женщине вслед, пока она не теряется в толпе.       «У меня сын такого же возраста, как вы», — проносится в его голове.       Он опускает взгляд себе под ноги, на идеально начищенные ботинки.       Мысли о женщине сменяются мыслями о том, что с ним произошло.       Он знает это ощущение. Всегда неожиданно. Всегда без шанса выбраться самому.       Это случается с ним не в первый раз.       Но первый раз он был так близок… к смерти?

***

      Пройдя пару кварталов, Малфой останавливается у здания с неоновой вывеской Night Liberty. Бар в это время должен быть почти пустым. Народ собирается обычно после десяти вечера.       Драко проскальзывает вдоль тесно расположившихся столов к барной стойке.       — Виски, — небрежно бросает он бармену и тут же забирается на высокий стул.       — Не помню, когда последний раз ты опаздывал.       Малфой смотрит на свои часы и поворачивает голову к другу, сидящему рядом:       — Я задержался всего на пятнадцать минут.       — И всё же? Обычно ты до чёртиков пунктуален, — Блейз, продолжая смотреть перед собой, делает глоток из бокала.       Драко фыркает и недовольным тоном произносит:       — В этот раз появились непредвиденные обстоятельства.       — И что же за обстоятельства?       И это не звучит как упрёк. Он и сам знает, как мало рассказывает другу о своей жизни сейчас. Все их встречи обычно проходят за пустыми разговорами о последних новостях, напечатанных в «Ежедневном пророке», или о работе Блейза в Министерстве. Но не о Драко. И Забини никогда не переходит эту границу. Не расспрашивает его, терпеливо ожидая, что друг сам поделится, когда захочет этого.       Малфой несколько мгновений размышляет о том, что он мог бы рассказать. О Грейнджер или случае на перекрёстке. И то, и другое встаёт поперек горла, но сейчас он должен сделать выбор. Блейз был рядом всё это время, насколько Драко позволял ему, и он… заслужил хоть какую-то правду.       — У меня была встреча.       Глаза Забини округляются. Он ждёт продолжения, но его не следует.       Около минуты оба парня неспешно попивают виски в полном молчании. Каждый варится в своих мыслях.       — Меня повышают до заместителя главы отдела, — Забини слабо улыбается, и Драко выдыхает, мысленно благодаря за то, что друг переводит тему.       И он искренне рад за Блейза. Который упорно трудился в Отделе международного магического сотрудничества несколько лет и точно достоин повышения.       — Ты заслужил это. Теперь станешь важной шишкой? — Малфой возвращает ему улыбку.       — Не без этого, — отвечает Блейз с серьезным видом и тут же добавляет: — Но не это самое главное. У меня будет личный ассистент. И я уверен, что она очень способная, — Забини играет бровями, явно намекая не на умственные способности девушки.       Драко тут же представляет высокую блондинку с округлыми формами в роли ассистента друга. Кого-то в его вкусе.       — Надеюсь, ты в курсе, что романтические отношения на работе не приветствуются.       — Салазар, ты говоришь точно так же, как мой начальник, когда он сообщил мне эту приятную новость, — Блейз закатывает глаза и делает очередной глоток.       Малфой глухо смеётся, тоже отпивая из своего бокала.       — Значит, сейчас мы фактически отмечаем твою новую должность? Можно было устроить что-то более значительное.       — Когда твой лучший друг — затворник, идея закатить вечеринку отпадает сама собой, — Блейз замечает, как улыбка постепенно исчезает с лица Драко. — На самом деле этого мне достаточно.       И Малфой понимает, что Забини имеет в виду. Этот момент.       — Тогда поздравляю, — Малфой подносит виски к бокалу друга и чокается с ним. На лице Драко появляется лёгкая ухмылка.       И вновь несколько минут молчания. К которому они уже привыкли. Которое стало незваным гостем их дружбы в последние несколько лет.       — Расскажешь о встрече? — совершает попытку Блейз.       И Малфой понимает, почему друг в этот раз пытается узнать больше. Забини знает, что Драко уже давно ограничивается встречами лишь с ним в этом самом баре.       В этот раз он решает, что Блейз имеет право знать. Хоть что-то из того, что происходит с ним сейчас.       Он делает ещё пару глотков, прежде чем ответить.       — Мать захотела, чтобы я прошёл курс терапии, — брови друга поднимаются в удивлении. — Она считает, что это чем-то поможет нам. Ну, ты понимаешь. Нашему положению. Бред… — Малфой опускает глаза и принимается разглядывать узоры на деревянной столешнице.       — Эм, ну это… это не так уж плохо, — заметив, как резко Драко поднимает взгляд на друга и хмурит брови, Блейз продолжает: — Я знаю, что ты не фанат откровенных разговоров, особенно если это касается чужого человека. Но… чёрт. Я проходил терапию пару лет назад.       Малфой тут же зеркалит удивление Забини.       — Да. Я не говорил тебе. Не посчитал нужным. Это похоже на что-то личное, знаешь, — теперь наступает очередь Блейза разглядывать узоры на дереве, покрытом лаком. — Моим психотерапевтом был Сандерс. Хороший мужик. Он правда помог мне. Несмотря на то, что я прошёл через гораздо меньшее дерьмо, чем ты, мне всё равно было сложно отойти… от всего этого. Он правда помог мне, Драко.       Малфой на это смог снова только фыркнуть. Он ценит откровенность Блейза, но, видимо, даже с ним не готов обсуждать что-то подобное. Всё это слишком.       — Кто твой целитель? — проигнорировав реакцию друга на его признание, спрашивает Забини.       Лицо Драко напрягается, а глаза темнеют. Он залпом осушает стакан с виски и громко выдыхает:       — Грейнджер.       — Оу.       — Не стоит жалеть меня, Забини. Я сам прекрасно понимаю, в каком дерьме оказался.       — Вообще-то я хотел сказать, что слышал о ней. Точнее, слышал о ней как о профессионале. Она одна из лучших в своем деле, Малфой. Если не лучшая.       Малфой издаёт нервный смешок и жестом просит бармена повторить.       — Так у тебя сегодня был первый сеанс?       — Что-то вроде того. Я думаю, она сама не в восторге от происходящего, — в его голосе, как кажется Забини, проскальзывают нотки разочарования. — Тем более с сегодняшней встречи я просто… Я сбежал, Блейз. Наверное, это не то, что я могу выдержать.       С минуту они оба просто молчат. Пока Блейз наконец не произносит:       — Даже мне было трудно. Открыться, довериться, всё такое, — друг глухо смеётся и добавляет: — Не могу представить, каково тебе. Но… в любом случае стоит попробовать. Уверен, первая встреча ещё не повод делать какие-то выводы, — он прокашливается, будто ему неловко задать следующий вопрос. — Ты пойдешь снова?       Молчание.       — Малфой?       — Я подумаю.

***

      Гермиона стоит посреди своей небольшой гардеробной и окидывает взглядом ряды одежды. Изящные строгие платья, брючные костюмы, блузки, жакеты и юбки по фигуре заполняют большую часть вешалок. Лаконичные цвета, сдержанные фасоны. Возможно, это не совсем то, что ей нравится. Но это именно то, что должен носить самый известный целитель разума Магической Британии. Так называют её в газетах.       Она проходит в самый дальний угол гардеробной. Там хранятся её вещи «выходного дня». Удобные свитера и кардиганы, футболки и рубашки, джинсы и юбки свободного кроя. То, что она надевает, когда можно. Их совсем немного, но ей и не нужно больше, ведь полноценные выходные выпадают не так часто. Обычно ей достаточно домашних комплектов, чтобы провести вечер за чтением или перед телевизором.       Она достаёт с полки пуловер из кашемира цвета слоновой кости с расчётом на то, что за окном прохладно. Джинсы на высокой талии и пару кед.       Сегодня она не тратит время на то, чтобы сделать свои волосы идеально прямыми, и уже через десять минут аппарирует.       Тёплый ветер обдувает её лицо, когда она оказывается на поле для квиддича. На одном из тех, где проходят самые важные матчи, а вне игр проводятся тренировки для игроков мирового уровня. Солнце спряталось за облаками, и Гермиона думает о том, что, наверное, это лучшая погода для полётов — когда яркие лучи не бьют в лицо, а дождь не мешает обзору.       Джинни широко улыбается и машет рукой. Она всегда выглядит такой счастливой, как будто ничто не способно помешать этому.       — Ты пришла! — подруга обнимает её, и Гермиона чувствует лёгкий аромат выпечки, который, кажется, уже впитался в одежду Джинни. Ей определённо хорошо удаются вишнёвые пироги и маковые булочки.       — Это первая тренировка Джеймса. Я не могла пропустить, — она улыбается в ответ.       — Гарри снова на работе… Он не смог прийти, — Джинни отводит взгляд ненадолго и добавляет: — Но я рада, что ты здесь.       Гермиона берёт подругу за руку и мягко сжимает, когда кто-то крепко обхватывает её ногу сзади.       — Гермиона! — темноволосый мальчик пяти лет смотрит на неё ярко-зелёными глазами. Он так похож на Гарри.       Грейнджер поворачивается к ребёнку и присаживается, чтобы быть на одном уровне с ним.       — Готов к первой тренировке?       — Вообще-то, я уже летал на метле! Папа учил меня, — важно подмечает мальчик.       — Ну конечно, — она смеётся и аккуратно треплет его за щеку. — Но сегодня ты точно научишься чему-то новому.       — Миссис Боунс! — Джеймс смотрит куда-то за её плечо, и Гермиона слышит женский голос.       — Джеймс, я вижу, ты уже во всеоружии! Миссис Поттер, мисс Грейнджер, — блондинка лет тридцати, с высоким длинным хвостом, в квиддичной форме, улыбаясь, кивает каждой девушке.       — Я готов! Когда мы начнём?       Все смеются, умиляясь нетерпеливости мальчика, и он с тренером удаляются к центру поля.       Гермиона оглядывает пустые трибуны и невольно вспоминает о Малфое. Кажется, он любил играть в квиддич в Хогвартсе. Стал бы он профессиональным игроком, если бы… не всё это?       Спустя минуту Джинни прерывает тишину:       — За несколько дней до тренировки миссис Боунс пришла к нам в гости познакомиться с Джеймсом. Кажется, они сразу нашли контакт.       — Почему не ты тренируешь его? — вопрос срывается с губ Гермионы прежде, чем она успевает обдумать его.       — Это… сложно. Знаешь, после такого длительного перерыва… — Джинни водит ногой по траве, следя взглядом за своими незатейливыми движениями. — Сейчас я вряд ли с этим справлюсь.       — Твоё время вне квиддича не прошло бесследно, — Гермиона мягко улыбается и смотрит на Джеймса, устраивающегося на метле не без помощи тренера.       Джинни поднимает глаза на сына и тоже улыбается. А затем поворачивается к подруге:       — Ты права.       Это был исключительно её выбор. Подарить всю любовь и заботу детям и мужу вместо того, чтобы строить карьеру. И она ни разу не заикнулась о том, что приняла неверное решение. И сейчас, смотря на то, как её первенец взмывает в воздух, Джинни тоже не сможет сделать это.       — Так держать! — кричит она, чтобы сын смог услышать, и радостно хлопает в ладоши.       Это был правильный выбор.       Гермиона искренне любит Джеймса и Альбуса несмотря на то, что в последнее время редко заходит к Поттерам в гости. Мальчишки как две капли воды похожи на отца, но она всегда замечала за ними абсолютно разные характеры. Старший просто не может усидеть на месте, постоянно дёргая родителей и уговаривая их активно провести время. А младший в свои три года предпочитает в уединении полистать страницы большой книги магловских сказок, которые подарила ему Гермиона, или покопаться в саду, изучая растения и насекомых.       Два совершенно непохожих друг на друга, но невероятно счастливых ребёнка.       Какими бы были её дети?       Она старается не думать об этом, но каждый раз в присутствии семейства Поттеров вопрос лезет в её голову. И такие размышления не кажутся чем-то действительно приятным. Хотя… должны?       Возможно, потому что она не готова.       Возможно, потому что рядом нет подходящего, какое дурацкое слово, человека.       Или потому, что это то, от чего она добровольно отказалась, и сейчас не знает, было ли это правильным выбором.