Останется в стенах

Выборг. Как много кроется в этом городе. В городе вечных ветров. В городе, где каждый угол обогрет её рукой, так крепко сжимающей. В городе, где будто бы все границы между ними стерты. Пока, да. Он, не думая ни о чем, ходит с ней под руку. А в сердце так сильно щемит, что терпеть уже просто сверх его возможностей. Даже не надолго удерживает свою руку на её талии. А она и не против. Ему даже кажется, что ждёт этого. И ему не кажется. Она же так долго была уверена. Что её жизнь будет связана со страданием. По безнадёжной любви. Ему ведь никто не нужен. И она не исключение, наверное. А в Выборге они оказались в другом мире. В мире, где нет всех этих сомнений. Где они просто наслаждались. Друг другом. Откровенно. Она даже поверила, что это любовь. В его глазах ранней осени. Их мир в той гостинице. Но на самом деле больше, гораздо больше. И им хочется чувствовать это больше. — А меня рядом, на коврик. В тот день они оба почувствовали счастье. Кто бы знал, что оно затеряется среди мрачного неба Питера. И оба, возможно, никогда больше не почувствуют. Потом. А пока они здесь. И отдают себя раскладному креслу с немного скрипучей кожей. В номере №13. Оба возненавидят это число после. Она стояла у окна, глядя на посеребряную луну. Стук в дверь. — Спишь? На ты. — Нет. Что-то случилось? — Просто убеждаюсь, что с тобой все в порядке. Он подходит ближе. Буквально упираясь в её спину. А её это даже не смущает. Чувствует запах её духов, от которых окончательно едет крыша. Она чувствовала его тепло. И думала, что ей это снится. — Знаешь, я иногда думаю. Ну так, по-философски. От чего зависит любовь? Так резко. Видимо, луна действует. Он бы никогда не осмелился говорить с ней на тему чувств. Это не столько откровенно, сколько больно. — Мне казалось, мы достаточно любим друг друга, чтобы ответить на этот вопрос. Разве не так? Давно пора расставить точки. Только зачем, если потом она отвергнет то, о чем мечтала? Он молчит. Пытаясь понять смысл этой фразы. «Мы достаточно любим друг друга…» — Да… Марусь, я не могу так больше, слышишь?! Кричит, а из горла это вырывается с хрипом. Уверенно разворачивает женщину своей жизни к себе и утыкается лицом в её волосы. Да, именно женщину жизни, а не мечты. От него пахнет каким-то неизвестным ей одеколоном. И так хорошо. Она утыкается в его шею, а сердце колотится так, что заглушает своим стуком шум железной дороги за окном. Леня прижимает Машу к себе за талию, а внутри все разрывается. Всё так неправильно, им нельзя. Но необходимо. Жизненно. Смертельно. Думал, пройдёт. Думал, выдержит. Нет. Нет. Нет! Она смотрит в его глаза. И так наплевать на это нет. Как же долго они ждали друг друга. Целую вечность. Её пальчики по его щекам. А он губами по её лицу. И это единственно правильно. Они были потеряны для всего мира на эту ночь. Но нашли друг друга. За пределом пространства и времени. Она замужем, он поклялся в верности другой. Он оголяет её плечи, стоя уже без рубашки. Руки не хотят слушаться…

***

Швецова сопит на груди Кораблева. В тишине полупустой комнаты. Он уже корит себя за то, что сделал. Но так счастлив. Убирает прядь волос с её бледного лица, нежно касаясь её щеки, боясь разбудить. — Боже, какая же ты красивая… Девочка моя. Как же я люблю тебя. Шёпотом. Чтобы эта фраза осталась в стенах этого чёртова Выборга. Он никогда не узнает, услышала ли она тогда эту фразу.

Обниму, не позволю упасть, заберу всё плохое себе. всё однажды пройдет, засыпай, прижавшись к моей спине.

… — Аль, я не знаю что мне делать, понимаешь? — Марусь, да ты и вправду плачешь. Что случилось, кисуль? — Я… Беременна я, Альбин. — Ка...? Дак это ж здорово, Мась. Ну, тише. Погоди… Ребёнок не от Андрея, ты из-за этого? — Да… Я запуталась, понимаешь?! — А от кого? — От Леньки. Кораблева.

Потому что любили они больше, чем любили влюблённые.