Исцели мои раны

      Наверное, оливковый был не лучшим решением. Нет, обычно он ей нравится, но, возможно, пациентам, лежащим на кушетке и смотрящим в потолок, прямо как она сейчас, хотелось бы видеть другой цвет. Кремовый?       Что-то, что могло бы их успокоить. Оливковый не раздражает, но сейчас он совершенно точно не успокаивает её.       Гермиона прокручивает в голове разговор, который состоялся в кабинете её начальника двадцать минут назад. Разговор, после которого ей пришлось двадцать минут смотреть в потолок, лёжа на кушетке в собственном кабинете.       Папка на столе перед ней кажется слишком тяжёлой по сравнению с кипой бумаг, лежащей вокруг. И дело не в количестве листов. Всё дело в имени.       Драко Малфой.       — Мистер Бёрд, я правда не думаю, что это хорошая идея. Я никогда не работала с такими пациентами, — она запинается, но всё же продолжает: — Бывший Пожиратель смерти…       Глава больницы Святого Мунго снимает очки и начинает нервно крутить их в руках.       — Ваша реакция вполне ожидаема. Но, мисс Грейнджер, вы же понимаете, что я бы не стал просить об этом, если бы не был уверен, что вы сможете помочь. Ваш опыт способен справиться с этим сложным, кхм, делом.       — Неужели он сам согласился на это?       — Да-да, уверяю вас. Мне пришло письмо от его матери, где она ясно дала понять, что Драко Малфой хочет пройти терапию. Это её слова, — в голосе мужчины девушка улавливает лёгкую неуверенность, которой пока не может найти обоснование.       — У мистера Малфоя, скорее всего, до сих пор осталась неприязнь... лично ко мне, — последний аргумент, который остаётся у неё в запасе.       — О, умоляю вас, мисс Грейнджер, прошло шесть лет! За это время многое изменилось. Я уверен, что мистер Малфой и вы достаточно повзрослели, чтобы не возвращаться к школьным распрям. Я предполагаю, что отношение Малфоев к маглорождённым волшебникам в тот период было не особо лояльным.       — Да, это так, — уже с налётом раздражения произносит Гермиона. — Нам также доводилось сталкиваться вне процесса обучения, и это был не самый приятный опыт.       — Я понимаю, Гермиона, — Бёрд устало вздыхает и потирает переносицу. Ему самому неприятен данный разговор, но больница Святого Мунго по этическим соображениям не может отказать пациентам, которые нуждаются в помощи. — Но вы — профессионал. Один из наших лучших целителей разума. За тот год, что вы здесь, из вашего кабинета вышло двадцать шесть здоровых пациентов. Ваши методы превосходно работают.       — Вы преувеличиваете. Я уверена, любой другой целитель нашей больницы… — начинает девушка, но её перебивают.       — Нисколько. Скорее вы себя недооцениваете. Я до сих пор получаю благодарственные письма от пациентов и их родственников, — в доказательство своим словам мужчина достаёт из ящика стола толстую стопку конвертов. — Ваши компетенции выше, чем у других специалистов, учитывая обширные знания в области магловской психотерапии. И что-то мне подсказывает, что конкретно этому пациенту нужна именно ваша помощь. К тому же… — снова проскальзывают нотки неуверенности, — миссис Малфой указала в письме, что её сын настаивает на том, чтобы терапию провели вы, а не другой целитель.       — Настаивает? — Гермиона громко втягивает воздух, пытаясь скрыть своё негодование.       — Возможно, именно серьёзность ситуации и вынуждает мистера Малфоя настаивать.       Минута размышления. Она перебирает все возможные доводы для отказа, но не считает ни один из них весомым.       — Хорошо, я попробую, — на лице начальника светится благодарная улыбка, и Гермиона спешит добавить: — Но с одним условием. Если что-то пойдёт не так... Если меня что-то не устроит, если мистер Малфой будет вести себя неподобающе ситуации… — она никак не может правильно подобрать слова.       — То вы откажетесь от этого дела и я передам его другому целителю, — завершает её мысль Берд. — По рукам, — вместо рукопожатия мужчина протягивает дело Малфоя Гермионе и победно улыбается.       Это кажется правильным. Она здесь именно для этого. Именно поэтому она разработала эту программу и активно участвовала в её реализации. Отсюда всё началось. Она хочет быть полезной, хочет помогать тем, кто не справился сам. И он должен был оказаться первым в этом списке, но почему-то именно сейчас ей хочется наплевать на это убеждение, сжечь папку с его именем, а заодно и свой кабинет, чтобы ей точно не приходилось сталкиваться с Малфоем.       Гермиона не анализирует свою реакцию, потому что это слишком. Она вообще никогда не погружается в самоанализ, так как понимает, что это может сбить точки опоры, которые она так тщательно расставляла в своей жизни. Единственное, что она знает наверняка, — это не ненависть.       Но она может предположить, что это… страх? Возможно, не перед ним, а перед тем, что вокруг него сейчас или было тогда.       Может быть, она увидит его и поймёт почему. Что мешало ей согласиться с самого начала и что мешает смириться сейчас с уже сделанным выбором. Хотя Грейнджер определённо не кажется, что этот выбор у неё вообще был.       Прошло действительно достаточно много времени с тех пор, как Гермиона последний раз видела однокурсника. Если быть точнее — с финальной битвы. Многое изменилось, но, видимо, от прошлого, застрявшего в её голове, так просто не избавиться.       Иронично, ведь именно этим она занимается весь последний год. Вот только не для себя.       Эта программа была разработана для тех, кто участвовал в войне. Для тех, кто окружал её каждый день и смотрел в то светлое будущее, за которое они сражались, пустыми глазами. И эта цель казалась такой правильной и логичной для Грейнджер, что все её силы после победы были направлены только на это. Изучить теорию целительства разума в магическом мире, понять, что этого недостаточно, и прибегнуть к исследованию методов психотерапии маглов. Это именно то, чего недоставало магам. Осознания, что существуют не только нейронные связи мозга, которые можно исцелять с помощью заклинаний и зелий, но и непосредственно личность. Самоощущение человека и восприятие окружающей его действительности после ужасающих событий, свидетелями которых им довелось стать.       Гермиона знала, что у неё немного времени. Чем раньше она реализует свою идею, тем больше людей ей удастся спасти. Она освоила нужную программу в магловском университете и сдала экзамены экстерном. Благодаря своим способностям к учёбе и нужной мотивации этот процесс занял меньше времени, чем у других студентов. Параллельная практика в больнице Святого Мунго у лучших целителей разума позволила приступить к запуску Программы психологической помощи жертвам войны уже через пять лет.       За это время Гермиона научилась совмещать оба мира: магический и магловский. Выбор места жительства всё же пал на квартиру в магловском районе Лондона. Это то, что она считает собственной терапией.       Главная больница Магической Британии была рада предоставить героине войны, имеющей высокую цель, все средства для реализации разработанной ею программы. Несколько уже практикующих целителей больницы были также обучены основам психотерапии и эффективным методам работы с пациентами. Она правда вложила всю себя без остатка и чувствовала удовлетворение, несмотря на полное отсутствие личной жизни и проблемы со сном.       Под программу выделили целый этаж, на котором теперь находится и кабинет Гермионы.       Это огромное помещение с высокими потолками. Стены выкрашены в приглушённый оливковый цвет, а вся мебель сделана строго из красного дерева. Кроме разве что двух тёмно-зеленых кожаных кресел, стоящих друг напротив друга посреди комнаты, и кушетки с мягкой обивкой такого же цвета. Недалеко от них располагается большой дубовый стол, на котором всегда лежит неразобранная кипа бумаг. По периметру кабинета стоят шкафы и стеллажи с книгами.       По лестнице между шкафами можно подняться на второй этаж.       Гермионе нравится, что этажи не разделены потолком, так как благодаря этому кабинет кажется просто невообразимо огромным. И что-то в этом масштабе привлекает её. Даёт ощущение порядка. Правильности.       Девушка поднимается на ноги и подходит к одному из шкафов. Быстрым движением она достаёт стеклянный фужер с янтарной жидкостью и бокал в форме тюльпана. Вдох. Один глоток. Выдох. Второй глоток.       — Помоги мне, Мерлин.