Покер.

Обычная ночь Йокогамы. Резкая и холодная ночь, обдувающая тебя от кожи до костей. Мягкая мелодия ветра превратилась в симфонический оркестр медно-духовых инструментов. Фёдор идёт медленно, но верно, ведь он идёт за игрой. Его цель непоколебима, и он добьётся нужного любой ценой. Парк, скамейка, человек.. очередные формальности для образа, пф. Осаму уже давно ждёт его там, в том самом парке, на той самой скамейке, клюя носом в небо. — Демон Фёдор-кун, здравствуй! Зачем же ты меня звал? — Дазай улыбается в сторону мужчины, развалившись на лавочке. Он показательно вертит конвертом с письмом, в котором с помощью их личного шифра было указанно место встречи. — Иногда, даже таким как я, стоит развлечься. On joue au poker? — фальшиво улыбнувшись в ответ, предлагает Достоевский. (сыграем в покер?) — Bien sûr, mais le jeu de cartes sera à moi. — Развернувшись, Осаму махает демону рукой, и постепенно удаляется домой. (Конечно, но колода карт будет моей.) — Je t'attends à minuit dans un endroit conditionnel. Tu sais où aller. — Фёдор закончил их псевдодиалог, удаляясь противоположную Дазаю сторону. (Я буду ждать тебя в полночь в условленном месте. Ты знаешь, куда идти.)

***

Придя в этот же парк на следующую полночь, Осаму отрубается от удара по голове, а просыпается уже в незнакомом ему помещении. Сырой подвал, как он успел понять по тусклому освещению и теплоте. Но оглядевшись, он понял что находиться в комнате с окнами. — Mit Erwachen. Bitte komm an den Tisch, Osamu Dazai. — Непоколебимый Фёдор стоял у кресла, на которое любезно был уложен спящий японец. (С пробуждением. Прошу за стол, Осаму Дазай.) Сидя за тёмно-деревянным столиком, два сверхразума уже состязались в великой борьбе, на кону которой была огромнейшая цена, которую нам доведётся узнать чуть позже. Глубокая ночь, тёмная комната, единственная лампочка в этом подвале, стрелка точных антиквариатных часов давно перевалила за два часа ночи, а за столом сидят двое взрослых мужчин, каждый из которых просчитывал просчитанный ход противника ещё на три хода вперёд, сидя в гробовой тишине. И так могло бы продолжиться долго, пока оба человека, один из которых — Осаму Дазай, бесподобный аналитик с враждённым талантом к играм, а второй — строгий и точный стратег Фёдор Достоевский, блефующий так, как будто бы делает это каждый день, не уловили дуновение ветра, доносящегося гулом по стенам дома. — Что-то не так? — Дазай насмешливо смотрит в сторону русского, параллельно беря со стола очередную карту, которую он заведомо просчитал ещё в начале игры. Верно, пиковый король. Чёрт, так интригующе.. Фёдор, сидевший до этого тихо, неожиданно счёл нужным поговорить о своей прошлой ночи. — Что ты, нет. Просто примерно такое же дуновение ветра, а затем и хруст раздался в моём вчерашнем сне, где я сломал тебе шею, а затем пытал в этом же подвале, ну, например, — взгляд Достоевского бегло оглядывает знакомое помещение. Конечно, оно знакомо, ведь это же его комната в его доме, который зовётся игровой. Бильярдный стол, коллекция всевозможных киев, висящая на стене, стеллаж с настольными играми, раритетные шахматные доски, фишки, кости.. — Этим кием. Надеюсь, сон был вещим. — Тебе снятся сны со мной, Дост-кун? — Саркастично интересуется Дазай. Верхняя пуговица на его рубашке расстёгнута, пиджак сложен на коленях, а волосы растрёпаны в силу душноты. Фёдор же полностью одет, не считая снятой ушанки. — Нет, обычно мне вообще не снятся сны, но когда они снятся, они бывают зачастую слишком странными. Мне снятся мои враги, это какое-то проклятие.. — Ноги мужчин под узким столом чуть ли не труться друг об друга, и, по счастливой случайности, Фёдор коленом задевает плащ, заставив Дазая невольно поёжится от подозрительной близости. — или благословение?.. Впрочем, не важно. Достоевский спокойно тянет карту. Должно быть он думает, что у меня сейчас на руке флеш, но это совсем не так.. ведь у меня пятёрка. Что-ж, так-так.. Внезапно Дазай слегка расширил глаза, но затем постарался это превратить в очередную шутку. Достоевский лишь ухмыльнулся. Обнаружил-таки пропажу.. — Дост-кун, ты проиграл. — Чуть ли не пропевая, Осаму с довольным видом кидает карты на стол. — Флеш-рояль. Что?! У него была ещё одна карта в рукаве?.. — Пятёрка. — С невозмутимым лицом Фёдор Михайлович выигрывает у Дазая. Выражение лица Осаму неописуемо. — Всё просто, друг мой. Вспомни, что молчать хорошо, безопасно и красиво. А что сделал ты? Верно, снял пиджак, и не уследил за ним, пока говорил. Мы играли твоей колодой в пятьдесят две карты, то есть без джокеров, но кто сказал, что изначально в колоде было пятьдесят две карты? Что, если ты мог пронести еще два джокера? На этот стучай я приготовил игру нам в относительно тёплой комнате, вынудив тебя снять пальто. — Правда? Я думал для других целей. — И так. В твоём пальто был спрятан один джокер, который упал мне в ботинок. Ведь не важно, каким образом карта оказалась у меня в руках, важно то, что она есть и ты этого не заметил. Признаться, я действительно чуть не проиграл, но твоя болтливость губит тебя. Таким образом, сила моей руки, то есть пятёрки, расценивается даже сильнее, чем твой флеш-рояль, то есть, самая сильная комбинация из всех возможных. Ты проиграл мне желание, Осаму Дазай. — Достоевский позволяет себе удобно развалиться на стуле, закинув голову к потолку. Кареглазый встаёт с места, вещая пальто на спинку сидения. Подойдя к Фёдору ближе, облокотившись на стол, Осаму тихо спрашивает: — И чего же ты хочешь?.. — Верни должок, желательно прямо сейчас. Ты задолжал мне крупную сумму, в районе.. — Не надо. Я помню. Да вот только беда, — Дазай чешет затылок, рыская карманы брюк, в надежде дорыться до бумажника. Но и его там не обнаружилось, как и денег в нём. — у меня нет наличных с собой. Ты же не будешь против того, что я верну тебе долг другим способом?.. — И каким же? — Натурой. — Осаму упирается коленом меж ног Фёдора, присаживаясь на его колени; реакции не последовало. — Хах, а ты и впрямь не из робких. Тогда по-другому... Из комнаты доносятся сначала приглушенные вздохи, а затем и громкий стон, за который Фёдор позже будет отчитываться перед Гончаровым.